Охотник - Александр Сергеевич Романов

на уровне глаз, предплечье ровно горизонтально, что бы стрела стала продолжением руки. Выдох, фиксация цели. Очень захотелось попасть в этот чёртов центр мишени. Внезапно я почувствовал между пальцев, которые удерживали оперение стрелы, лёгкое дуновение воздуха. На мгновение показалось, что между кончиком стрелы и мишенью протянулась мерцающая нить. От неожиданности пальцы ослабили усилие. Дзинь, тренькнула тетива, и стрела пошла к цели. На секунду время замерло, я словно в замедленной съемке наблюдал, как стрела вращаясь летит в сторону мишени. Сейчас для меня не существовало ничего кроме красного круга в центре щита, сколоченного из грубых досок, и разрезающего воздух наконечника, летящего к цели. Дзинь. Конец стрелы впился в самый центр круга, оперение еще вибрировало от удара, а рука уже сама потянулась за новой. Дзинь... И опять воздух загустевает, а время растягивается до бесконечности. Хрусть... Это наконечник второй стрелы расщепил древко первой. Дзинь... Наконечник первой стрелы полностью входит в доску...

Я стоял и смотрел на расколовшуюся стрелу остекленевшим взглядом. Ничего себе, девки пляшут.

В себя меня привел шум сзади. На пороге стоял Курт с интересом рассматривая результат моей тренировки. Рядом на пороге валялся топор, звук падения которого и привлёк меня.

Недоверчиво мой наставник подошёл к щиту, из которого торчали стрелы.

- Потрясающая точность, - похвалил меня охотник, рассматривая расколотую стрелу. - Ты превзошёл своего учителя. Вот теперь проанализируй что ты делал, и постарайся закрепить результат.

Да хрен его знает, что делал, захотел очень сильно, оно само и получилось. Сюда бы современный композитный лук с коллиматорным прицелом и лазерной наводкой - ещё можно было-бы побороться. Попытки повторить свой подвиг к нашему взаимному разочарование закончились полным провалом. После своего кратковременного триумфа я как-то по-другому начал чувствовать лук. Стрелы не разлетались теперь по всему двору, а достаточно уверенно летели в щит. Но такой точности и в помине не было.

Несколько дней пытался найти логическое объяснение произошедшему. На фоне всех странностей, что произошли со мной за последние пару месяцев, это происшествие вообще можно назвать пустяковым. Но всё-таки. Единственное что приходило на ум -боевой транс. Ярким примером невероятных возможностей транса были те-же скандинавские берсерки, которые не чувствовали страха и боли в бою, или мастера боевых искусств, что одним ударом разбивали кирпичи и пробивали толстые доски. Состояние транса многое объясняло. И ощущение замедлившегося времени, и образование визуального "канала". Даже появившуюся на мгновение "нить" можно объяснить аберрациями света в сузившимися зрачке. Но забить трёх очковый два раза подряд, при том что лук я первый раз взял в руки пару недель назад, это выше моего понимания.

Глава 6

Морозы ударили неожиданно рано. Дожди резко сменились затяжными снегопадами, холод сковал речку толстым слоем льда и лишил нас рыбного промысла. Даже не успели полностью собрать урожай с огорода, который теперь оказался вымерзшим и засыпанным толстым слоем снега. С запасами на зиму мы немного просчитались. Учитывая, что прокормить надо теперь три рта, вопрос стоял достаточно остро.

Раньше Курт редко уходил в село, опасаясь надолго оставлять дочь саму в глухом лесу. Если летом, выйдя с первыми лучами солнца, к вечеру он всегда успевал вернуться, зимой, по глубокому снегу, быстро не походишь. Волей-неволей приходилось оставаться на ночёвку в деревне. В этом моя помощь оказалась очень кстати.

Довольно быстро я осваивал премудрости охоты. Теперь мы ставили вдвое больше силков. Нередко, благодаря моим удачным выстрелам, на нашем столе появлялась свежая оленина или запечённая в углях дикая утка. Почти каждый вечер свежевали диких зверей, попавших в капканы. Их мягкие пушистые шкуры всегда были в цене.

Дважды в неделю небольшие, грубо сделанные, сани загружались наполовину мехом, наполовину свежим мясом. Лошадь, на которой Курт с Таной бежали из княжества, в первую же зиму загрызли волки. Приходилось самому впрягаться в оглобли и тащить это хозяйство до ближайшего селения, а обратно уже вёз то, что нужно было нам для жизни. Обычно - крупы, муку, соль. Иногда брал готовую выпечку.

Сегодня, едва встало солнцу, я покинул заброшенную деревню, везя нашу не хитрую добычу. Снег успел слежаться и почти не чувствуя сопротивления полозьев, скользивших по плотному снегу, я бодро шёл по лесу, наслаждаясь свежим воздухом. Сани легко скользили за мной, практически не замедляя ход, так что еще к обеду надеялся достичь селение. Хоть от нас к селению через лес и вела дорожка, которая за долгие годы так и не заросла полностью травой, сейчас землю покрывал толстый слой снега. Приходилось выбирать направление по ориентирам. Тут даже для меня сложностей не было. Впереди виднелась высокая гора, вот одного из пиков я и придерживался.

Внезапно привлек шум за ближайшим бугром. Оставив сани, в несколько прыжков оказался на возвышенности. Картина открылась неприглядная. Под деревом сидел мужик, видимо охотник из деревни, держа в руках окровавленный нож. Вокруг скалясь кружили четыре матёрых волка. Немного дальше в лужах крови лежало еще два мертвых зверя. Бой выдался для мужика тяжёлым, досталось ему не слабо. Левый рукав тулупа был практически полностью оторван, и этой стороны уже натекла небольшая лужица крови, но пока охотник держался, яростно отмахиваясь от зверей ножом, зажатым в правой руке.

Думать тут некогда, я потянулся к луку. Повезло в том, что подошёл я с подветренной стороны и звери меня не учуяли. Три выстрела - три мертвых волка. Я умудрился выпустить все стрелы прямо в холку, где позвоночник переходит в шейный отдел, так что рухнули они на землю без единого звука. Последний, самый крупный зверь, сообразив, что охотник и жертва поменялись местами одним броском скрылся в лесу. Лишь у дерева остался непонимающе озирающийся мужик. Я находился немного позади, и он меня не видел. Но лежащие вокруг волки, нанизанные на стрелы, его явно успокоили.

Приблизившись, выдернул стрелы из погибших зверей, аккуратно сложив их в колчан, после этого повернулся к пострадавшему.

Выглядел он потрёпано, через разорванный рукав были видны следы укуса, но кровь уже остановилась, а выглядел охотник достаточно бодро, хотя крови потерял не мало. Подставив ему плечо, помог добраться до моих саней. Вернувшись на недавнее место битвы, довольно ловко освежевал убитых зверей. Волчатина для еды не использовалась, если только в самые голодные годы, а шкуры уходили на раз. Сгрузив рядом с сидящим добычу, я сказал - Три моих, две твоих. - Тот лишь благодарно кивнул в ответ.

Мужик, как я и предположил, родом он был из того села,