Год хорошего Кощея - Анастасия Деева

Идите туда и будет вам… счастье, – он широко улыбнулся.

– Счастье? – переспросила Василиса с примесью присущей ей тоскливой, бабьей горечи.

Молодой человек подошел к ней с листом бумаги.

– Это что? – спросила Василиса.

– Схема… Как добраться.

Судя по недоуменному взгляду, который он получил в ответ, она ни слова не поняла из сказанного.

– Та-ак, – протянул Рафик. – Вижу, вы не сильны в картах. Ох… сложно с вами… Смотрите сюда: вот квадратики. Это – дома. Между ними линии видите? Это – дороги. Стрелками отмечено куда вам надо идти и где поворачивать. Тут несколько кварталов пройти. Просто по домам считайте. Семь квадратиков – это семь домов, там поворот… еще три… снова поворот… Дальше по прямой…

– Я тут… не понимаю, – беспомощно сказала баба, глядя в листок.

– Не расстраивайтесь. Уныние – грех… Смотрите… Выходите из дверей, сразу направо. Если заблудитесь, у прохожих спросите: где Дом детского творчества. Запомнили? Люди помогут.

Василиса невесело кивнула.

– Ах, вот что ещё, – сказал вдруг Рафик, снимая с вешалки небольшой городской рюкзачок. – Возьмите…

– Это что?

– Э-э-э… Сумка заплечная.

– Зачем?

– Кот у вас большой. Устанете его на руках всё время таскать, в рюкзак посадите. Или метлу сюда, в боковые ремешки вставите…

Баба пожала плечами, но отказываться не стала.

Письмо Деду Морозу

В это же самое время, всего в нескольких кварталах от туристического агентства, в просторном фойе фитнес-центра шло занятие по ножевому бою. Тренировку проводил пожилой, жилистый, светловолосый бородач. Ему было уже под шестьдесят, но двигался он легко, стремительно, ускользая от любого удара противника.

Мужчина при этом почти не переставал улыбаться светлой, простой, и словно бы слегка виноватой улыбкой. Казалось, что ему немного неудобно за то, что всё у него получается без особых усилий.

Не обращая внимания на происходящее в зале, у подоконника на стуле рыжеволосый шестилетний мальчик старательно писал в тетрадном листе «Дет Марос пажалста». Ребёнок, прикусив от усердия нижнюю губу, выводил каждую буковку новым цветом, считая, что так получается красивее. В какой-то момент мальчишка замер, задумался. Неожиданно он встал и, захватив письмо и красный фломастер, направился прямо к тренеру.

– Так, мужики, – говорил тот, сжимая в руке резиновый, тренировочный нож и останавливаясь напротив партнера, – Задача следующая. Смотрите… Идёт быстрая атака со стороны противника… Нам надо на короткое время защитить себя от той руки врага, которая опаснее всего. То есть надо нейтрализовать её для того, чтобы самим атаковать. Показываю…

В этот момент детская ладошка легла на его запястье.

– Деда, а как слово YouTube пишется?

– Витёк, не видишь, что у меня занятие? – тренер отстранил ребёнка от себя и повернулся к ученикам.

– Фёдор, я не понял, – обратился к нему партнер. – Ты это как сделал?

– Смотри, Паш. Вот так… плашмя по руке, отводя её в сторону. Сам продвигаешься скользящим движением вперёд, не останавливаясь, – Фёдор и его партнёр показали манёвр так медленно, как только могли. – И по животу… Нет, не останавливаясь, я сказал…

– Деда-а-а! – протянул мальчик ещё раз.

– Я занят. Вон, у дяди Лёши спроси. Ему все равно делать нечего, стену пиджаком протирает.

Витёк вздохнул, огляделся.

Фойе, где проходило занятие, соединялось с дверью в танцевальный класс. Около неё находилось двое респектабельных мужчин. Один из них был блондин, стриженный ёжиком. Ему было около двадцати восьми. Второму уже было под сорок, и он имел заметные залысины на гладко прилизанных, тёмно-каштановых волосах. На этом различия заканчивались, так как рост, атлетическое телосложение и одинаковые классические костюмы делали их неуловимо похожими друг на друга. К тому же оба стояли как две непоколебимые глыбы, охраняя вход в танцевальный класс.

– Лёха, – крикнул Фёдор одному из этих парней. – Посмотри, что там Витьку надо.

– А что Лёха сразу? Самого крайнего нашли? – буркнул тот, что был стрижен ёжиком.

Но мальчик уже подошел к нему.

– Дядь Лёша, а как YouTube пишется?

– Тебе, пацан, зачем YouTube? – недоуменно спросил мужчина.

– Мне очень надо! Я письмо Деду Морозу пишу, – глаза мальчишки были серьёзными и требовательными.

Лёха хотел сострить, что пора ребёнку перестать верить в сказки, но подумал и не стал. Он достал сотовый, нашёл на нем значок сайта и показал его Витьку.

– Смотри, малец!

Тот, приложив бумагу к стене, старательно красным фломастером переписал слово.

– Дядь Лёша, а сто тыщ это сколько нулей?

– Четыре… Ой… Пять нулей. Палочка и пять нулей.

Второй мужчина, тот, что был старше, удивленно посмотрела на Витька.

– Пацан, а ты чего там заказываешь? Дед-то потянет у тебя заказ на сто тысяч?

– Так я же не дедушке, а Деду Морозу пишу, – пояснил мальчик, поражаясь, почему взрослые дяди не понимают таких простых вещей. – Я буду блоггером. Мне позарез надо сто тыщ лайков собрать!

– Понял, Макарыч, что нынешние дети себе на Новый год просят? – ухмыльнулся Лёха.

Макарыч покачал головой:

– Дожили… В твоем возрасте, пацан, я Деду Морозу паровозик заказывал.

– Железную дорогу с паровозом мне дедушка Федя итак подарит. Я у него в шкафу видел, – деловито сказал мальчик. – Он его старым свитером прикрыл, чтобы я не заметил до праздника. А Деду Морозу надо взаправдашние желания писать!

Витёк одарил непонятливых дядей взглядом, полным сочувствия и укора, и направился к своему подоконнику.

Телефонный разговор

Пока мальчик шёл, в кармане его комбинезона зазвонил телефон.

На экране высветилась фотография старшей сестры Маруси. Изображение было смешное, но не очень удачное. Маруська регулярно просила его удалить, но Витёк всегда сопротивлялся. Чего удалять, если фотка выражала все его представления о родственных чувствах?

– Алё! – важно сказал он.

В это самое время в Доме детского творчества тринадцатилетняя Маруся сидела у зеркала в гримерке театральной студии. Она, прижав телефон к плечу, наносила грим на лицо. Девочка старалась скрыть веснушки, так как по ее мнению Снегурочка, роль которой она играла в новогодней сказке, должна была быть исключительно белолицей.

Вокруг было шумно и весело, как всегда бывает перед спектаклем. Чтобы перекрыть этот гам, приходилось говорить чуть громче обычного.

– Алё, Витёк! Тебя дед уже из детского сада забрал?.. Да, я помню, что у вас короткий день… Ты у него на тренировке? Слушай… Дед не забыл, что у меня сегодня в шесть спектакль?

К девочке подошел худой, долговязый подросток, одетый в черный костюм с нарисованным серебристым скелетом.

– Маруська, загримируй меня, – попросил он.

– Сеня, отвали, я разговариваю, – огрызнулась девочка. – Вить, не тебе… Ты там напомни деду, что я вас жду.

– Мару-у-усь! – не унимался мальчик.

Девочка смерила его уничтожающим