Княжна (СИ) - Дубравина Кристина "Яна .-."

— В общем, вот такие дела, Аня, — выдохнул, словно вагоны с углём разгружал, а потом на Витю посмотрел, что всё это время тихо у стены стоял, следя за развернувшимся перед ним шоу, и сказал: — Обстраивайся. Я часиков в восемь за тобой с мамой заеду, к тёте Кате скатаемся. Соскучилась, наверно.

— Да, очень, — растерянно почесала затылок девушка. Пчёла глаз её не видел, но по тону понял, что Князева искренне говорила. Наверно, улыбалась. Потом она голову подняла и сказала шёпотом: — Сашка, ну не стоило так заморачиваться!..

— Так, даже слушать не хочу, — властно мотнул головой Белый, но сестру всё-таки обнял, когда она, наклонив голову на бок, подбежала к нему с полувсхлипом-полусмехом и лицо спрятала в складках жесткого пальто.

Витя услышал её надломанное «спасибо». Такое искреннее…

— Обживайся, — сказал Саша и чмокнул коротко сестру в макушку. Та прижалась крепче к Белому, но, когда он по спине её чуть прихлопнул, Анна отошла. Витя прошел мимо и увидел, как она мимолетом глаз левый потёрла, забыв совершенно про тушь.

— Вещи будешь разбирать сейчас или в магазин за продуктами пойдешь? А-то я сглупил, про еду-то забыл…

— Я, наверно, переоденусь, — кинула Князева. Белый кивнул, хлопнул по плечу Пчёлкина, подталкивая того к выходу.

Смешно для Пчёлы это всё выглядело. Можно подумать, что Витя развернуться не сможет — если, конечно, захочет Аньке что-нибудь сказать. Например… вспомнить какую-нибудь фразочку на французском, которого не знал никогда, и улыбнуться под смех Князевой, зная, что сказал, вероятно, полный бред. Или попрощаться, звонко расцеловав воздух у беленьких щёк девочки и утерев ей потёкшую тушь.

Что, не может разве? Почему нет? Он свободный человек, который вполне может с …давней знакомой так откланяться!..

Но Пчёлкин, молча, поправил воротник рубашки, когда Белый, обняв за плечи сестру, сказал:

— …отдохни немного, но долго не разлеживайся. Тут с торца, на нулевом этаже есть магазинчик небольшой, я видел. Но завтра-послезавтра пришлю тебе Космоса, он прокатит тебя в гастроном крупный, закупишься провизией.

— Да что ты, Саш, — махнула рукой Анна, прижалась плечом к стене. Витя на пороге остановился, когда Княжна сказала: — Зачем мне друга твоего от работы отвлекать? Сама разберусь.

— Не сказать, что сейчас у нас дел невпроворот, — кинул Белый, но раньше, чем Князева вполне резонный вопрос задала, сказал: — Пусть скатается с тобой, не переломится.

Он поправил плащ и напоследок поцеловал девчонку в лоб жестом почти что отеческим. Раньше, чем Аня успела отблагодарить его ещё раз или обнять так крепко, что Белов с места не смог бы сдвинуться, Сашка развернулся. Пчёлкин дверь раскрыл и вышел в коридор.

— Поехали, Вить, дела не ждут.

— Ага, — кивнул Пчёла и пропустил всё-таки Белого вперед. Раньше, чем двоюродный брат Анькин успел позвать его, Витя подмигнул девушке озорно и сразу же, как дворовый Ромео, побежал за Сашей по ступенькам.

Вслед ему за место прощаний донёсся смех Анны, догнавший Пчёлу эхом даже на следующем пролёте.

Под ребрами стало так легко, что из подъезда Витя вышел с улыбкой, как у кота, которого мордой в сметану ткнули. Белый, шедший чуть впереди, обернулся к нему с зажатой меж зубов сигаретой и спросил подозрительно строго:

— Чего лыбишься?

— Ничего, — пожал плечами Витя. — Просто солнце слепит.

Космос в памяти Ани остался… странным юношей. Уж очень настораживала её во второй половине восьмидесятых физиономия Холмогорова, которая казалась Князевой перекошенной каким-то умственным недугом, про который никто в лишний раз не вспоминал. Но когда к её подъезду подкатила машина из фантазий любого американского — и не только — мальчишки, и из-за руля к ней направился галантный Космос, что крайне тепло Аньку встретил, девушке вдруг стало стыдно за свои давние мысли. Хотя и знала, что друг Белова явно не догадывался о них, но всё равно мысленно извинилась перед Косом за них.

И продукты покупать с ним было весело. Холмогоров катил тележку и сам вёл Аньку к нужным отделам, пререкался с продавцами, пытавшимися продать мясо по цене другой, более дорогой позиции, и при этом постоянно говорил, рассказывал что-то, спрашивал Анну про жизнь. И беседа эта Князеву не злила, хотя и рассказывать уже третий раз за сорок восемь часов про обучение в Латвии, про друзей своих, что там остались, было весьма занудно.

Кроме того, Космос оказался, почти как Белый и Пчёлкин, тем ещё джентльменом. Он покупки Князевой прямо до кухни донёс и даже предложил разобрать их вместе.

— Ну, Космос, правда, не стоит! — засмеялась девушка, когда Холмогоров всё-таки взял замороженную курицу и перед морозильной камерой холодильника присел, запихивая мясо внутрь. — И так ты мне помог очень, спасибо.

— Мелочи, — отряхнул руки Космос. — Лучше вон, свинину передай, а то ещё немного языками потреплем — и не спасешь мясо.

Князева, смеясь всё так же заливисто, протянула мужчине окорок. Быстро поняла, что пререкаться с Косом бесполезно, и решила разобрать покупки плечо о плечо с ним. Вдвоем они управились быстро, иногда лишь сталкиваясь взглядами. Когда авоськи опустели, Анна чайник на газовую плиту поставила.

— Кофе, чай?

— Не, я не буду, Ань, спасибо, — замахал руками Холмогоров. — Мне ещё нужно за сигаретами заехать, а потом к Филу…

— Фил — это Валера, да? — спросила девушка и, не слыша отказа Космоса, равно как он не слышал её, достала с верхней полки жестяную банку с черным чаем, которую ей прошлым вечером сердечно протягивала мама Саши Белова. — Я его, почему-то, лучше тебя и Пчёлкина помню.

— Да он тебе несколько раз книжки из библиотеки же нести помогал. Вы в одной стороне жили. Может, иногда во дворе пересекались.

Космос расстегнул манжеты рубашки, в которой было нестерпимо душно, и побубнил немного, когда заметил, как Анна две чашки на стол поставила.

— Сказал же «не буду»!..

— А я говорила, что покупки донесу сама! — вернула ему Князева и в жесте обаятельном прижала ладони к груди, к Косу с придыханием обращаясь. — Ну, Космос, дай хоть как-то отблагодарить!..

Холмогоров качнул головой в жесте напускной строгости, но потом всё-таки улыбнулся и кивнул. Анна развернулась, доставая ещё и сушки, купленные в магазине возле маминого дома чуть ли не на другом конце Москвы, когда Космос сам оглянулся в гостиной.

Если бы он Аньку не знал, решил бы обязательно, что она ему понравиться пытается. Но Кос помнил, что Князева всегда была такой — вежливая, женственная, любящая на всевозможные темы поговорить. И, самое интересное, почти любой разговор могла поддержать, отчего и казалась чертовски привлекательной. Обезоруживающей своим интеллектом и разносторонностью.

Удивительно, что рижские парни такую не заприметили. Хотя, одёрнул себя Космос, может, кто и заприметил, просто Анька сама не спешит об этом говорить. А так, кто знает, вдруг сама через годик-другой Белову позвонит и пригласит в пригород Риги на свою свадьбу?..

Он оглянулся и заметил вдруг вешалку с платьем, висящую прямо на высокой стойке для растений.

— Ух ты! Завтра в этом на свадьбе красоваться будешь?

Анна не обернулась. Поняла, про что говорил Космос. Только достала вишневое варенье без косточек и угукнула:

— Нравится?

— Высший пилотаж, Князева, — одобрительно отпятил губу Холмогоров. Он не подходил к платью, чтобы Анька его интерес случайно не так растолковала, но наряд внимательно рассматривал. Особенно Косу понравились рукава платья — объемные, из полупрозрачной ткани в мелкую сеточку, по всей поверхности украшенные белыми бусинками.

Анна обернулась и посмотрела на сердечно любимый костюм. Помнила, что обошелся он ей недешево. Пришлось всю стипендию потратить в ателье, расположенном неподалеку от её рижского многоквартирного домика, в котором она комнату небольшую у пожилой пары снимала. И, даже отдав за платье двадцать три тысячи, что за неделю инфляции обесценились почти полностью, пришлось долго торговаться с крепкой латышской портной, чтобы та сбила цену хоть чуть-чуть.