Трагедия в трех актах - Агата Кристи

Внезапно он почувствовал жалость к своему другу. Влюбиться в пятьдесят два года! Надо ж такому случиться! И с кем! С Чарлзом Картрайтом, легкомысленным и беспутным сердцеедом. И ведь отлично понимает, какое разочарование его ждет. Юные тянутся к юным.

«Обычно девушки своих чувств напоказ не выставляют, — подумал мистер Саттертуэйт. — А Мими будто нарочно старается показать, что неравнодушна к сэру Чарлзу. Если бы действительно с ее стороны что-то было, она не стала бы этого афишировать. Юный Мендерс — вот кто у нее на уме».

Как правило, мистер Саттертуэйт отличался большой проницательностью.

Однако он не учел одно обстоятельство, возможно, потому, что даже и не подозревал о его существовании: юные не ценят преимуществ молодости, напротив, зрелый возраст в глазах молодой девушки лишь добавляет привлекательности ее избраннику. Далеко не молодой мистер Саттертуэйт был уверен, что Мими не может предпочесть мужчину средних лет своему ровеснику. Ведь молодость — это неоценимый, волшебный дар, выше которого нет ничего на свете, так он считал.

Он еще более укрепился в этих мыслях, когда Мими позвонила после обеда и попросила разрешения привести Оливера, чтобы, как она выразилась, посоветоваться, Бесспорно, он был красив, этот молодой человек — темные, с тяжелыми веками глаза, звериная грация в движениях. Казалось, он просто позволил себя привести, не в силах противиться напору Мими. Видно было, что к ее затее он относится с ленивым пренебрежением.

— Пожалуйста, уговорите мисс Литтон Гор бросить все это, сэр, — обратился он к сэру Чарльзу. — Только ужасающе здоровая буколическая жизнь[3], которую она ведет, может породить такую неуемную энергию. Знаете, Мими, вы просто отвратительно энергичны. И вообще, что у вас за детские пристрастия везде искать убийства, сенсации и прочий вздор?

— Однако вы скептик, Мендерс!

— Разумеется, сэр. Беббингтон — симпатичнейший старый зануда. И умер он своей смертью. Подозревать здесь убийство, по-моему, просто смешно.

— Надеюсь, вы окажетесь правы, — сказал сэр Чарлз.

Мистер Саттертуэйт бросил на него быстрый взгляд. Какую роль играет сейчас Чарлз Картрайт? Нет, это уже не бывалый моряк и не знаменитый сыщик. Это уже что-то новенькое.

Мистер Саттертуэйт был поражен, когда понял, в каком амплуа выступает сейчас его друг. Сэр Чарлз играл вторую скрипку — при Оливере Мендерсе.

Он отсел в сторонку, в темный угол и наблюдал за Мими и Оливером. Они, как всегда, спорили, Мими — пылко, Оливер — томно.

Сэр Чарлз выглядел сейчас старше, чем обычно, и казался утомленным.

Мими с обычной своей горячностью и самоуверенностью все время пыталась вовлечь его в разговор, но он отвечал неохотно и односложно.

Около одиннадцати Мими и Оливер собрались уходить. Сэр Чарлз тоже вышел на террасу — хотел посветить им фонариком, чтобы не оступились на крутой каменистой тропинке.

Однако в этом не было никакой необходимости — стояла великолепная лунная ночь. Молодые люди ушли, их голоса доносились все слабее.

«Луна луной, а схватить простуду не хотелось бы», — подумал мистер Саттертуэйт и вернулся в гостиную. Сэр Чарлз еще немного постоял на террасе. Потом вошел, запер за собою дверь и, подойдя к бару, налил себе виски с содовой.

— Завтра уезжаю отсюда навсегда, — сказал он.

— Что?! — удивленно вскричал мистер Саттертуэйт. На лице сэра Чарлза мелькнуло что-то вроде грустного удовольствия — его признание явно произвело сильное впечатление на мистера Саттертуэйта.

— Это — единственное, — что — мне — остается, — сказал сэр Чарлз, делая ударение на каждом слове. — Виллу продам. Никто никогда ничего не узнает… — Голос его чуть заметно, но весьма эффектно дрогнул.

Самолюбие сэра Чарлза, уязвленное ролью второй скрипки, жаждало удовлетворения. Теперь он исполнял великолепную сцену самопожертвования, столь часто игранную им в разных спектаклях: вот он во имя священных уз брака отрекается от возлюбленной и отсылает ее назад, в объятия безутешного супруга; или в силу роковых обстоятельств отказывается от девушки, к которой пылает безумной страстью.

— Убраться с дороги — вот все, что я могу сделать, — продолжал он с веселым отчаянием в голосе. — Молодость тянется к молодости… Эти двое, они созданы друг для друга… Я должен исчезнуть…

— Куда же это? — поинтересовался мистер Саттертуэйт.

Сэр Чарлз беззаботно махнул рукой.

— В никуда. Разве теперь это важно?.. Может быть, махну в Монте-Карло, — добавил он вдруг, немного выйдя из образа, но тут же спохватился и заговорил, как того требовала чувствительная сцена, упавшим голосом:

— Затеряться ли в толпе.., или в пустыне… Какая разница? По сути своей человек всегда одинок… Одиночество — вот мой удел…

Это была явно реплика под занавес.

Кивнув своему собеседнику и единственному зрителю, сэр Чарлз покинул комнату.

Мистер Саттертуэйт, следуя примеру хозяина, тоже решил идти спать.

«Ну уж, ты если и затеряешься, то отнюдь не в пустыне», — с усмешкой подумал он.

Наутро сэр Чарлз, извинившись, объявил своему другу, что покидает его — сегодня же уезжает в город.

— Вы же оставайтесь, дружище. Хотя бы до завтра. Я знаю, вы собирались к Харбертонам в Тевисток. Шофер отвезет вас туда на автомобиле. Я же, приняв решение, не должен мешкать. Главное — не мешкать!

Сэр Чарлз решительно расправил плечи, крепко пожал мистеру Саттертуэйту руку и препоручил его всемогущей мисс Милрей.

Мисс Милрей, как и прежде, была готова взвалить на себя все дела и заботы. Узнав о намерениях сэра Чарлза, она не выразила ни удивления, ни каких-либо иных чувств. Тщетно старался мистер Саттертуэйт вызвать ее на разговор. Ничто не могло вывести мисс Милрей из равновесия, — кажется, поумирай внезапно все кругом, она и бровью не поведет. Что бы ни случилось, она все принимала как данность и сразу начинала действовать наиболее целесообразным образом. Она телефонировала агентам по продаже недвижимости, рассылала за границу телеграммы, истово стучала на пишущей машинке. Мистер Саттертуэйт, удрученный зрелищем столь сокрушительной деловитости, бежал из дома. Он бесцельно брел по причалу, когда кто-то вдруг схватил его за руку. Обернувшись, он увидел бледную и взволнованную Мими.

— Что все это значит? — гневно выпалила она.

— Что именно? — попытался выиграть время мистер Саттертуэйт.

— Говорят, сэр Чарлз уезжает.., и собирается продавать «Вороново гнездо».

— Совершенно верно.

— Он уезжает?!

— Уже уехал.

— О! — Мими выпустила его руку. Она вдруг показалась ему маленькой девочкой, которую жестоко и несправедливо обидели.

Мистер Саттертуэйт не знал, что сказать.

— Куда он уехал?

— За границу. На юг, во Францию.

— О!

И снова он не нашел, что ответить. Нет, видно, сэр Чарлз для нее не просто кумир, тут еще и нечто иное…

Мистеру Саттертуэйту стало жаль девушку, и он принялся сочинять в уме речь, которая могла бы ее утешить, как вдруг она сама заговорила, чем повергла его в неописуемый ужас.

— Это все они! Те две стервы! Но все-таки которая же из них? — Мими задыхалась от ярости.

Мистер Саттертуэйт смотрел на нее, разинув рот. Мими снова схватила его за руку и принялась трясти что было сил.

— Вы знаете! — кричала она. — Которая из них? Та, что седая, или другая?

— Постойте, дорогая, я не понимаю, о чем вы?

— Как бы не так! Отлично понимаете! Конечно же тут замешана женщина! Ведь я ему нравилась, знаю, что нравилась. Проклятье! Ведьмы, они, должно быть, это поняли тогда, в тот вечер. Ненавижу женщин! Мерзкие твари! А как она одета, помните, та, что с зелеными волосами? Я чуть не лопнула от зависти. Такое платье рассчитано на то, чтобы привлекать мужчин. И не возражайте! Конечно, она стара и безобразна как смертный грех, но это ничему не мешает. По сравнению с ней любая из нас кажется чучелом. Так это она? Или другая, та, что с седыми волосами? В ней что-то есть — сразу видно. Она из тех, кто, как магнит, притягивает к себе мужчин. И он называл ее Анджи… Ту, что похожа на сухую кочерыжку, можно в расчет не брать. Так какая же все-таки — та, что разодета, или Анджи?

— Душенька, вы бог знает что выдумали. Его.., э-э… Чарлза Картрайта ни капельки не интересует ни та, ни другая.

— Не верю! Во всяком случае, он-то их интересует.

— Нет, нет и нет. Вы ошибаетесь. Все это ваши фантазии.

— Стервы! — сказала Мими. — Вот они кто!

— Не следует употреблять этого слова, душенька.

— В таком случае могу придумать что-нибудь и похлеще!

— Верю, верю. Только, заклинаю вас, не делайте этого! Поймите, вы глубоко заблуждаетесь.

— Тогда почему он отсюда бежал?

Мистер Саттертуэйт закашлялся.

— Полагаю, он.., э-э, думал, что так будет лучше.

Мими так и впилась в него взглядом.

— Вы считаете, что он бежал.., из-за меня?