Огонь любви - Барбара Картленд

– И да и нет, няня. Я везу Дипу к его отцу – лорду Линчу из замка Линч.

Няня повторила имя, словно оно было знакомо ей и о чем-то напоминало.

– Лорд Линч… Имя мне кажется знакомым. Где же я слышала его? И они живут в Глостершире? Странно – я помню, что-то такое было…

Она перестала невнятно приговаривать и решительно произнесла:

– Это английское имя, и его светлость, кто бы он ни был, живет в английском замке. У тебя все будет хорошо, моя дорогая. Я уверена.

Карина поняла: няня собиралась сказать нечто совсем другое, но в последний момент передумала и решила не говорить ничего, что могло бы омрачить путешествие и лишь усугубить страх перед будущим.

«Ох, няня, няня. Да тебя же видно насквозь!» – хотела сказать Карина, но побоялась, что голос выдаст ее. Она взяла из рук няни соболиную накидку и сумку и, не оглядываясь, сбежала по лестнице. Старушка заторопилась вслед за ней.

Роберт и извозчик вынесли на тротуар последний из чемоданов и начали грузить в кэб. Задача была явно не из легких: часть чемоданов они поместили сзади кэба, часть на козлах кучера, а самые маленькие засунули – внутрь.

Высунувшийся из окна Дипа пролепетал щебечущим голоском:

– Один, два, три – очень тяжелые. Вы желаете, я помочь?

– Оставайся там, где сидишь, сынок! – ответил извозчик. – Вдруг ты попадешь мне под ноги? Тогда я раздавлю тебя, как букашку.

– Что такое букашка? – спросил Дипа. – А, знаю. Это маленький жук. Я не есть жук. Я есть большой мальчик.

– Это он? – с ужасом спросила няня.

Да, Дипа мало соответствовал привычному образу ребенка, опекаемого гувернанткой. А тут еще миссис Бейгот, руководствуясь какой-то странной идеей сделать его более похожим на английского мальчика, нарядила Дипу в саржевый костюмчик с большим матросским воротником. На голове его красовалась маленькая матросская шапочка. В этой одежде ребенок выглядел довольно нелепо, костюм подчеркивал желтизну его кожи и странную форму стриженой головы.

"У него в чемодане есть праздничный бархатный костюм с воротником из настоящих кружев, – объяснила миссис Бейгот, – но я подумала, что вы не будете возражать, если в дорогу он наденет другой: вдруг мальчику станет плохо в поезде".

"Нет, конечно, нет" – поспешно согласилась Карина, довольная уже тем, что не ей надо выбирать одежду для Дипы. Однако сейчас она пожалела, что не надела на него другой костюм.

– Скорее, скорее, – увидев Карину, позвал Дипа. – Мы опоздать на поезд.

– Этот ребенок азиат, – сказала няня шепотом, чтобы Дипа не слышал.

– Все в порядке, няня, – торопливо проговорила Карина. – Не волнуйся за меня.

Настало время прощаться. Няня обняла Карину – по щекам старушки текли слезы.

– Моя детка, моя дорогая, – говорила она. – Я буду думать о вас и молить Господа, чтобы все было хорошо. Вы напишете мне? Обещаете, что напишете? Бумажку с адресом моего брата я положила в вашу сумку.

– Обязательно напишу, няня, – ответила Карина. – Глаза ее тоже были полны слез. Я в неоплатном долгу перед тобой за все, что ты для нас сделала, и никогда не забуду, что ты значила в моей жизни.

И оттого, что говорить больше не было сил, Карина бросилась к кэбу, по дороге сунув Роберту фунтовую бумажку.

Извозчик стегнул лошадь, Дипа торопливо замахал из окна, а Карина поднесла платок к глазам, чтобы больше ничего не видеть. О чем бы она теперь ни подумала, к горлу подкатывал комок. Как она будет жить без няни? Няня всегда была с ними и значила очень много для всех. Она не только заботилась о Карине с самого ее детства, но позже стала горничной у ее матери. А потом, когда настали тяжёлые времена, няня была и кухаркой, и экономкой, и дворецким, и горничной, и бог знает еще кем. С трудом ковыляя по лестнице, она не жаловалась, хотя в доме, требовавшем когда-то неусыпной заботы двенадцати слуг, их оставалось всего двое: она и старый Роберт, который был слишком простодушен, чтобы беспокоиться о жалованье.

Единственное, о чем Карина просила кузена Герберта, это взять Роберта.

"Роберт был с нами всю свою жизнь, – писала она кузену. – Он сын конюха моего деда, но сам недостаточно смышлен, чтобы ухаживать за лошадьми. Поэтому с самого детства он выполнял всякую работу по дому".

В своем письме кузен ответил, что отцу Карины следовало бы позаботиться о Роберте, и она поняла – это еще один повод для постоянных упреков в ее адрес: он должен кормить не только ее саму, но и заботиться об оставшихся без средств иждивенцах ее отца!

Интересно, как прореагирует кузен Герберт, когда завтра обнаружится, что она уехала, оставив только письмо. Это письмо она написала сегодня утром, отправляясь на поиски работы, полная неукротимого оптимизма и юношеской уверенности, что непременно найдет ее.

– Что бы теперь ни случилось, – сказала она себе, – я никогда не приползу обратно… никогда… никогда… никогда…

Стук лошадиных копыт, казалось, вбивал эти слова в мозг, и в этот момент Карина поняла, что сожгла за собой все мосты и больше ни от кого не зависит. Наконец-то она должна отвечать только за саму себя. Няня уедет к своему брату не с пустыми руками, а для Роберта кров и еда найдутся у кузена Герберта, даже если он будет жалеть каждый кусок.

– Когда-нибудь, – прошептала Карина, – когда-нибудь у меня будет мой собственный дом, и тогда я возьму няню и Роберта к себе.

В этот момент ей показалось, что она возносит молитву и небеса отвечают ей. Меж облаков неожиданно показалась луна и залила все вокруг молочным светом. Деревья подъездной аллеи расступились, и Карина увидела замок – его величественный, внушающий благоговейный трепет силуэт вырисовывался на фоне неба. В лунном свете раскинувшееся перед замком озеро напоминало жидкое серебро.

Они проезжали мост. Подавшись вперед, Карина, не отрываясь, смотрела, как перед ней вырастает величественное сооружение, увенчанное зубчатой башней с флагштоком. С замиранием сердца она заметила, что в окнах не было ни огонька. Предпринимать что-либо было уже слишком поздно. Оставалось только надеяться, что удастся разбудить кого-нибудь из слуг.

Карина почувствовала легкое движение и услышала, как Дипа пробормотал несколько слов на незнакомом ей языке. Потом потер глаза маленькими кулачками и зевнул. Пролепетав что-то, мальчик окончательно проснулся и сказал уже по-английски:

– Где я? Еще ночь? Очень темно.

– Мы уже приехали, – ответила Карина. – Посмотри, вот замок. В нем живет твой отец.

В поезде она рассказывала о том, куда они едут, и Дипа проявлял интерес, хотя, по-видимому, и не понимал английского слова "отец".

"Кто есть этот человек – лорд Линч?" – спросил он, повторив вслед за Кариной это имя несколько раз.