Мысли вслух - Евгений Примаков

Марксизм образовал почву, на которой взросло социалистическое движение в XIX веке, да и в XX веке.

Нельзя, как представляется, отрицать и то, что идеи социализма распространялись также немарксистскими авторами. Разница — в интерпретации этих идей. Марксисты-ленинцы накрепко связывали их с победой над капиталистическим способом производства, над «лжедемократией» капиталистического общества, с социальной революцией трудящихся. Немарксистские социалисты в настоящее время, за исключением единиц, тоже видят серьезные противоречия, явно отрицательные черты в капитализме, но делают ставку на эволюционные изменения, а в тех странах, где образуют правительства, прилагают немалые усилия для таких изменений. Примером могут служить социалистические партии в странах Скандинавии, где достигнут высокий уровень социальной защиты.

Идеология либерализма имеет за своими плечами столетия. За это время мало изменилась политическая доктрина либерализма: провозглашались свобода личности, в том числе право владеть собственностью, демократические преобразования, включая разделение ветвей власти, контроль над ней со стороны общества. Что касается экономической доктрины либерализма, то в XX веке она была далека от стабильности. Ее основной постулат — рынок единственный регулятор экономики, и основное требование — минимизировать государственное в ней участие — оказалось несостоятельным. Во время Великой депрессии 1929–1932 годов родился «новый курс» Ф.Д. Рузвельта, основывающийся на роли государства как регуляторе рыночных отношений.

Поворот в экономической доктрине либерализма был связан с именем Дж. Кейнса — автора одной из самых значительных экономических теорий XX века. Кейнсианство, отстаивающее необходимость государственного вмешательства с целью ликвидации неравновесий и рыночных перекосов при капитализме, стало вплоть до 70 — 80-х годов лидирующей школой экономической науки на Западе.

Смена вех произошла на гребне критики кейнсианства. Особенно отличились в этом плане лондонская школа экономики и чикагская школа, которая выдвинула таких лидеров, как М. Фридмен, Ф. Найт и др., провозгласивших необходимость сокращения государственных расходов, в том числе социальных, всемерное поощрение собственников, частного предпринимательства, усиление роли рынка. Представители этих школ выступили против государственных действий, направленных на ограничение экспансии монополий, прогрессивных ставок подоходного налогообложения, государственного контроля над ценами. Фридмен и его сторонники развили концепцию, согласно которой деньги играют главную роль в развитии капиталистической экономики. Эта концепция получила название монетаризм. Ее сторонники считают, что причина инфляции — в избыточном росте денежной массы, что происходит в результате дефицитного кейнсианского метода финансирования с целью регулирования экономики.

В капиталистическом мире во второй половине XX века кейнсианство оказалось вытеснено школами неолиберализма, монетаризма, неоклассики.

Характерно, что тупиковая ситуация развития этих школ обозначилась в связи с новым мировым кризисом 2008 года. Антикризисные меры, предпринимаемые в США, странах ЕС, во многом базировались на идеях кейнсианства — усилении регулирующей роли государства, потеря которой явно стала одной из причин глубины разразившегося мирового финансового, а затем и мирового экономического кризиса.

Широко известно, что те, кто оказался у руля экономической политики России в начале 90-х годов прошлого века, величали себя либералами. К ним значительно больше подходит название псевдолибералы или неолибералы. Главное направление их деятельности заключалось в ликвидации всего, что было связано с социалистическим общественным устройством. Ради этого они готовы были принести в жертву и интересы большинства населения России, и демократию там, где она мешала такой разрушительной деятельности. На словах выступая против роли государства в экономике, утверждая, что все должен решать рынок, на деле они использовали государственные механизмы для обогащения горстки олигархов, получивших в свои руки несметные природные богатства страны.

Мне кажется, мягко говоря, несправедливо восхвалять тех, кто стоял у экономического штурвала при «переходе» от Советского Союза к Российской Федерации. Сочетающий в своем творчестве черты видного историка и превосходного публициста, Рой Медведев подробно описывает в ряде работ практику приватизации, осуществленной в России в 1993–1994 годах. Приведу выдержку из одной его книги: «Многие апологеты либерализма писали о необходимости “сбросить с плеч государства” ответственность за управление неэффективными предприятиями. Но главной целью приватизации было скорейшее образование класса или слоя частных собственников, которые могли бы стать прочной опорой создаваемого в стране нового режима. Подобного рода приватизация ни по целям, ни по масштабам, ни по срокам ее проведения не имела прецедентов в экономической истории. В течение 3–4 лет предполагалось акционировать, продать или просто распределить между гражданами страны большую часть государственных предприятий, которые были созданы в России не только за 74 года ее советской эпохи, но и за весь период ее индустриального развития еще с 70-х годов XIX столетия. Одновременно должен получить завершение начатый в конце 1991 года переход к капиталистической рыночной экономике. Ни эффективность управления, ни модернизация, ни бюджет не являлись в первые годы “реформ” целью приватизации».[23]

Сегодня мы пытаемся догнать страны, ушедшие вперед в научно-технических достижениях. Общее отставание накапливалось в послевоенный период, и это стало одной из самых значительных слабостей СССР. Однако в ряде важнейших направлений технико-технологического развития такого отставания не наблюдалось. Хочу привести свидетельство одного из наиболее компетентных знатоков, лауреата Нобелевской премии, академика Ж.И. Алферова: «Мы по многим позициям не уступали, а где-то даже шли вперед… Я и сегодня убежден: если бы во главе страны в те годы (90-е. — Е. П.) были нормальные, думающие люди, многие из бывших союзных министерств — пусть не все, но многие, включая Министерство электронной промышленности, — могли бы стать мощными транснациональными корпорациями и сегодня успешно конкурировать на рынке с IBM и с Philips».[24]

Хочу еще раз подчеркнуть, что неолибералы не имеют ничего общего с либерализмом в его классическом понимании. Выше говорилось о сближении социалистического движения нынешнего времени с либерализмом кейнсианского толка, а не с неолиберализмом. Так появилась новая конвергентная модель общественного развития, объединяющая ценности социализма и либерализма. В центре этой модели — государство, которое своей деятельностью придает социальную ориентацию рыночной экономике.

Такой модели в принципе придерживается современный Китай. В беседе со мной один из ведущих китаистов академик М.Л. Титаренко изложил в сжатой форме идеологические принципы, используемые нынешним китайским руководством. В Уставе Коммунистической партии Китая, насчитывающей более 70 млн членов, перечислены в виде идеологической основы ее деятельности марксизм (без ленинизма. — Е. П.), идеи Мао Цзэдуна, теория Дэн Сяопина, важные идеи «тройного представительства»[25] и «концепция научно го развития». Вместо диктатуры пролетариата провозглашена «демократическая диктатура народа». КПК объявлена партией всего народа, всей нации. Китайская национальная буржуазия рассматривается как одна из равноправных частей общества и участник строительства «социализма с китайской спецификой». Представители эксплуататорских классов могут вступать в КПК. Капиталистический мир считается «объектом политики открытости», задача такой политики — привлечь капиталы, передовые технологии и опыт менеджмента для строительства «китайского социализма». Вместо мировой революции выдвинут тезис гармонизации международных отношений. В качестве программы-минимум объявлена задача построения к 2020 году среднезажиточного общества. Долгосрочная программа — к 2049 году достичь нынешнего среднего душевого дохода развитых стран, а к концу столетия — догнать развитые капиталистические страны по доходам на душу населения. Достижение всех этих этапных задач измеряется не в росте ВВП, а в росте ВВП на душу населения.

По словам академика Титаренко, «в Китае наблюдается внутреннее противоречивое сочетание элементов экономического либерализма и просвещенного авторитаризма, подчеркивается абсолютная роль КПК, трансформация идеологии которой определяется тремя императивами: комплексным всесторонним развитием страны; реформированием экономики и системы государственного управления в соответствии с требованиями времени и обеспечением социально-политической стабильности как важнейшего условия нормального процесса проведения политики реформ и открытости».