Подстава - Звездная Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она умерла.
Родилась Мегера.
В тот же вечер лейтенант Кельм ночевал в моей квартире, и даже в моей постели, и как это не удивительно – со мной.
И пока он спал далеко не естественным сном, я, используя собственную разработку, выкачивала правду из его мозга. Слово за словом, воспоминание за воспоминанием. К рассвету я знала все.
В восемь утра Багор получил рапорт, в котором я отразила все откровения Кельма по поводу сотрудничества с Илонесом и про счета, имеющиеся в банках вне содружества, там было написано так же. Проигнорировать подобное генерал естественно не мог – лейтенантом занялись спецы внутренней службы, и выяснилось, что полученная мной информация являла собой лишь жалкие крохи от общей картины измены Гаэре.
Кельма расстреляли.
А вот появившегося в моем тогда еще прозрачном кабинете Регу, ждал малоприятный сюрприз и сказанное совершенно спокойно: «Все кончено». Да, мне было больно, но в этом я не признавалась даже самой себе, и уж тем более не собиралась признаваться в подобном этому придурку, добавив после сказанного: «Свалил нахрен, отход свинофермы!»
Оторопевший Рега попытался настоять на продолжении беседы, и получил сломанную гортань. При повторной попытке объясниться – два сломанных ребра. Третья попытка уложила его в госпиталь на неделю. Ибо нехрен связываться с девчонкой из десанта, и уж тем более разбивать ей сердце.
Потом Боров сжалился, и объяснил мужику, в чем тот не прав. И вот у любого другого совесть бы проснулась, а этот ко мне заявился и сказал: «Мне жаль, что ты об этом узнала. Да, поначалу я хотел затащить тебя в постель, но все изменилось, Мелани. Я полюбил тебя, правда, я…».
«Пошел вон! – все, что он услышал от меня».
Впрочем, нет, не все, я так же добавила: «А попытаешься еще раз обнять, загремишь опять в госпиталь. Свалил!»
И вот тогда он психанул и заявил: «А ты хамишь, Мелани!».
Он снова забыл откуда я пришла в разведку. И знал ведь, но так и не понял, что с бывшими десантниками лучше не связываться.
К вечеру кличка Хам стала его новым позывным с легкой руки Нира. Мой спец просто взломал систему, и сменил «Мужика» на «Хама» – новое прозвище прижилось моментом.
На другой день Тирад, из команды Реги, попыталась повторить подвиг Нира, и очень сильно об этом пожалела – в качестве подтверждения своих постельных побед Хам отправлял снимки обнаженной натуры лейтенанту Кельму, и собственно я их заполучила. Так что когда во всех файлах со стандартной черно-белой мордочкой Тирад Альме снимок был заменен на нее же, но обнаженную в постели и в весьма откровенной позе, мы угорали всей командой. А я в глубине души тихо радовалась, что до интима у нас с Хамом не дошло… Противно было бы видеть свое изображение среди его «подтверждений постельных побед».
Впрочем, дела давно минувших дней.
– Веник отвратный, – заметила я, небрежно взглянув на букет. – Терпеть не могу, когда дохрена цветов в вазе.
В этот момент открылась дверь, и в мой кабинет вплыл огромный букет багрово-алых роз, с внушительным золотым бантом, и поздравительной запиской.
– Мегер, это тебе, от нас всех! – Боров с трудом дошагал до стола, глянул на него, перехватил букет одной рукой, извлек из вазы цветы от Рего, молча прошел к капитану и вручил ему его флору. А вернувшись, в освобожденную тару всунул свой громаднейший букет.
– Красота какая! – я вскочила, обняла букетище, надышалась ароматом роз, достала открытку, развернула.
«Лучшему кэпу на свете!» – было написано там.
– Боров, спасибо! – у меня в глазах заблестели слезы, скрыла свою растроганность путем зарывания носом в лепестки роз. Запах был умопомрачительным – обожаю розы.
– Да чего уж там, – смутился он. – Ты ж на такие жертвы пошла… в смысле Шорох нам про депиляцию рассказал, так что… с нас еще водяра.
– Заметано, накрывайте поляну, скоро буду.
Кивнув, мой снайпер удалился, я же, вернувшись на свое место, коснулась рукой столешницы. Та засветилась мягким зеленоватым светом, принимая допуск, и над столом замерцал экран, с последними новостями, которые скинул Багор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Знаешь, это жестоко! – вдруг заявил Хам.
Хотелось заматериться, но, не смотря на все попытки освоить ругательства, сам мат как-то корябил, видимо сказывались годы, проведенные в десанте – у нас были запрещены выражения с сексуальным подтекстом, а мат же весь на этом основан.
Так что я просто сказала:
– Свалил.
И с тоской подумала, что таки нужно выучить наиболее обидные выражения, а то и послать током не умею.
А в следующее мгновение я забыла вообще любые выражения, кроме: «Черт! Черт! Черт!».
Потому что на экране высветилась самая главная новость: «Тайремская армада уничтожает братство Черного астероида».
Стоящий у входа капитан Рега отшвырнул от себя букет и что-то сказал. Потом еще что-то. Он вообще вдруг устроил целый эмоциональный монолог, но я не слушала. Торопливо прокручивая строки новостей вниз, я всматривалась в колонки значений «убито, задержано до выяснения обстоятельств, казнено на месте». И хватило пары минут, чтобы понять неожиданно пугающее – тайремцы не убивали женщин. Ни одной убитой женщины. И еще важный момент – цифры убитых в боевых действиях ничтожно малы. Ничтожно. У них на три-четыре сотни схваченных при штурме, всего один-два убитых. То есть они целенаправленно захватывают пиратов живьем. Какого черта?!
И тут кто-то взял и выключил экран.
Подняв потрясенный взгляд на Хама, увидела, как он ставит на стол черную открытую коробочку, а там, на алой бархотке, сверкало кольцо с бриллиантом.
– Ты все слышала, – произнес Рега. – Согласишься стать моей женой – я останусь в управлении, нет – переведусь на границу. Я не могу так больше, Мелани. Просто не могу – очень тяжело любить женщину, которая тебя ненавидит.
Нет, определенно с обнаженным торсом и грацией голодного тигра, он мне нравился больше. Хоть забавно было, в смысле я всегда увлекалась подсчетом кубиков на прессе, пока он там чего-то вещал на тему, что жить без меня не способен, а так…
– Хоть бы рубашку расстегнул, – устало сказала я, вновь включая экран.
– Что? – переспросил Хам.
– Рега, – тяжело вздохнула, – я тебя не ненавижу. И вообще ненависти по отношению к тебе никогда не было.
– Правда? – и он начал стремительно расстегивать рубашку.
Усмехнувшись, спокойно продолжила:
– Я тебя просто презираю, Рега. Это презрение, но никак не ненависть.
Застыл.
После хмыкнул, сложил руки на груди и прямо спросил:
– А зачем попросила рубашку расстегнуть?
Пожав плечами, честно ответила:
– У тебя пресс потрясный, там кубики считать можно, обычно этим я и развлекаюсь, пока ты очередную хрень несешь. А теперь забрал свою бижутерию и свалил, у меня дел по горло.
Но включить экран Хам не позволил. Внезапно обошел стол, подошел, развернул меня к себе, нагнулся, упираясь руками в подлокотники кресла.
– Врежу, – спокойно предупредила.
Не отреагировал, склонился ниже и неожиданно серьезно сказал:
– Я же улечу с Гаэры, Мел.
– Вали, – безразлично ответила я.
– Ты меня больше не увидишь, – глаза сузились.
– Классно, – порадовалась инфе.
Хам наклонился еще ниже, и, глядя мне в глаза, выдвинул последний аргумент:
– Тебя ведь сильнее меня никто не полюбит.
Передернув плечом, ответила:
– Зайду в сексшоп. Все, Хам, свалил, работы дохрена, да и новый пост надо принять, сам понимаешь – я теперь зам, второй человек в управлении.
Резко выпрямившись, Рега несколько секунд пристально смотрел на меня, затем спросил:
– Довольна?
– Мля, давай откровенно – просто счастлива! – обворожительно ему улыбнулась. – Все же получить должность, на которую ты так долго претендовал, это, как минимум, для самолюбия приятно.
– Мегера!
– Хамло, – ледяным тоном ответила я. – Иди, утешься собственной никчемностью в очередной беседе с новым другом вещая о своих мнимых постельных подвигах. А пока ты будешь ныть, я возьмусь за еще одно отвергнутое тобой задание, Хам. Видишь ли, это тебе было впадлу захватить тайремца, а мы люди не гордые, и не падлы, так что нам не сложно было. Итог – я на коне, ты – в дерьме, впрочем, там тебе и место. А теперь на выход.