Гостиница - Владимир Васильев (Ташкент)

Однако окружающий пейзаж, хоть и не принципиально, все-таки менялся, запоминаясь какими-то особыми приметами — то скалистым утесом, то живописной полянкой, то громадным деревом, то, наоборот, зарослями колючего кустарника…

«Значит, первый круг еще не пройден,» — решила Женщина, обрадовавшись вполне рациональному объяснению пространственных парадоксов. И ей захотелось-таки побыстрей пробежать его. Она прибавила скорости, что уже совершенно определенно не имело никакого рационального объяснения.

«Может, воздух какой особый?»

И вдруг ее с ног до головы окатило холодными брызгами!.. И еще раз! Она и взвизгнуть не успела. Но на третьем шагу сообразила, что брызги вылетают из-под ее ног, которые молотят по ручейку. Женщина остановилась и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, восстанавливая дыхание.

«Хорошо!» — констатировала она, слыша, как ровно и полно бьется сердце, которое уже годик-другой начало малость пошаливать, и тело полнится упругой энергией. Даже в молодости, похоже, она никогда не испытывала ничего подобного… Правда, может, запамятовала? Очень уж давно это было…

Капельки воды, дрожа, блестели на упругой коже. И куда делась бледная дряблая немочь?..

Женщина, уже не спеша пошла по руслу чуть прикрытого травой ручейка, с удовольствием погружая в его ласкающую и бодрящую прохладу разгоряченные бегом ноги.

«Да я ли это?» — удивлялась Женщина, оглядывая себя сверху вниз. Раздавшиеся, заплывшие жирком ноги, хотя еще и не потерявшие стройности и привлекательности, сейчас заметно потоньшали и стали как будто бы даже длинней. Под кожей ощущалась игра упругих мышц. Живот, последнее время расслабленно выпиравший вперед и вниз, вдруг подобрался и исчез… Грудь, тоже усиленно оттягивавшая лифчик вниз, вдруг подняла его и, кажется, собиралась выскочить вовсе…

«Давно надо было пробежками заняться,» — подумала Женщина.

А ручей стал глубже и шире, полностью освободившись от травяной маскировки. Он весело журчал, упруго обтекая ее ноги, и доходил уже до колен… А временами и выше. И полное ощущение того, что ВСЕ ЭТО принадлежит только ей. Что здесь она может быть самой собой, а не пытаться кем-то или чем-то перед кем-либо казаться.

Женщина, словно пытаясь удостовериться в этом, оглянулась по сторонам: только она, ручей, травы, цветы, кусты, деревья и небо… Красота, конечно, только немного пустовато.

Хотя, быть может, каждому человеку необходимо изредка оказываться в таком месте, где никто не помешает его общению с самим собой и, если получится — с мирозданием. Только на всех, пожалуй, таких Гостиниц не напасешься…

Неожиданно ручей плавно перешел в круглый водоем — не то большой омут, не то маленькое озерцо, из которого на другом берегу вытекала небольшая речушка.

Устье ручья было довольно широким и долгим, отчего его течение почти не тревожило зеркальной поверхности омута-озерца. Не ощущалось и ветра, который бы мог исказить ее рябью. Остановилась и Женщина, застыв у входа в водоем и посмотрела вниз.

Из зеркала воды на нее глянула молодая стройная девушка с застывшим вопросом в глазах. У нее было очень знакомое лицо. Но Женщина не узнавала себя. Совсем не таким видела она собственное отражение в многочисленным зеркалах последних лет…

Чем-то эта Девушка в омуте была похожа на ее дочь, но гораздо постарше, поспелее и женственней, но гораздо-гораздо моложе той, какой она себя осознавала и видела…

Что ж, вода — не зеркало. Мало ли что ее подводные течения могут сделать с отражением.

Омут был очевидно глубок, но толща воды — столь прозрачна, что хорошо виднелся каждый камешек на дне и крошечные песчаные гейзерчики родничков, пробивающихся со дна. Малюсенькие рыбешки безмятежно парили в недосягаемости и покое.

Солнце припекало спину, и Женщина почувствовала непреодолимое желание окунуться в освежающие, чистые объятия водоема. Однако чувство робости и некоторой собственной чуждости этой чистоте и красоте останавливало ее. Женщина ощущала себя не вполне естественной, не совсем вписывающейся в пейзаж. Что-то ее стесняло. И она сняла с себя последние покровы цивилизации, бросив трусики и лифчик на близкий берег. И ощутила свободу. Естественную раскованность бытия.

И отражение, которое она увидела перед собой, было прекрасно. Оно даже улыбнулось Женщине, и она почувствовав на собственном лице такую же непроизвольную улыбку, глубоко-глубоко вдохнула и, оттолкнувшись ногами от дна ручья, нырнула в озерцо-омут.

Пронизывающее ощущение свежести и чистоты превратилось в чувство восторга, а оно напоило тело Женщины мощным зарядом энергии, отчего под водой плылось легко и свободно, словно она всю жизнь только и занималась подводным плаванием.

Женщина достигла дна озера и провела рукой над родничками, будто гладила их, почувствовав упругие, похожие на биение пульса толчки в ладонь. Подняла взгляд кверху. Видимо, от ее движения вода взволновалась, и ничего толком видно не было, кроме солнечной ряби на поверхности.

Она неторопливо, с любопытством приглядываясь к подводному пейзажу, поплыла дальше. Серебристые зеркальца рыбешек брызнули в стороны, пропуская невиданного зверя.

Женщина вдруг почувствовала, что ее подхватывает течение, не очень сильное, но настойчивое, и решила вынырнуть, хотя запас воздуха в легких, как ни странно, еще не иссяк. На поверхности она обнаружила, что очутилась вблизи истока вытекающей из озерца речушки. Берега ее, впереди отороченные плакучими ивами, ярко-зелеными травянистыми склонами и инкрустированные скалистыми включениями выглядели довольно живописно, и поэтому Женщина решила не противиться течению. Тем более, что процесс плавания доставлял ей истинное блаженство и давался практически без заметных усилий, как прогулочный шаг по тенистой аллее.

Она сделала несколько мощных гребков брассом и вошла в русло речки. Два невысоких, но крепких и стройных каменных стража, охранявших вход (или выход?), расступились и пропустили ее. По крайней мере, Женщине так показалось. Или захотелось?..

Две ивы соединили свои головы над течением и опустили в него зеленые кудри. Они погладили ее по голове и спине. Это было щекотно, приятно и похоже на детское воспоминание, в котором мама склонялась над ней, желая спокойной ночи и целуя, а ее распущенные волосы падали вниз на кровать и ласкали-щекотали…

«Мама… — подумала Женщина. — После смерти отца она стала быстро сдавать, словно потеряла интерес к жизни. Она не рвала на себе волосы и не билась головой об стену — нет, она просто потихоньку, не привлекая к себе внимания, уходит… Как редко я у нее бываю… Хотя, если не можешь жить вместе, много ли значит это „бывание“?.. А жить вместе?.. У каждой речки свое русло… Даже если у них общий исток… Все равно завтра надо будет заскочить. Уборочку провернуть. Чего-нибудь приготовить…»