Аборигены галактики - Игорь Вереснев

Глава 2

Тимур Коршунов. Земля, до востребования

Если смотреть на море вдаль, то оно было зеленым, а если себе под ноги – то синевато-серым и прозрачным. По-настоящему прозрачным, так что сквозь толщу воды видны уходящие вглубь каменные ступени, обвалившиеся стены домов, осколки керамических амфор. А если подняться по крутому склону чуть выше, то и весь утонувший две с половиной тысячи лет назад город можно разглядеть. И разноцветных рыбин, совершающих теперь променад вдоль его набережной. А если пройти еще выше, обогнуть карликовые оливы, невесть как выросшие среди скал, миновать ровную площадку, на которой они всегда оставляли взятый напрокат автограв, то откроется вид на чудную крошечную бухту с удобным пляжиком, устланным бело-черной галькой. Тропинок, чтобы спуститься туда, не было, но Римка знала секрет.

– Ну что, город на месте? – поинтересовался Тимур, оглянувшись через плечо на сестру, цепляющуюся за колючие ветки кустарника.

– Куда он денется! Ай!

– Укололась?

– Так, самую малость. А ты чем занимаешься? О работе думаешь?

– Нет. Камешки в воду бросаю. Считай!

Он выбрал плоский голыш, взвесил на ладони, примериваясь. И резко бросил. Камешек запрыгал по воде, отсчитывая «блинчики».

– Всего-то пять! – снисходительно констатировала Римка.

– Шесть!

– Пусть шесть. Все равно до рекорда далеко.

– У тебя и так не получится.

– Фи, нашел чем хвастаться. Во-первых, я маленькая, а ты большой. Во-вторых, я школьница, а ты старший инспектор Кей-Кей. В-третьих, ты чемпион континента по форсблейдеру, а у меня только второй юношеский.

Тимур смерил сестру взглядом. Не такая уж и маленькая. В отличие от брата, она удалась в отца – долговязая, широкая в кости. Так что в свои тринадцать уступала брату едва полголовы роста. Но остальные доводы были вполне справедливы, и он уже готов был их признать, однако у Римки имелся и еще один, решающий:

– В-четвертых, это еще не факт, что не получится!

Она подошла к воде, тоже выбрала камешек. И наклонившись, ловко запустила его в море. «Блинчики» у нее получились частые и мелкие. Много.

– Шесть, – быстро подсчитал Тимур. – Ого, молодчина!

– Вообще-то семь.

– Нет, последний не засчитывается. Отрыва от воды не было.

– Не придирайся. А то и восемь сделаю.

Сделает, понял Тимур. Сегодня – в «блинчики», а со временем – и во всем остальном. Римма Альбертовна Коршунова себя еще покажет, можно не сомневаться.

– Давай лучше поныряем, – он примирительно попробовал сменить тему.

– Зимой?! Ты что, январь на дворе! Брр… – девочка поежилась, словно и впрямь замерзла.

– Это у вас в Верхнем Тагиле зима, – возразил Тимур, – сугробами все завалило. А здесь – субтропики.

– Все равно вода холодная.

Девочка вдруг вздохнула, отвернулась от моря, посмотрела куда-то вдаль. На север. Тимур понял этот взгляд без слов. Вот уже четыре года у них с сестрой традиция – в последний день каникул делают крюк по дороге в интернат, залетают сюда, на этот тысячу лет уже необитаемый островок у берегов Анатолии. Весной, летом и осенью – искупаться, зимой – просто посидеть у воды, побросать камешки. Каждый раз, погружаясь в соленые воды древнего Средиземноморья, хранящие каменные остовы былых цивилизаций, Коршунов словно растворялся в нескончаемом потоке времени, несущем его все выше, дальше, от первобытных пещер к межзвездным кораблям. Ощущал себя неотъемлемой частицей огромного Человечества, что зародилось некогда на планете Земля, а теперь шагнуло в Галактику, чтобы стать ее… Не властелином, разумеется, не хозяином и повелителем. А кем? На языке вертелось словечко «куратор», но и оно Коршунову отчего-то не пришлось по вкусу.

Что чувствовала здесь сестра, Тимур не знал, на эту тему они ни разу не заговаривали. Но ей на острове нравилось. Она до последнего тянула время, выпрашивала еще полчасика, – посидеть на берегу моря, поболтать со старшим братом, поделиться детскими секретами. Сегодня все было иначе. Должно быть, взрослеет…

– Соскучилась? – спросил Тимур. – По интернату?

– Ага. По Ленке, по Кийре, по Скенечке. И по Росинке тоже.

– По ком, по ком? – Тимур удивленно поднял бровь.

– А я тебе разве не рассказывала? У нас новая смысловица, Утренняя Роса.

– Индианка?

– Конечно!

Вопрос был риторическим. Аборигены Медеи обладали уникальным врожденным даром улавливать смысл фразы, произнесенной на любом незнакомом им языке. Природу феномена земные ксенопсихологи и когнитивисты пока не выяснили, но это ничуть не мешало его использовать. А если вспомнить о педагогических талантах индейцев, то неудивительно, что детские воспитательные учреждения охотно принимали их на работу. Это во-первых. А во-вторых, имя смысловицы говорило само за себя.

– А почему ты ее называешь Росинкой? Не фамильярно ли? Все же она инопланетянка, гостья у нас.

– Конечно, нет! Ее все дети так называют. Даже малыши! Как бы тебе объяснить… – Римма сморщила носик. – Вот ты мой брат, ты классный, с тобой здорово. Но в то же время ты – взрослый. И ты это знаешь, и я.

– Хочешь сказать, всегда существует некоторая дистанция?

– Точно!

– Но твоя Росинка тоже взрослая! Сколько ей лет?

– Она взрослая со взрослыми. А с нами – такая, как мы. Со старшей группой – такая, как они. Даже с малышами может быть как малыш. Если нужно. Понял?

– Нет, – честно признался Тимур. Кивнул на скрывающие автограв кусты над головой: – Так что, полетели?

– Да!

От острова до ближайшего шлюза автограву лета пятнадцать минут. А там – мгновение, и ты уже в Екатеринбурге. Разумеется, ничего не мешало выбрать местом назначения ТЛП-кабинку в фойе интерната. Но это тоже было данью традиции: последний отрезок пути они проделывали на персональном глифе Тимура, серебристом, с косыми алыми полосами на бортах и синим силуэтом сокола на фюзеляже. В младших классах Римка ужасно гордилась, что ее привозят на такой машине, нос задирала выше некуда.

В Верхнетагильском учебно-развивающем интернате осваивали школьную премудрость, а главное, учились общаться, понимать друг друга, дружить двести восемьдесят шесть детей. Около трети – земляне, остальные – выходцы из миров, на которых действовала программа гуманитарной помощи и культурного обмена и для жителей которых земная атмосфера и климат Среднего Урала были достаточно приемлемыми, разумеется.

Двести пятьдесят лет назад, когда люди встретили в Дальнем Космосе первую разумную расу, горячие головы предложили на рассмотрение Совета Земной Федерации программу «прогрессорства» – ускоренного подтягивания отсталых цивилизаций до уровня земной. Программа скрупулезно изучалась экспертами, долго и публично обсуждалась на разных уровнях. И на счастье, была отвергнута. Невозможно предсказать, какой общественный строй окажется оптимальным для существ, прошедших совершенно иной не только исторический, но даже биологический путь. Возможно, опыт землян окажется для них неприемлемым, а то и вовсе губительным. Никаких попыток исправить, улучшить, заменить «плохих» лидеров на «хороших». Только предотвращение явного геноцида и всепланетарного самоуничтожения. Плюс – гуманитарная помощь всем, кто в ней нуждался. Плюс – предоставление убежища на Земле всем, кто его просил. В первую очередь – детям. Они вырастали в мире, избавленном от ненависти и агрессии, воспитывались земными учителями в земных интернатах, общались со сверстниками из других миров. И навсегда избавлялись от расовых, религиозных, идеологических предрассудков своих родителей, от ксенофобии и непримиримости, от страха перед «чужими», «иными», непохожими. А затем, повзрослев, вернувшись в свои миры, пытались строить жизнь иначе, создавать новые правила, законы, обычаи. И отправляли уже своих детей на Землю. Так, мягко, без спешки, исподволь, без «революционных скачков» и не за одно поколение Земля изменяла молодые цивилизации Галактики. Она попросту помогала другим расам сделать выбор, найти свой путь. Верным он будет или нет, судить смогут только потомки. Главное, чтобы эти потомки у молодых цивилизаций были.

Выбранная стратегия оказалась верной, и даже исключения, такие как Тестурия, подтверждали правила. Разумеется, не все на Земле эту стратегию поддерживали. «Голуби» сокрушались о миллионах жертв, которым суждено погибнуть, пока цивилизация «своим умом» построит общество всеобщего благоденствия. О «выброшенных на свалку истории» столетиях поиска верного пути. «Ястребы» пугали непредвиденными осложнениями и ошибками, грозящими в результате неконтролируемого наплыва беженцев на планету. Но и «голубей», и «ястребов» было ничтожное меньшинство. Потому что уже к началу двадцать шестого века никто не воспринимал цефеян, вогуров или альдебаранцев, окончивших земной интернат, «чужими», «нелюдями». И уж тем более пятнадцатимиллиардному человечеству ничего не стоило переварить полмиллиона мигрантов. Тимур Коршунов, старший инспектор Карантинного Комитета Контакт-Центра, год назад возглавивший вновь созданный евразийский сектор его ракшасского отдела, стратегию Совета Земной Федерации поддерживал полностью. Даже несмотря на Ракшас, к которому он теперь имел самое непосредственное отношение.