Хроника обыкновенного следствия - Алексис Леке

Мне трудно произносить эти слова, но я заставляю себя произнести их вместо "содомизации". Это – часть плана.

– Будьте любезны развернуться лицом к стене, я затем встать на карачки, – предлагаю я. – Всё произойдет быстро, обещаю вам. Вы безумно возбуждаете меня. Еще ни разу эта сука Эмильена не приводила меня в подобное состояние.

Безгубый рот Электры открывается, потом конвульсивно захлопывается. Ей мало воздуха, её вот-вот хватит удар. Я делаю шаг вперед. Она отступает, её каблуки задевают за ковер, она едва не падает, с трудом удерживается на ногах, поворачивается и с пронзительным воем бросается вон. Хлопает дверь. Кончено. На время.

Я рассматриваю щербины на бетоне. Они едва заметны. Это устраивает меня. Электра, слава богу, застала меня в начале разрушительной работы. Кстати, а зачем она сюда явилась? Почему Эмильена дала ей ключ?

Прежде всего надо одеться, как можно быстрее и как можно изысканнее.

Едва я успел завязать галстук, как раздается звонок в дверь. Я очень спокоен. Это не Эмильена, у нее есть ключ, а если бы она звонила, то не спускала бы пальца с кнопки.

Два грузчика. Начинаю понимать. Эмильена поручила Электре заняться перевозкой скульптуры, пока она обделывает свои делишки вместе с Эдуардо, а может быть, и с жирной голландской свиньей.

– Господа?

Рабочий пониже подносит палец к каскетке.

– По поводу предмета, – говорит он.

– Вы имеете в виду скульптуру господина Эдуардо?

Они переглядываются.

– Вот именно. Пожалуйста, сюда.

Они входят, разматывая веревки и широкие ремни. Рабочий покрупнее присвистнул, увидев ОТЦА. Второй сглотнул слюну.

– Разве не вы заносили ее сюда?

– Нет, друзья. Они предупредили, но все же…

Я от всего сердца жалею их, но не показываю вида.

Невозмутимо наблюдаю, как они укрепляют веревки, ощупывают каждый выступ гнусной штуковины, потом укладывают ее на бок, рыча от напряжения.

– Успеха вам, господа, – говорю я, прикрывая дверь за ними.

Веником и совком убираю с поцарапанного пола крошки бетона, кладу на место молоток, возвращаюсь в малую гостиную и наливаю себе виски с содовой, чтобы отпраздновать убытие гнусного творения. В конце концов, всё складывается как нельзя лучше. Сажусь, открываю газету. Мне даже удается с интересом прочесть новости.

Я собираюсь налить себе новую порцию виски, когда слышу, как открывается дверь. Кричу.

– Эмильена, это ты? Налить тебе чего-нибудь?

Эмильена медленно возникает на пороге. Статуя Командора. Горящий взгляд, раскрасневшиеся от гнева щеки, сжатые кулаки. Нет, не Командор, она слишком прекрасна. Юнона на тропе войны.

Я удивленно вскакиваю на ноги.

– Что случилось? У тебя такой странный вид. Надеюсь, ничего страшного не произошло?

Глаза её светлеют.

– Я только что видела Электру, – грозно восклицает она. – И едва не сошла с ума! Какая муха тебя укусила?

Я недоуменно мотаю головой.

– О чем ты говоришь? При чем здесь муха? Боюсь, мы не понимаем друг друга. У себя в кабинете я готов слушать самые странные вещи, но не здесь! Пожалуйста, объяснись. Что произошло между тобой и Электрой, объясни, что я сделал, а я попытаюсь спокойно и логично ответить тебе. Ты готова?

Видя мое спокойствие, она немного расслабляется. Электра наговорила ей кучу ужасов, но Эмильена видит перед собой Жана таким же, как каждый вечер, спокойного и любезного. Она роняет сумочку, в три шага добегает до бара, наливает себе джину, забыв разбавить его вермутом.

– Похоже (это "похоже" звучит добрым предзнаменованием, но я молчу, сдерживаю себя. Слушаю с серьезным и внимательным видом, словно сижу за столом следователя лицом к лицу с главным свидетелем). Похоже, придя сюда, она застала тебя голым… ты колотил молотком по… ОТЦУ… А когда она заговорила, ты бросился на неё, пытался ее задушить, потом сказал, что вначале хочешь её… её… И что я… я сука и что…

Она краснеет, от волнения у нее перехватывает дыхание.

– А что я вначале хотел? – спрашиваю я. – Эмильена, мне надо знать все. Ударить ее? Изнасиловать?

– Содомизировать, – выдыхает она. – Как она утверждает, ты произнес другие слова.

Я молчу и потираю виски.

– Даже не знаю, что тебе ответить, – наконец произношу я. – Бывают правдоподобные обвинения, которые ты всегда готов более или менее сознательно опровергнуть, и другие… которые даже никогда не приходят на ум… Что я могу тебе сказать? Действительно, Электра явилась как раз перед приходом двух грузчиков за скульптурой… Нет смысла и говорить, что я вовсе не был голым… Хотя в этом ничего удивительного не было бы, ведь я не ждал ее, а она вошла, воспользовавшись ключом, и не звонила…

– Электра не сумасшедшая и не мифоманка! – возмутилась Эмильена. – Не представляю себе, что произошло. Галлюцинация? Зачем лгать, придумывать… Это не в её характере…

– Неужели? – в моем тоне звучит нужная толика иронии.

Эмильена взвивается, как укушенная оводом корова.

– Что ты хочешь сказать этим "неужели"?

– Ничего.

– Как так ничего? Я знаю тебя! Я твоя жена или нет?

Смотри-ка. Сегодня она вспомнила, что замужем. Но не время говорить ей об этом. Я принимаю сконфуженный вид. Кстати, мне это не так трудно сделать. Ненавижу лгать или ломать комедию. Это не в моих привычках, и такое удаётся только в определенных обстоятельствах.

– Электра… – сдержанно начинаю я.

– Что Электра?

Я поражен, открыв в себе талант лгуна.

– Электра, быть может, – по крайней мере частично – не такова, как ты считаешь, Эмильена.

Эмильена вспыхивает. Я клевещу на её подругу? Пусть. Но принимать её, Эмильену, за горшок без разумения, нет уж.

– Прости? Ты хочешь сообщить мне, кто есть та женщина, с которой я постоянно общаюсь вот уже десять лет?

– Нет, я вовсе не претендую на это. Я хочу сообщить тебе пару-тройку пустячков об этой женщине. Она уже несколько лет пытается переспать со мной, а я несколько лет отказываю ей в этом.

– Вранье! – вопит Эмильена.

– Нет, не вранье! – кричу я в свою очередь. – А вранье то, что я голым бросился на неё, пытался… содомизировать, задушить, а тебя обзывал сукой.

Эмильена недоуменно трясет головой.

– Прошу прощения, твои слова столь абсурдны… Я никак не могу подумать… представить себе… Мне кажется, что все вокруг меня рушится…

Она созрела, чтобы я выложил козырной туз.

– Должен признаться, что не сообщил тебе… всей правды.- В ее прекрасных глазах зажигается смертельный огонек. Юнона еще не сдалась. Эмильена, эх, Эмильена, неужели тебя так легко обвести вокруг пальца?

– Я предложил ей выпить. Правда, она отказалась… Но на этом ничего не кончилось… Она в энный раз спросила меня, не можем ли мы… Ну, сама понимаешь…

– Я тебе не верю! – снова кричит Эмильена.

– Увы. Это доказывает лишь одно. Ты слишком честна, чтобы поверить, что не все на тебя походят. Могу повторить ее точные слова. Хочешь?

Она в замешательстве кивает. Я закрываю глаза, словно пытаясь сосредоточиться.

– Подожди, а вот: "Если вы думаете, что Эмильена смущается? Вы уверены, что в данный момент она не лежит в постели с другим мужчиной?" Ты догадываешься, что я ей ответил…

– Что ты ей ответил? – выдавливает из себя Эмильена.

– Я не стал ни отрицать, ни защищать тебя. Это было так низко. Считаю, ты выше этого. Я ответил ей: "Эмильена делает то, что ей хочется и когда ей хочется. Я ей полностью доверяю". Она начала издеваться! Мне хотелось, чтобы ты слышала её! "Представляю себе, что это взаимно? Она, конечно, говорит вам все, каждый раз сообщает, что трахается с художниками или выгодными клиентами? Она предупредила вас, что в данный момент трется о бороду этого толстого, набитого деньгами голландца?"

– Замолчи! – вскрикивает Эмильена. Лицо её посерело. – Молчи! Молчи, умоляю тебя! Сволочь, поганая сволочь! Думаю… думаю, я прикончу её! И после этого говорить мне, что ты… О, боже! О, боже! И ты, конечно, поверил ей?

– Никогда в жизни! За кого ты меня принимаешь? Я понял, что она ненормальна.

– Боже, милый мой! – рыдает Эмильена, снова охватив голову руками. – Боже, это ужасно! Я больше не желаю её видеть! Она сошла с ума! Она опасна!

Я принес Эмильене еще один джин. Она проглатывает его одним глотком, не открывая глаз. Затем берет меня за руку и уже не отпускает.

У нее странное желание считаться верной женой вопреки очевидности. Зачем ей хочется выглядеть в моих глазах именно такой?

– Дорогой, – бормочет она и приникает мокрыми губами к моему рту… – Если бы ты знал, как я люблю тебя… Если бы ты знал…

5. Допрос свидетелей

Первым свидетелем оказалась хорошо сохранившаяся женщина средних лет.

Сообщив свое имя и профессию, женщина, сотрудница обвиняемого, буквально воспела своего бывшего шефа. У меня возникло впечатление, что перечитываю отчет психиатра суду.

Вежливый, предупредительный, заботливо относящийся к своим сотрудникам, умный, работоспособный…