Избранные поучения святых отцов о вере - Л. Чуткова

Итак, если у нас трапеза полна, то я надеюсь, что и благодать Духа будет сообщаться уму нашему, потому что когда она видит много присутствующих, тогда предлагает обильнейшее угощение, не потому, чтобы она презирала немногих, но потому, что желает спасения многих. Поэтому и Павлу явившийся Христос повелел пройти другие города и остановиться в Коринфе, сказав: Господь же в видении ночью сказал Павлу: не бойся, но говори и не умолкай, ибо Я с тобою, и никто не сделает тебе зла, потому что у Меня много людей в этом городе (Деян. 18, 9, 10). Если ради одной овцы пастырь ходит по горам, лесам и пустыням, то, когда предстоит ему многих овец обратить от беспечности и заблуждения, не окажет ли он великого усердия? А что Он действительно не презирает и немногих, послушай, как Он Сам говорит: нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих: (Мф.18, 14). Ни малочисленность, говорит, ни незнатность не располагает Его пренебрегать нашим спасением.

4. Итак, если таково попечение Его о малых и немногих и таково о многих, то, предоставив все Его изволению, обратимся к изречению Павла… Знаем, что, – говорит он, – земной наш дом, эта хижина, разрушится (2 Кор. 5, 1); или – лучше – обратимся выше, к самому началу мысли. Как отыскивающие источник, увидев влажное место, не только там роют, но, руководясь этою влагою и жилою, простираются далее внутрь, пока не достигнут до самого корня и начала потока, – так точно поступим и мы.

Нашедши духовный источник, проистекающий из мудрости Павловой, мы, руководясь его изречением, как бы некоторою жилою, пойдем к самому корню мысли. Где же это начало и корень? Имея тот же дух веры, как написано: я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим (2 Кор. 4, 13). Что говоришь ты? Если бы ты не веровал, то и не говорил бы и стоял бы безмолвным? Да, говорит; без веры не могу ни отверзать уст, ни двинуть языка, ни раскрыть губ и, будучи одарен даром слова, стою безмолвным без ее наставления. Как растение без корня не может произращать плода, так без предварительного существования веры не может произойти и слово учения. Поэтому и в другом месте он говорит: потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению (Рим. 10, 10).

5. Что может быть лучше этого дерева или даже сравниться с ним, когда не только ветви его, но и сам корень приносит плод: корень – оправдание, а ветви – спасение? Поэтому он и говорит: веруем, потому и говорим. Как палка, крепко поддерживая дрожащие и от старости ослабевшие члены, не допускает поскользнуться и упасть, так точно и вера, надежнее палки подкрепляя нашу душу, колеблемую и волнуемую немощью помыслов, и поддерживая силою собственной крепости, безопасно утверждает ее и никогда не допускает ей преткнуться, исправляя немощь помыслов избытком собственной силы, разгоняя происходящий от них мрак и озаряя собственным светом душу, сидящую в смутных помыслах, как бы в темном доме.

Поэтому лишенные ее находятся в состоянии не лучшем того, в каком живущие во мраке, но подобно тому, как те и ударяются об стены, и толкаются с встречными, и низвергаются в овраги и пропасти, и глаза не приносят им никакой пользы, когда нет руководительного света, так и лишенные веры и толкают друг друга, ударяются об стены и, наконец, низвергаются, увлекая сами себя в бездну погибели.

6. Свидетели этих слов – те, которые похваляются мирской мудростью и тщеславятся отпущенною бородой, истертым плащом и палкою. Они, после длинных и многих рассуждений, не видели камней, лежащих пред их глазами, потому что если бы они взирали на них, как на камни, то не стали бы почитать их богами. Они восставали и друг против друга и низвергались в самую глубокую бездну нечестия не от чего иного, как от того, что доверялись во всем собственным своим рассуждениям. Выражая и это, Павел сказал: Осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели (Рим.1, 21, 22).

Далее, приводя доказательство их помрачения и безумия, он прибавил: и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся (Рим. 1, 23). Но весь этот мрак вера, пришедши, изгоняет из души принявшего ее; и как спущенный якорь удерживает корабль, со всех сторон обуреваемый напором ветров и заливаемый поднимающимися волнами, и укрепляет его среди моря, так точно, когда приходящие отвне помыслы обуревают наш ум, пришедшая вера надежнее якоря избавляет его от кораблекрушения, приводя его к полному убеждению, как корабль в тихую пристань. Выражая это самое, Павел сказал, что Бог поставил одних апостолами к совершению святых, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром (Еф. 4, 11–14). Видишь ли действие веры, как она, как бы некоторый надежный якорь, устраняет колебание?

Об этом он же пишет в Послании к Евреям, выражаясь о вере так: которая для души есть как бы якорь безопасный и крепкий, и входит во внутреннейшее за завесу (Евр. 6, 19). Дабы ты, услышав об якоре, не подумал, что он влечет вниз, апостол показывает, что необыкновенное свойство этого якоря то, что он влечет не вниз, но возносит ум вверх, поднимает к небу и вводит во внутреннейшее за завесу. Завесою он назвал здесь небо. Почему и для чего? Потому, что как завеса отделяла святое святых от внешней части скинии, так точно и это небо, подобно завесе распростертое среди создания, отделяет от внешней части скинии, то есть от этого видимого мира, святое святых, то есть горнее и высшее, куда предтечею за нас вошел Иисус (Евр. 6, 20).

7. Смысл слов его следующий: вера, говорит он, возвышает нашу душу туда, не допуская ее угнетаться никаким из настоящих бедствий, но облегчая труды надеждою будущего. Подлинно, кто взирает на будущее, надеется на небесное и устремляет туда умственные очи, тот не чувствует скорби от настоящих бедствий, как не чувствовал и Павел и, объясняя причину такого любомудрия, говорил: ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу (2 Кор. 4, 17). Как и каким образом? Когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое очами веры (2 Кор. 4, 17, 18). Как очи телесные не видят ничего умственного, так очи веры не видят ничего чувственного. Но о какой вере говорит здесь Павел?

Название веры имеет двоякое значение. Верою называется та, которою некогда апостолы совершали знамения и о которой Христос сказал: Ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет (Мф. 17, 20). Также, когда ученики не могли избавить лунатика от беса и хотели узнать причину этого, то Он указывает им ее в недостатке веры, сказав: По неверию вашему (Мф. 17, 20). И Павел об этой же вере говорит: И имею всю веру, так что могу и горы переставлять (1 Кор. 13, 2). Равным образом, когда Петр, идя пешим по морю, начал утопать, то Христос укорил его за недостаток этой же веры, сказав: маловерный! зачем ты усомнился? (Мф. 14, 31) Итак, верою называется та, которая совершает знамения и чудеса. Верою же называется и та, которая руководит к познанию Бога, по которой каждый из нас есть верный. О ней говорит апостол в Послании к Римлянам: Благодарю Бога моего через Иисуса Христа за всех вас, что вера ваша возвещается во всем мире (Рим. 1, 8); также к Фессалоникийцам: От вас пронеслось слово Господне не только в Македонии и Ахаии, но и во всяком месте прошла слава о вере вашей в Бога (1 Фес. 1, 8).

8. На какую веру он указывает здесь? Очевидно, на веру познавательную, как показывают дальнейшие слова: «веруем», говорит он, потому и говорим. Чему веруем? «Зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас силою Своею» (см.: 2 Кор. 4, 14). Но почему он называет ее «духом веры» и включает в число дарований? Если вера есть дарование и только дар Духа, а не наша заслуга, то и неверующие не будут наказаны, и верующие не удостоятся похвалы, потому что таково свойство дарований: за них не получают венцов и наград, так как дарование не есть заслуга получивших его, а дар щедрости подателя. Поэтому Господь повелел и ученикам не радоваться тому, что они изгоняли бесов, и лишил Царства Небесного тех, которые пророчествовали и многие чудеса творили Его именем (Мф. 7, 22), так как собственными заслугами они не могли похвалиться, а хотели спастись одними только дарованиями.

9. Итак, если и вера есть нечто такое, если в ней мы ничего не привносим от себя, но все принадлежит благодати Духа, которая и внедряет ее в наши души, и мы не получим за это никакой награды, то как же апостол говорит: сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению (Рим. 10, 10)? Значит, вера есть также доброе дело уверовавшего. Как и в другом месте он выражает то же самое, когда говорит: а не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность (Рим. 4, 5), если все принадлежит благодати Духа? Как и патриарха Авраама он увенчал за нее бесчисленными похвалами, – за то, что тот, презрев все настоящее, поверил с надеждою сверх надежды (см.: Рим. 4, 18)?