Взгляд со стороны - Сергей Будеев

Реста тряхнула головой, прогоняя навязчивые воспоминания. Пора было уходить.

Вчера вернулась последняя группа, участвующая в разгроме засады Детей гнева. Реста решила не рисковать и дней десять не высовываться из предгорий. Впервые за последние пять лет в их маленьком лагере царила праздничная атмосфера. Даже освобожденные караванщицы не выказывали упаднических признаков. Они кучковались по углам и с ехидной улыбочкой, а кто и вообще чуть не плача от хохота, рассказывали подругам, как это было.

– А у меня руки связаны за спиной и кляп во рту. Он подходит такой, штаны на ходу расстегивает. Ну, думаю, щаз как достанет свою кувалду, как даст… А у него там между складок что-то розовенькое высовывается, того и гляди не донесет, по дороге потеряет!!!

Гогот поочередно раздавался то из одного, то из другого угла, между которыми виднелись пустые пространства, не застеленные тюфяками и спальниками. А еще три года назад некуда наступить было.

Из трех пятерок, составлявших караван, удалось спасти только семерых, найденных в палатках. Численность отряда неуклонно сокращалась. Но, видимо, недостаточно быстро, если «хозяева» решились-таки заняться охотой на них. До сих пор они в подобном замечены не были. Вообще после «Исхода» их оставили в покое, видимо, решив, что овчинка не стоит выделки. И вот теперь…

Освободив этих семерых, они потеряли еще десяток. Итого семнадцать человек за неделю. Так что же произошло, что изменилось в раскладе?

Архан вышла в крайнюю пещеру. Глаза, привыкшие к темноте, в состоянии были рассмотреть баулы с ягодой, два десятка туш шарангов, забитые до отказа дневными пайками пластиковые ящики, сдвинутые в угол, и еще много всякой мелочи, которая разнообразила рацион. И это к окончанию зимовки. Запасы собирались большим количеством сестер, чем потом потреблялись. За пять лет они исследовали и оборудовали под проживание несколько больших залов этого каскада пещер, хотя использовали едва ли десятую долю, экономя пиропатроны, обогревающие пространство высоких скальных сводов. Провели ряд экспедиций по перевалам горного массива, оставив там летники, схроны продуктов, лекарств и оборудования в землянках, замаскированных между камней. Составили довольно точные и детальные карты с ландшафтными метками и ссылками на ориентиры. С указаниями на типовые маршруты как транспортных, так и патрульных дисколетов. За все это было заплачено с лихвой, заплачено сотней душ. Но второй волны не было, не было даже намека на ее подготовку. Записки с донесениями из «Борделя» все еще поступали. Караванщицы выискивали их среди сбрасываемых пайков, упаковок с пиропатронами и обломков оборудования. Но судя по ним, желающих продолжать борьбу за пределами благоустроенной и комфортабельной жилой зоны «Борделя» становилось все меньше, а поводов отложить вторую волну все больше. И поэтому вопрос – а на фига и для кого все это – мог возникнуть в любой момент.

Вчерашняя победа была долгожданной и необходимой, определяющей дальнейшее выживание. Но вот что же все-таки делать дальше?

Охранница возле шлюза коротко козырнула Ресте, та махнула рукой и повернула обратно в сторону жилой зоны. Вынужденные «выходные» действовали на нее удручающе. А в таком состоянии ей не хотелось маячить перед подчиненными. Ее не оставляли в покое нехорошие предчувствия и неприятные догадки. Во-первых, захватив караван, даже редкий дебил поймет, откуда в нем взялись, да еще в таких количествах, армейские пайки и упаковки новых пиропатронов. Поэтому при любых раскладах наверняка это был их последний караван. Во-вторых, раз караванщиков не убили, то, видимо, и не собирались. Поскольку для засады, по большому счету, это не имело никакого значения. Значит, их целью не является истребление сестер. А какова цель? Зачем тогда ловить? Неужели для своих «экспериментов» им мало сотни тысяч оставшихся в «Борделе»?

Приближается весна, а потом короткое полярное лето, время охоты и накопления запасов. Что-то подсказывало Ресте, что эта весна будет не самой легкой с тех пор, как они переселились в предгорья.

Полярное лето в ледяной пустыне было коротким, но ярким. Температура в плюс пять или даже семь градусов тепла держалась не более двух недель, а выше нуля не более полутора месяцев. Зато за эти полтора месяца природа успевала развернуться во всей своей красе и многообразии так бурно, что в глазах начинало пестреть от ярких цветных пятен мха, расползающегося по камням. Огромные жуки с жужжанием спешили по своим делам. Шустрые серенькие птички деловито ловили их, с быстротой бензопилы вскрывали панцирь и поглощали свежую и невероятно вонючую мякоть. Еще более шустрые ящерицы воровали их яйца и, не утруждая себя поиском обеденного стола и солонки, проглатывали добычу, выплевывая после этого остатки скорлупы. Шаранги, такие покладистые и меланхоличные в зимние холода, с горящими глазами круглосуточно поглощали молодые побеги мхов и лишайников, выискивая среди них редкие поросли «синьки», совершенно игнорируя любую другую деятельность. В общем, все, кто мог двигаться, ползать, летать, плавать, прыгать и жевать, активно питались друг другом, нагуливая жирок. Партизанские пятерки расползались по летникам и, не теряя ни минуты, заполняли закрома всем, что мог с пользой для себя переварить их организм. В броских и неудобных комбинезонах не было необходимости, вполне хватало свитеров и спортивных костюмов. За пять лет они покрылись таким количеством разного рода и цвета пятен, что не уступали полевым маскировочным накидкам. А в комплекте с капюшоном, очками и тонкими перчатками замечательно обороняли от мошки, дружно сосущей кровь из любого организма, не готового к ее присутствию. Реста с двумя полными пятерками обосновалась на берегу небольшого горного озера, образовавшегося в расщелине таким образом, что один берег был всегда в тени и снег там никогда не стаивал, зато другой двадцать два часа освещался летним полярным солнцем, и живность возле него просто кишела. Походные палатки стояли в тени и издалека ничем не отличались от немного подтаявших сугробов. Такое положение не только хорошо маскировало стоянку от нескромных взглядов со стороны, но и, самое главное, шустрая дружная мошка не переносила ледяного дыхания вечной мерзлоты. Сразу после побудки и завтрака половина сестер уходили в небольшую заросль кустов, чем-то напоминавших скрюченные молодые сосенки, и собирала там шишки, семена из них выколачивали уже в лагере. Вторая половина, вооружившись самодельными сачками, устраивалась в засаде на берегу, карауля длинных, толстых черных угрей, норами которых был испещрен весь прибрежный песок. Угри – твари очень осторожные, когда требовалось вылезти из норы, и чертовски быстрые, когда нужно было зарыться обратно в песок. Ну и опять же, в жаренном на камнях виде вкуснее их мало что попадалось в этих краях. Ловились они, как уже было указано, сачками с длинной, метра четыре, ручкой. Команда ловчих формировалась не наобум. Всю зиму в пещерах бойцы устраивали тренировки и игры по подбиранию с плоской поверхности дорожки, выстроенной из отдельных круглых камешков, одним замахом сачка. Подобрать нужно было всю дорожку, не уронив ни одного камня. Так вот чемпионы летом и отправлялись на этот берег. Ловля длилась не весь день, а всего часов восемь, то есть так, чтобы дать угрям время наползаться вдоволь после окончания охоты. До ближайшего летника, то есть замаскированного в скалах убежища с резервом еды, воды, лекарств и пиропатронов, от озера было не более двух километров, и именно туда отправляли все свежедобытое.

День подходил к концу, когда дозорная, разлегшаяся на отроге скалы, тихо, но протяжно, с переливом, имитируя жукохрустов, свистнула два раза подряд. Что значило, что в пределах ее видимости появился и опознан дружественный субъект.

Архан не стала выходить из палатки и продолжала потрошить и готовить под маринад жирные длинные тушки. Вестовая выросла перед ней через полминуты после сигнала и, вытянувшись по стойке «смирно», отдала честь.

– Говори.

– Командиры второй и третьей группы с западной части горного хребта просят вас срочно прибыть на центральную базу для совещания. Необходимость совещания вызвана неплановой активностью дисколетов в их районе охоты.

– Хорошо. Выходим через час. Соберите два стандартных походных комплекта. И еще! Мешок с орехами прихвачу с собой. А то на базе их уже полгода нет.

Дисколет задолбал. Он вертелся в самой плохо защищенной рельефом и растительностью зоне собирательства муслики – черной ягоды, в период созревания осыпающей приличные площади. Здесь ее можно было добывать в промышленных масштабах. И при том, что на сбор у девчонок было всего-то две недели, потом она перезреет и превратится в нетранспортабельный горький кисель. Командиры предлагали вытащить на скалы трофейный трассер, пару лучевиков и пару «магниток», подманить этого козла к засаде и свалить одним залпом. Надо признать, что последнее время дисколеты беспокоили их регулярно. Не предпринимая активных действий типа ловли под магнитное поле или выброски десанта. Но постоянное барражирование над территориями, которые имели оперативную ценность, раздражало и нервировало. Отвлекало от важных дел, связанных с заботами и подготовкой к наступлению скорых холодов.