Орден Тьмы / The Dragon in the Sword - Майкл Муркок

— Здесь живет немало людей. Ведь вы уже встречали кое-кого из обитателей. Они могут вам помочь.

Мы представляли собой любопытную пару. Я был одет в костюм, который казался вполне подходящим для данной местности. Высокие сапоги до бедер; на поясе болтаются медный крюк, как для ловли лосося, кривой нож с зазубренным лезвием и мешочек, содержащий немного сушеного мяса, несколько монет, флакончик чернил, палочку для письма и два-три листка грубой писчей бумаги. По этим предметам невозможно было определить мою профессию, но я хотя бы носил не серые обтрепанные фланелевые штанаы и броский пуловер с Фэри Айл, а также сорочку без воротничка. Я предложил фон Беку свой плащ, но он отказался, сказав, что привык к тому, что в этой местности не бывает холодно. Мы находились в странном мире. Серые облака редко расходились, чтобы пропустить узкие полоски солнечного света, отражавшиеся на мелководье, окружавшем нас со всех сторон. Казалось, мир только и состоял что из этих протяженных низменных долин, перемежавшихся болотами. Растительности почти не было. Лишь несколько кустиков, где гнездились пестрые болотные птицы и странные мелкие животные. Мы сидели на травянистом холмике, смотрели окрест себя и жевали кусочки сушеного мяса. Фон Бек (он не без некоторого замешательства добавил, что является немецким графом) был страшно голоден и едва удерживался от того, чтобы не глотать пищу не разжевывая. Он согласился, что нам лучше держаться вместе, раз уж мы оказались в одинаковом положении. Он подчеркнул, что его цель уничтожить Гитлера, и это — главная цель его жизни. Я сказал, что также решительно настроен выполнить свой долг, но, поскольку такой возможности мне еще не представилось, я с радостью соглашаюсь быть его спутником. В этот момент фон Бек прищурился и показал куда-то мне за спину. Обернувшись, я увидел вдали строение. Готов поклясться, что прежде его тут не было. Может, его скрывал туман? Строение было довольно далеко, и я не мог различить деталей.

— Тем не менее нам лучше двигаться именно в этом направлении, — сказал я.

Граф фон Бек горячо согласился со мной:

— Если не рисковать, то ничего и не добьешься!

Он явно пришел в себя после короткого отдыха, казался бодрым, был весел и выглядел как «стопроцентный немец», таким, как учили нас в школе много эонов тому назад. Мы пробирались по болоту мучительно долго и тяжело. Приходилось часто останавливаться, проверяя пикой устойчивость почвы впереди, перепрыгивать с кочки на кочку, помогать друг другу выбираться из зыбкой трясины, когда болото засасывало нас по пояс. Это случалось, когда заросли тростника оказывались обманчивыми и под ними была не твердь, а только грязная болотная жижа. Временами мы видели впереди то самое строение, но иногда оно вдруг пропадало из поля зрения. Бывали минуты, когда строение походило на замок или небольшой город.

— Это явно средневековый замок, — сказал фон Бек. — Не знаю почему, но он напоминает мне Нюрнберг.

— Будем надеяться, что его обитатели не такие, как население в твоем мире, — ответил я. И снова он удивился тому, что я знаю слишком много о его мире. Я мысленно решил не показывать своих знаний о нацистской Германии и о двадцатом столетии, из которого мы оба пришли сюда. После того как я помог фон Беку выкарабкаться из особо топкого места, он спросил меня:

— Возможно ли, что нам было суждено встретиться здесь и наши судьбы каким-то образом связаны друг с другом?

— Извините, но я слишком часто слышал эти разговоры о предопределении и космических планах, меня от них просто тошнит. Все, что я хочу, — найти свою любимую женщину и остаться жить с ней там, где никто нас не потревожит.

Казалось, мои слова понравились ему.

— Должен признать, что разговоры о судьбе и предопределении напоминают мне вагнеровское «Кольцо Нибелунгов», а также нацистское извращение смысла наших древних мифов и легенд, которым они оправдывали свои бесчеловечные преступления.

— Мне не раз приходилось сталкиваться с оправданиями самых зверских и диких поступков человека, — согласился я, — и в большинстве случаев эти оправдания звучат в высшей степени сентиментально и героически, начиная с россказней маркиза де Сада, наслаждавшегося истязаниями плетью человека человеком, и кончая речами всенародного лидера, подстрекавшего людей убивать или быть убитыми.

Мне показалось, что стало свежеть и что скоро пойдет дождь. На этот раз мне удалось уговорить фон Бека надеть мой плащ. Я воткнул пику в кочку, на которой рос довольно высокий тростник, фон Бек положил на землю рыболовный крюк и стал поправлять на себе кожаную куртку.

— Похоже, смеркается, — заметил он, посмотрев на небо. — Никак не могу научиться определять время в этом мире. А ведь я провел здесь уже две ночи.

Я решил посмотреть, нет ли среди моих запасов того, чем можно разжечь костер, чтобы согреться. И в этот момент получил мощный удар в плечо чем-то тяжелым. От удара я свалился лицом в землю. Потом встал на колени, обернулся, стараясь дотянуться до своей пики. Кроме этой пики да кривого короткого ножа, никакого оружия у меня не было. Внезапно из зарослей тростника поднялось около дюжины тяжеловооруженных воинов, которые быстро приблизились к нам. В руках одного из них была дубинка. Именно он сбил меня с ног. Фон Бек закричал и потянулся к рыболовному крюку, но тут и его ударили дубинкой по голове.

— Прекратите! — заорал я. — Давайте сначала объяснимся! Мы вовсе не враги вам!

— Заблуждаешься, друг мой, — прорычал один из нападавших, а остальные разразились грубым хохотом.

Фон Бек перекатился на другой бок, схватился руками за то место, по которому пришелся удар дубинкой. Из-под его пальцев сочилась кровь.

— Вы убьете нас, нарушая правила единоборства? — крикнул я.

— Убьем так, как захотим. Болотные черви — неплохая добыча, вы сами это знаете.

Доспехи воинов представляли собой странную смесь кожаных и металлических пластинок, окрашенных в зеленый и серый цвет, чтобы сливаться с окружающим пейзажем. Даже оружие было того же серо-зеленого цвета, а свои лица они специально испачкали болотной грязью, чтобы еще лучше замаскироваться. В общем, их внешний вид был совершенно варварский, но хуже всего был их запах. От них несло ядовитой вонючей смесью человеческого пота, запаха животных и болотного дурмана. Одной только этой вони было достаточно, чтобы сбить человека с ног! Я не знал, что такое болотные черви, но понимал, что у нас едва ли оставался хоть один шанс на выживание. Дикари подняли дубинки и мечи и, посмеиваясь, приближались к нам. Я хотел было схватить свое копье, но меня отбросили слишком далеко от него. И когда я на четвереньках полз по мокрой траве, я понимал, что получу еще один удар дубиной или мечом. Тем дело и кончится. Фон Бек оказался не в лучшем положении. Я мог только крикнуть ему: