Клановое фэнтези. Руны Возмездия - Константин Игнатов

Не тут-то было. Волхв парировал коварный выпад выродков Дна выходкой не менее коварной. Магическим слухом Уля уловила невнятное бормотание партнера: «От стенки к стенке расступись, кирпичиками разойдись, по всем карьерам разлетись, в песочек мелкий разложись, передо мною появись, и сын от сына отлепись». «Заклятие множественности!» – догадалась волшебница.

И точно! Кирилл вдруг рассыпался на кучу фантомов. Причем каждый из следующих Кириллов тут же раздваивался, вырастал сам из себя, вновь клепал свои подобия. Очередной слепок раз за разом слетал со своего прототипа, точно весенняя капля с сосульки. Примерно так же делятся живые клетки. Только фантомы плодились гораздо быстрей. Чпок! Уже два Кирилла, и они разбежались в разные стороны, уходя из-под удара противника. Чпок! Уже четыре. Чпок – восемь и т. д.

Трехрогий дьявоглот оторопел от неожиданности, замер, изрыгая проклятия, ворочая по сторонам крупной головой; его невидимый собрат, похоже, – тоже. Вокруг них уже бодренько носились Кириллов эдак тридцать. И это еще не предел. Воины невозмутимо продолжали размножаться. Чпок – еще один пасынок. Чпок, чпок – еще и еще.

– Гррр! – яростно взревел гигант, размахивая хвостом. – Гррр!

Но ярость-то бессильная… Где настоящий противник? Кого глушить-то? Всех подряд! Чудища начали остервенело отбиваться от наседающих близнецов. Шипастые конечности замелькали в воздухе с двойным усердием, точно ветряные мельницы в непогоду. Когда дьявоглотам удавалось зацепить ядовитым шипом кого-то из фантомов, тот с тихим хлопком лопался и исчезал. Особенно преуспел в истреблении двойников невидимый монстр. По цепочке приглушенных взрывов можно было довольно четко проследить его путь: хлоп, хлоп, хлоп… Правда, место павших призраков тут же занимали новые: чпок, чпок, чпок… Но, тем не менее, незримый противник, безусловно, представлял для Кирилла явную опасность. Рано или поздно скрытый монстр подберется к герою со спины и ударит исподтишка.

И тут в дело неожиданно вступил Внешний Глаз Кири, о котором в смертельной кутерьме все уже как-то подзабыли. Летающий апельсин вдруг ни с того ни с сего раздулся до размеров хорошего арбуза, а затем с истошным визгом начал поливать всё вокруг себя яркой желтой краской. Как только под магический душ угодил хвост невидимого дьявоглота (и стал видимым), шарик восторженно заверещал, будто засмеялся; завертелся, точно юла, заплясал. Теперь уже двурогий хищник не мог скрыться от настырного Ока. А воздушный разведчик, двигаясь от хвоста к морде, как художник, планомерно прорисовывал броскими пылающими тонами извивающегося монстра. Когда неокрашенным остался лишь кончик крокодиловой пасти, уязвленный дьявоглот стал гоняться уже не за Кириллами, а за надоедливым шариком. Хищная тварь злобно рычала, подскакивала, подпрыгивала, махала лапами, клацала челюстями, плевалась вверх черной ядовитой гадостью. Но апельсин с неизменным успехом уворачивался. А в финале действа обнаглел вконец, – улучшив момент, сам ринулся в атаку, подлетел к зубастой пасти, запрыгнул на драконьи ноздри и, буквально разрываясь от пронзительного визга, густым желтым фонтаном залил чудищу выпуклые зрачки. Дьявоглот дико заорал, словно человек-великан, – похоже, ослеп. Он быстро вскинулся на задние лапы, как дрессированная собачка в цирке, и принялся торопливо протирать когтистыми лапами глаза. Густой «фруктовый сок» обильно покрыл всю морду страшилища.

В это время Кирилл – настоящий Кирилл – подскочил к беспомощному монстру и метким броском, словно копье, воткнул в ревущую пасть гиганта магическую палку-меч. Дьявоглот тут же прекратил орать, сдавленно булькнул горлом, вероятно, подавился, задышал тяжело-тяжело, сделал несколько судорожных вздохов. Но воздух в легкие не проходил. Магическая препона напрочь забила глотку. Выродок болезненно захрипел, посинел, теряя силы и терпение. С каждым хрюканьем голова его неестественно раздувалась, раздувалась, словно внутри зрела огромная опухоль. И вот наконец… чудовищный взрыв потряс окрестности. Рогатая глыбища разлетелась вдрызг. Ядовитые шипящие брызги мозгового вещества заляпали каменистую площадку, уничтожая на своем пути всё живое и неживое: хлоп-хлоп-хлоп. Не уцелел ни один из фантомов. Уцелел только Кирилл, заранее отскочивший на безопасное расстояние. Бесстрашный воздушный Глаз также пал жертвой собственной смелости. Но дело свое сделал…

Боковым зрением Ульяна уловила, как по камням к ней метнулось какое-то неясное пятно. Девушка мгновенно откатилась вбок, прикрылась ограждающим заклятием, кинула быстрый взгляд вверх. Над ней стремительно пронеслась здоровенная шипастая туша. Концевой иглой, венчающей мускулистый хвост, парящая бестия изрешетила тот камень, на котором только что лежала волшебница. Так вот кто отбрасывал тень на землю. Дьявоглот! Вообще-то, дьявоглоты не летают. Но ведь это трехрогий! Монстр успел трансформироваться. Зеленоватое свечение, мерцающее над головой рогатого выродка, перекинулось на его крылья, которые в нормальном состоянии имеют зачаточный, неразвитый вид. Они стали быстро-быстро расти, покрываться плотной защитной пленкой, наливаться силой. И довольно скоро достигли обычных размеров для обычного летающего дракона. Демон привстал на цыпочки, выпятил грудь, расправил крылья, шумно захлопал ими и воспарил в небо. А уже через минуту-другую хищная тварь спикировала на Кирилла сверху вниз. Попутно досталось и Ульяне, вернее, чуть не досталось.

Изворотливый выкормыш Дна взмыл в небеса вовсе не случайно. До него наконец-то дошло, что взять молодого волшебника в ближнем бою не удастся. Слишком много выродков полегло сегодня на поле брани от его руки. И тогда монстр попытался навязать противнику дистанционный поединок. Закладывая крутой вираж, дьявоглот нацелился на бегущего Кирилла. С рогов чудовища сорвалась огненная стрела, шипящей молнией вонзилась под ноги воину. Во все стороны брызнули каменные осколки. Но за миг до этого парень ловко бросился на землю, перекатился за скалистый выступ, вжался в складку местности, где и переждал каменный дождь. Дьявоглот вновь взмыл вверх, набирая высоту. Кирилл живо подскочил на ноги. Похоже, крылатые выкрутасы вражеской громадины кудесника ничуть не смутили. Он готов был вести бой на предложенных условиях: дистанционный так дистанционный. Пожалуйста…

Голос волхва разрубил воздух хлестко, словно выстрел; прогремел дробным дуплетом:

– К-К-рылья! о-Г-Г-онь!

– От каждого звука в ушах волшебницы металось шипящее незатухающее эхо, словно взбесившийся шум пытался выжечь девушке органы слуха. Столько в эти слова было вложено древней магии. Надо ли говорить, что крылья демона тотчас вспыхнули? Кирилл целил в самое слабое место летающей бестии. Всё тело дьявоглота изваяла в Провале сама Подложка. А крылья выросли уже позже, на белом свете, и не имели столь сильной магической защиты Дна.

Демон жалобно взвыл, перевернулся в воздухе, будто его там уже изжарили целиком, ринулся в породившую его утробу – зияющий Провал. Неведомая Сила утянула огромную тварь назад, в промоину Иномирья. КОНЕЦ.

Лицо Кирилла покраснело, на лбу выступили крупные капли пота. Руки волшебника тряслись мелкой дрожью.

Уля послала герою магический воздушный поцелуй: вложила в него поддержку, передала партнеру часть своей физической энергии и жизненной силы. Это она, как волшебница третьей ступени, уже умела делать. И боец вновь воспрял. Улыбнулся на ходу напарнице, подмигнул, опять бесстрашно ринулся в бой – с места в карьер.

Любовь – самостоятельная Сила. Она способна творить чудеса. При этом не зависит от Связи. Несмотря на трагичность ситуации, волшебница зарделась от счастья. Ну точно не от мира сего. «Надо же… что теперь благодарить Изнанку?.. сказать ей спасибо?.. за то, что протестировала чувства, проверила их на прочность…»

Мечтанья девушки прервал тяжелый хриплый рев. Еще один дьявоглот с распоротым горлом и вскрытым брюхом, давясь кровью и топча собственные кишки, неуклюже вывалился из вихря драки, пошатываясь, сделал несколько шагов и неожиданно, как под лёд, провалился в Пропасть Иномирья – вернулся туда, откуда прибыл. Явно не жилец. Вероятно, великая мастерица Подложка пустит его на запчасти.

Клянусь Вулканическим Пеплом, Восьмой! – ахнула Ульяна.

Над площадкой стояла непривычная тишина. Непривычная, по меркам боя, – где за спертым дыханием, воем, шумом возни ничего не слышно. А вообще-то, в воздухе уже вовсю звенели птичьи свирели, порхали мошки, гудели комары. Где-то далеко, на острове, тревожно завывал заблудившийся лось.

Кирилл заботливо склонился к подруге:

– Как ты, Уля?

– Уже лучше, – ответила слабым голосом подруга. – Ты-то сам как, боец?

– Я? – почему-то стушевался воин. – Я ничего. А что? Нормально.

Ульяна улыбнулась, чуть приподнялась на локоть и вдруг нежно поцеловала спасителя прямо в губы. От неожиданности лихой рубака растерялся. Губы воспылали жаром. Жар быстро проник в сердце. Стало очень хорошо, невыносимо хорошо. У парня аж перехватило дыхание. Но почему-то совсем некстати покраснели уши. Он почувствовал это, смутился. Уля заметила, как задела друга за живое, однако подтрунивать не стала.