Иметь королеву - Владимир Неволин

Толкая друг друга, путая сапоги и портянки, они кое-как построились в неровную шеренгу.

Светловолосый капитан посмотрел на них и заржал:

— Отбой!

Их четыре раза подняли и четыре раза отбили. В окна казармы светило яркое ноябрьское солнце. Здесь (где?) уже всюду лежал снег, и холод от сугробов проникал до костей. В казарме было холодно так, что при дыхании изо рта шел пар.

— Выходи строиться!

Они повалили к выходу. На выходе из дверей казармы новобранцы почему-то тормозили. Протолкавшись сквозь толпу ставших одинаковыми в светло-зеленой форме сослуживцев, Владимир выглянул наружу. У него захватило дух.

Прямо перед ним, нависая над головой, возносилась в бело-голубое небо гора. Абсолютно правильной конусовидной формы, она поражала величественным великолепием. Розовый, с яркими блестками снег стекал с ее изящно выгнутых склонов. Она стояла, возвышаясь над низкорослой тайгой, в окружении нескольких сопок, подобострастно склонивших перед ней округлые спины, как хозяйка, как владычица. Кофейного цвета дым из ее вершины стлался по склону и, оторванный ледяным ветром, россыпью кудрявых барашков-облачков улетал за горизонт.

Калчевский вулкан. Камчатка…

— Напитки, пожалуйста.

Владимир очнулся от воспоминаний. Стюардесса держала перед ним поднос с пластмассовыми чашечками.

— «Фанта»? «Спрайт»?

— А что-нибудь покрепче у вас имеется?

— Спиртные напитки за отдельную плату.

Владимир попросил сто пятьдесят коньяку с шоколадкой, мысленно произнес тост «за встречу» и через пятнадцать минут уже спал.

В Новосибирске «боинг» стоял долго. Ждали заправки горючим, потом группа то ли туристов, то ли изыскателей с оборудованием препирались с персоналом аэропорта из-за каких-то формальностей. Взлетели поздно ночью. Спать не хотелось. Изыскатели расположились в том же салоне, что и Владимир. Пообсуждали тупость таможенников и понемногу затихли. Место рядом с Владимиром занял бородатый насупленный мужик средних лет.

— В Хабаровск летите? — спросил Владимир, не надеясь на ответ.

Но мужик оказался словоохотливым. Он тут же отложил газету.

— Подальше, брат, Калчи Камчатские. На вулканологическую станцию.

— Вулканологи?

— Ты прав, брат. От макушки до пяток «курильщики».

— Я тоже в Калчи, — сообщил Владимир. — Из Чернявинска.

— Попутчики, значит.

— Попутчики. Я ведь служил там.

— Серьезно?!

— Да, довелось. Двадцать пять лет не был. Все мечтал вырваться, да как-то не получалось.

— А сейчас решились?

— Сейчас другое дело. Сын у меня там служит. К нему еду.

— Ого! — удивился бородач. — Любит Камчатка чернявинцев. Это уже преемственность поколений, брат. Глядишь, и внучок камчадалом станет.

У них началась спокойная беседа попутчиков, подходящих друг другу по возрасту, взглядам на жизнь, интеллекту. Через десять минут они перешли на «ты».

— Игорь Васильевич, протянул руку бородач, — но для тебя, Володя, просто Игорь.

— Годится. Может, по сто пятьдесят? За знакомство?

— Вдвоем как-то неудобно, брат. Сейчас я своих организую.

Он прошелся между рядами кресел, и вскоре к ним присоединились еще четверо успевших неведомо где загореть до бронзы товарищей Игоря — двое мужчин и две женщины. Все они оказались веселыми людьми, а пара бутылок, принесенных стюардессой, сделала полет в ночи вообще сказкой.

— Ты, брат, нас держись, — похлопывал Володю по колену Игорь, — у нас от Питера до Калчей самолетик зафрахтован. Деньги-то не трать, лучше сыну отдашь.

— Он правильно говорит, Володя, летите с нами, — включилась в разговор одна из женщин. У нас свой домик в Калчах. Вы надолго на Камчатку?

— Наверное, на недельку.

— Прекрасно! Мы свои дела за три дня провернем. А там на рыбалку сходим, поохотимся, тайгу покажем.

У нее были такие лукавые пройдошные глаза, и глядела она так многообещающе, что позови она его прямо сейчас собирать грибы в расстилающуюся под «боингом» тайгу — согласился бы.

— Ты, Лина, забываешь, что Володя уже бывал на Камчатке, напомнил ей один из вулканологов, Андрей. Он, наверное, получше нас знает тамошние места. Вы кем были в армии, Володя?

— Поисковиком. По тайге походил прилично. Однажды даже потерялся. Две недели бродил. Едва отыскали.

— Ой, как интересно! — взвизгнула вторая девушка. — Расскажите.

Владимир был очарован этими людьми. Замкнутый по натуре, он трудно сходился с окружающими, но сейчас чувствовал себя легко и просто. И считал, что обязан выполнить желание девушки. Все приготовились слушать.

— Граждане пассажиры! Прошу всех пристегнуться. Наш самолет начинает снижение. — Стюардесса нависла над ними суровая, как правда.

«Эх, Питер, Питер, каким ты был, таким ты и остался, — подумал Владимир, хрупая ботинками по гравию. — Только разноцветные, с импортным барахлом, киоски, как тараканы, разбежавшись по России, уткнулись в океан и притормозили — вот и вся новизна. Авачинская сопка — понятно, чего ей меняться, но те же деревянные домишки, те же кривые улочки. Двадцать пять лет — и все то же самое. Видно, сильно сглаживается гребень волны „перестройка“, пока прокатится „от Москвы до самых до окраин“».

Самолет с вулканологами улетал в Калчи утром следующего дня. Договорившись о месте встречи, Владимир устроился в гостиницу и поехал в город, где у него были дела на главпочтамте.

Автобус петлял между сопок, и в общем-то все было обыденно — сопки, больше похожие на огромные холмы, смешанный лес из берез и хвойных. Авачинская бухта, которая то появлялась, то исчезала слева по ходу автобуса и была чем-то похожа на уральские озера. Сознание того, что все это — сопки, бухта, лес — находится на краю света, наполняло Владимира трепетом, который был знаком ему еще с армейских будней.

Он позавтракал в столовке котлетой с гречкой на машинном масле по цене хорошей курицы — не материк, однако, — и пошел на почтамт, где его должна была ждать посылка.

У дверей он достал паспорт на имя Арбатова Геннадия Трофимовича с местной пропиской, который приобрел на Привозе в Одессе, еще раз тщательно осмотрел штамп, свою фотографию и, сдерживая волнение, шагнул в здание почтамта.

— Мне должна быть посылка, — заискивающе улыбнулся Владимир веснушчатой девушке.

Та взглянула на паспорт:

— Извещение где?

Владимир изобразил виноватое лицо:

— Вы понимаете, такая неудача… Внучок малолетний со стола стащил. И съел. Всю посылку в одну минуту проглотил!

Похоже, озорные веснушки не добавили жизнерадостности характеру девицы.