Черняев 1983 - Неизвестно

6 июня 83 г.

Сегодня новое столкновение с Пономаревым. В пятницу мы сдали ему один вариант его выступления на Пленуме. Он позвал меня с утра и встретил возгласом: «Караул!» В том смысле, что совсем не годится. Я озлился и стал нагло спрашивать, что он, собственно, хочет конкретно. Он опять понес претенциозную ахинею. Я возразил: это есть у Черненко в докладе и у Андропова в заключительном слове. Повторять доклад вам не к лицу, а предвосхищать Генсека - скандал, потому что всему руководству известно, что вы, как и они в целом, знали содержание заключительного слова за месяц до Пленума.

Из длинного препирательства я стал догадываться, что он просто хочет выглядеть большим ученым, «теоретиком нашей партии». Дело его, как всегда, не интересует, а лишь то, как он будет выглядеть. Но вот кем он хочет выглядеть, я до сих пор не секу. От 80-летия партии его отставили, значит долой даже намек на это. От внешней политики его отодвигают и он уже утратил интерес к «крестовому походу». Но вот почему он упорно, как и при подготовке записки в ЦК о положении в МКД, уходит от этой темы, мне совершенно не понятно. Не хочет себя идентифицировать с комдвижением? . Поскольку там ничего хорошего и полезного для нас нет? Возможно. Но ведь вся партия и ЦК его идентифицируют с МКД! С этим он должен считаться. Существуют ведь правила игры. Он не имеет права выступать с содокладом и, как принято, должен говорить «о себе». Но вот - не хочет! А хочет озадачивать ученых, говорить о роли науки и теории и выдвигать проблемы для теоретических исследований. Какие?! Я опять же нагло стал приставать, но ни одной он не назвал, а все мыслимые - есть у Черненко и Андропова.

Я дважды ему заявлял, что, значит, не способен, и Козлов, и Вебер не способны. Пусть назначает другую команду. Я, мол, вас не понимаю.

- Я вижу, что не понимаете, - ответствовал он. Но вызова не принял. Все сокрушался, что потерял время и не засадил на дачу команду заранее, как было с докладом о Марксе. Тогда вот получилось красиво.

По капитализму он пытался называть проблемы. Например, дать ответ миллионам людей во всем мире - каковы причины кризиса. Я в ответ: десятки книг и сотни статей, в том числе в журнале любимого вами Хавинсона, дали и дают этот ответ на уровне современной науки. Если мы (!) их не читаем, это - наша проблема, а не науки. А то, что за границей их не читают, это проблема денег и пропагандистских кадров, об этом-то и говорить на таком политическом форуме, как Пленум. Но он не пробиваем. Он невежественен и в науке, и в теории, и даже в своей истории партии. Прислал мне такую записку - набросок мысли о внесении сознания в рабочее движение - за это и первокласснику больше двойки не поставишь.

Все это я о себе - в какой унизительной роли я пребываю, стараясь изо всех сил одеть голого, совершенно голого короля.

6 сентября 83 г.

Полная душевная растерянность. Рядом с событиями переломными, но «благодаря» Пономареву, суета возле них.

1 сентября сбили южно-корейский самолет «Боинг-747» с 269 пассажирами на борту над Сахалином. Во имя принципа нерушимости границ. Из сотен всяких сведений, в ворохе которых я копошусь который уж день, ясно, что американцы подстроили нам провокацию. Трагедия же в том, что мы ей поддались.

И Рейган учинил такую антисоветскую катавасью во всем мире, что теперь уже ничто и надолго не смоет с нас в глазах обывателей всего мира (а их миллиарды) клейма убийц безвинных людей. Десятки правительств, парламентов, всяких прочих организаций и деятелей, включая социал-демократов и даже уже некоторых КП (например, КПЯ), вынесли нас за скобки цивилизованного мира. Рейганом брошен и подхвачен тысячами газет и прочих голосов лозунг: «Мы и они!» Т.е. весь мир и СССР. (Кстати, соцстраны, кроме ЧССР, помалкивают до сих пор. А Китай осудил нас на уровне Рейгана).

Моральному престижу страны, идее коммунизма нанесен еще один страшный удар. И все теперь смотрится иначе - все наши международные дела. Уходить нам надо в глухую изоляцию, отгородиться от мира, не тратить ни ума, ни денег на, так называемые, международные связи и престиж, замкнуться и заняться собой. И лет за пять-десять создать себе новый облик, внутренне перестроившись и действительно обновившись.

Вот готовится новая «редакция» Программы партии и заложить бы туда совершенно новую концепцию своего положения в мире. Утопия! Но где другой выход?

И какой-то рок настигает наших вождей: Сталин - 1937, Хрущев - 1956, Брежнев - 1968 и 1979, Андропов - не успев развернуться, теперь навсегда будет связан с этим злосчастным самолетом. Увы! Я не знаю: может быть, мы его и не сбивали. Но теперь ничего уже не докажешь. Вели и ведем мы себя во всей этой истории глупо, непоследовательно, беспомощно. И в этом эпизоде со всей чудовищной очевидностью проявилось давление и власть «военного комплекса» над всей нашей жизнью и политикой.

Я очень небрежен к дневнику. А между тем каждый день дает материал чуть ли не для истории. Хотел вот сразу записать, что было на Политбюро 25августа, но не сподобился, а теперь уже остались отрывки. Но все же:

Сама атмосфера. небывалая. Споры, сопоставление позиции, размышления вслух, несогласие и даже отказ от принятия решения, поскольку до конца не сумели договориться. И все - по-товарищески, без выпадов, как нормальная практика. Тон, конечно, задают Андропов и Горбачев, но в дискуссию не боятся втягиваться даже и приглашенные.

Андропов очень откровенен и не стесняется подвергать сомнению «святыни». Например, обсуждался вопрос о ценах (и дотациях) на сельско-хозяйственные продукты, которые нам поставляет Болгария. Ясно было, что «другари» нас все нахальнее обдирают: лучшие, дефицитные сорта вообще перестали поставлять (гонят за валюту на запад), обычные

- с опозданием, некондиционные и проч. по ценам - выше мировых. Но при этом еще требуют сохранения ежегодной дотации (400.000.000 рублей) за просто так. (В 1978 году они получили этот подарок якобы для развития сельско-хозяйственной инфраструктуры, но с тех пор ни одного рубля из этих дотаций не пустили на развитие сельского хозяйства, т.е., в частности, и для расширения экспорта к нам!). Так вот, встал вопрос, чтобы отменить хотя бы эту дотацию - ежегодный подарок.

Ю.В. выступил против. И сказал при этом: каждый член ПБ при рассмотрении любого вопроса должен помнить о состоянии коммунистического движения. Смотрите, что происходит: китайцы успешно вовлекают в свою орбиту разные компартии, свою линию на изоляцию КПСС они проводят ловко, умно. И нельзя им помогать вот такими действиями, как здесь предлагают. Посмотрите: Кубе не дали все то по военной линии, что она просила, - и отношения попортились. Хонеккер приехал - просил, не дали всего, - тоже наступило охлаждение. Поляки просят бог знает сколько, - всего дать не можем, опять жди охлаждения. Теперь вот с болгарами.

И вообще: поругаться можно за пять минут, а восстанавливать отношения приходится десятилетиями. Возьмите Китай. Поругались 20 лет назад. Причем партия нас целиком поддержала, китайцев осудили и т.п. А теперь вот, по прошествии двух с лишним десятилетий, смотришь на те события и думаешь: а зачем, собственно? Кому это было нужно? Из-за чего, собственно, спор-то вышел? И не находишь ничего серьезного, чтобы оправдать нашу позицию.

10 сентября 83 г.

С самолетом признали, что сбили и все стало обычным, как и все остальное в современном ужасном и равнодушном мире.

Только что прочел в «Литературке» статью В. Куприянова о нынешней молодой поэзии. И поразился, что и такое теперь печатается (в смысле стихов) в советских издательствах.

Сборник 1981 года «Молодые голоса». Там есть, оказывается, такое из И. Жданова: «Отечество - ночь и застолье, а все остальное чужбина. Мы верные граждане ночи, достойные выключить свет». Или - Олег Хлебников: «А что до счастья и до величья - ах, средь людей изволь блюсти приличья, а не порхать с печатью на челе!»

И большое стихотворение Андрея Дмитриева «Дом».

12 сентября 83 г.

Сегодня прочел стенограмму встречи Громыко с Шульцем в Мадриде. Это, что называется, слепок времени. Шульц попросил сначала с глазу на глаз. Для чего же? - Чтоб поговорить о Щаранском. (Это в такой-то момент!)Мол, ваш представитель здесь в Мадриде обещал нашему, что Щаранского выпустят по истечении половинного срока, т.е. в сентябре или в феврале. Только, дескать, при этом условии Рейган согласится на подписание заключительного документа мадридской встречи.

Громыко в ответ: Ваш представитель либо ослышался, либо что-то еще. Никаких обещаний мы не давали, со Щаранским все ясно. Мы вам не раз объясняли: это не ваше дело. И больше на эту тему я разговаривать не буду, прошу больше ее не поднимать.

Шульц. туда-сюда, как же так. вы отказываетесь от слова. Если Щаранский умрет в тюрьме - это катастрофа для советско-американских отношений и т.п.

Громыко: я вам сказал, что обсуждать эту тему не буду. Если у вас не о чем больше разговаривать, давайте разойдемся.