Близнецы. Индивидуальность убивает - Ноэль Ивон

Они пожимают друг другу руки, Майк берет диплом и садится на место. Следующая Милена Коначжи, ее результат 39.5 процентов, дальше Грейс Лоурен, ее результат 40. Я вздыхаю с облегчением, у меня уже больше сорока.

Когда рейтинг привышает шестьдесят процентов, я уже не могу сидеть на месте. Я не надеялась на такой результат. У Шейна 68 процентов. Я в уме подсчитываю, остается 14 человек, которых еще не объявили. Я замираю, когда произносят следующее имя. Не я. Двое следующих тоже.

– Сьюзен Харриган, – слышу я свое имя и хочу кричать от радости, – семьдесят шесть процентов.

Я с деревянными ногами иду на сцену, а в душе у меня бушует море. Я на восьмом месте. Я не могла и надеятся на такие результаты. Зам. президент меня поздравляет и жмет мне руку. Я надеюсь, что нас не ударит током, как при встрече с Молли, и этого не происходит. Когда я получаю свой диплом, я вижу, что за первый экзамен, к которому я меньше всего была готова, у меня самый лучший результат. Философия и психология.

Я спускаюсь со сцены и не могу сдерживать улыбку.

Остальные три Близнеца оказались учениками другой школы, и у них результаты на 0.1 процент больше, чем у другого. Я горжусь собой, но понимаю, что теперь за нами четырьмя будут усиленно наблюдать, потому что каждый из нас может оказаться Индивидом, отчего и сдал так хорошо экзамены. У них вероятность сдать экзамены лучше, потому что их мозг не затуманен за счет процедуры.

Потом все встают и поют гимн зоны «Интеллект». Я стою и двигаю губами, потому что уверена, что петь не умею. Я слышу, как рядом поет Шейн, и у него это получается. Я рада, что он хорошо сдал экзамены. Значит, у него есть шанс хорошо их сдать после Восстановления. Мы не встретимся после процедуры, потому что в семье не может быть больше двух детей одного возраста, и каждый отправляетя в разные зоны Восстановления. Их две и распределяются, кто из них куда, рандомно. Близнец не должен иметь поддержу во время того, как они приходят в себя. Он должен преодолеть все сам.

Я чувствую, как Шейн меня берет за руку и крепко сжимает. Я буду скучать по нему, хотя мы и не кровные родственники. Я ответно сжимаю его руку, и так мы стоим до конца гимна. После того, как он кончился, мы поднимаемся и идем наружу.

Приемные родители и Лолита каким-то образом выбрались раньше нас, и я вижу их, когда зрение снова привыкает к свету. Все так же держась за руки, мы с Шейном подходим к ним. Я обнимаю их по очереди, и каждый говорит какие-то слова, чтобы поддержать меня.

– Сюзи, удачи тебе, – говорит Лолита, когда я обнимаю ее, и это первые ободряющие слова от нее. Я хлопаю ее по плечу и желаю ей удачи в будущем. Через 2 года она пройдет тоже самое, что и я.

Во мне поднимается буря чувств. У меня немеют пальцы, и я встряхиваю их. Я понимаю, что это конец моей жизни, той, к которой я привыкла. Я сейчас изменюсь. Мне больше не будут говорить, что я странная. Я больше не буду просыпаться в 5.30 утра и идти на кухню к Элоди. Встречаться после школы с Ким и ходить туда, куда запрещенно ходить.

С Ким мы не прощались. Попрощаться, значит, согласиться, что я больше никогда не вернусь сюда. Что мы больше не встретимся. Я не хочу верить, что это так. Я, как всегда, обещала ей позвонить, как только Элоди разрешит воспользоваться телефоном, но она понимает, что с моего номера ей больше не позвонят. Но лучше так, чем совсем не прощаться.

Через час нас всех вызывают по громкоговорителю в свои построения. Мы в последний раз обнимаемся с семьем и идем с Шейном к домикам. Они находятся рядом, и, прежде, чем войти, мы смотрим друг на друга. Он кивает мне и одними губами желает удачи. Я ничего не отвечаю и вхожу.

Там горит одна тусклая лампочка. В коридоре мне выдают пижаму и костюм, который я должна одеть после Соединения. Когда я захожу в комнату, там так же светло, как и в комнате, в которой я встречалась с Молли.

Мое сердце уходит в пятки, когда я вижу оборудование. Два больничных кресла, разные провода. Рядом что-то, вроде механической коробки. Около стены стоит молодой мужчина, но волосы у него белые, морщины у глаз. Он одет в белый свободный костюм, и на руках у него одноразовые перчатки. Рядом стоит Молли в серой пижаме.

– Переодевайся, – говорит мужчина, но я не вижу места, где я могла бы переодеться. Он выжидательно ждет, и я отворачиваюсь. Переодеваюсь прямо перед ним.

Я надеюсь, что он даст мне время поговорить с Молли, но он дает ей указания и она ложится на одно из кресел. В зеркале напротив я опять отмечаю про себя, что мы одинаковы. Родинка у ключиц, волосы выбиваются из косы. Это невозможно. А мужчина видит такое каждый год, когда выпускается новый класс Близнецов.

– Меня зовут Дэйл. Тебе не стоит переживать, это не будет больно или неприятно. Ты ничего не почувствуешь, – говорит он и становится между креслами.

Когда мне говорят, что будет не больно, или не страшно, то я сразу испытываю противоречивые чувства. Пальцы снова немеют, и я сжимаю руку в кулак, впиваясь ногтями в кожу. Вижу, что Молли не страшно.

– Расслабься, – снова говорит он, но у меня не получается. Он опять повторяет просьбу, но мне не удается ее выполнить.

Он идет к полке у стола, и, как я догадываюсь, берет успокоительное. Молли он не вкалывает, только мне. Я сразу чувствую результат. Тело обмякает, и меня клонит в сон. Дэйл подключает провода так, чтобы и у меня, и у Молли они находились на одном места. У виска, на запястье.

Я чувствую легкий заряд тока. У меня ощущение, будто я засыпаю, но я борюсь с ним. Я пытаюсь сжать кулак, но ничего не получается. Я не чувствую свое тело. Я ничего не чувствую.

Я стою по колено в воде. Это будто мелкое озеро, но у него нет ни конца, ни начала. Небо черное, будто пролили чернила. Звезд нет, нет света. Я пытаюсь идти, но не могу и сдвинуть ноги с места. Я слышу звук, будто куча пчел жужжит далеко от меня, но звук все ближе и ближе. Что-то холодное проходит по моей ноге.

Мне становится страшно, мурашки пробегают по телу. Потом я снова чувствую, что что-то касается моей ноги, и, когда жужжание достигает максимальной громкости, я падаю.

Я в темноте. Я не вижу ничего. Ни верха, ни низа. Я не вижу, что через метр впереди, что сзади. Я не вижу своих рук. Я пытаюсь нащупать что-то твердое, но не могу. Я пытаюсь дотронуться до самой себя, но руки будто проходят через мое тело. Я не чувствую себя.

Потом я понимаю, что я в воде. Я вижу разводы перед собой, но не вижу дна. Наконец, могу различить очертания своих рук. Рядом со мной плавает мой Близнец. Она пытается коснуться моей руки, но ей это не удается. Она тянет руку, и я хочу крикнуть, что не надо, но она все равно делает это. Я вижу, как ее рука становится красной и появляютя ссадины, сквозь которые сочится кровь.

Когда мне удается крикнуть что-то, Молли дотрагивается до моей руки, и будто огромный заряд бьет ее. Она кричит, и я проваливаюсь в бездну.

Яркий свет бьет мне в глаза. Я жмурюсь, но он все равно пробивается мне через веки. Такое ощущение, что я провела в темноте всю свою жизнь.

Я вижу лицо Дэйла. Глаза у него напуганы, но суровое выражения лица. Я вижу, как напряжены его мыщцы на руках. Вены выпирают, образуя красивое сплетение синих нитей.

Я вся мокрая. Я не вспотела, меня будто в воду окунули. С волос стекают тяжелые капли, руки в какой-то вязкой жидкости. Я пытаюсь встать, но сил нет.

Я вижу, что Молли нигде нет. И во мне тоже. Я не знаю, откуда я это взяла.

Я не знаю, как я поняла, что ее нет во мне. Соединенный никогда не чувствует, что в нем кто-то другой. Но я знаю, что это так. Я чувствую пустоту.

– С тобой что-то не так, – говорит Дэйл, и я выхожу из себя.

– Мне надоело, что мне все это говорят! Объясните мне, что происходит? Где Молли? Что со мной не так? Что?

Я слышу, как мой голос набирает обороты, и я уже кричу. Дэйл вздыхает и подходит. Хватает меня за руку и поднимает. Я встаю на ноги и чувствую, что стоять могу. И на этом спасибо.

– Я с таким уже встречался однажды. Это очень опасно. Не в том смысле, в котором нам говорит правительство. И я уверен, что другие тоже встречались с этим.

Понятней мне не стало. Я вижу, что он набирается храбрости, чтобы сказать что-то страшное. У него широкая грудь, и когда он вздыхает, рубашка грозит порваться.

– Молли умерла во время процедуры. Это значит только одно. Ты…, – он недоговаривает. Я слышу, как двери в соседних домах открываются и закрываются. Значит, все уже прошли Соединение, – тебе нужно собираться. Все уже выходят.

– Нет, скажите мне! – говорю я злым шепотом, потому что боюсь, что нас могут услышать.

– Ты не такая, как все. Это все, что я могу сказать. Будет лучше, если ты скроешь это. Я не знаю, как, но если ты хочешь выжить, борись за жизнь.

– Индивид, – говорю я, но Дэйл молчит.