Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века - Павел Уваров

10

Даже гуманист Пьер Галанд мог рассматривать свой статус «публичного королевского лектора» как королевскую должность.

11

Пример подобного рода демонстрировала Испания, но и в самой Франции аристократические клиентелы еще долго давали о себе знать.

12

Достаточно вспомнить одну из новелл (CXXVI), приписываемых Бонавентюру Деперье. Юноша, не проявивший рвения в изучении юриспруденции, но обладавший солидным состоянием и связями при дворе, добился от Франциска I должности члена судебной палаты. Однако суд быстро установил его полную профессиональную непригодность и указал на это королю. После долгих препирательств король спросил судей: «Неужели столько мудрых и ученых людей не могут потерпеть одного дурня?» Уяснив волю короля, суд устроил молодому человеку еще один экзамен. Юноша вел себя заносчиво, но «старейший из членов палаты поставил бесстыдника на место, да так удачно, что тот уже никогда не позволял себе подобных речей в столь почтенном обществе». Но ведь и членом палаты «бесстыдник» в конечном итоге стал!

13

Уваров П. Ю. Франция XVI века: Опыт реконструкции по нотариальным актам. М.: Наука, 2004.

14

Ouvarov P. Ceux qui sont un peu différents des autres: singularités, «déviances» et normes dans les actes notariés parisiens du XVIe siècle // Histoire, économie et société. 1996. Vol. 15. N 3. Р. 439–466.

15

Их именовали так из-за меховых воротников и опушек мантий для торжественных заседаний.

16

Это современное его название, а в XVI веке он именовался просто Дворец. И формально он оставался королевским дворцом. Когда-то король Филипп IV Красивый (1285–1314) предоставил его для судебных заседаний, и с тех пор короли на острове Сите не жили, появляясь здесь лишь в особо торжественных случаях. Но я позволил себе этот анахронизм.

17

Ошибка проистекает от того, что у короля тоже были свои прокуроры в судах. Королевский прокурор и был тем, кто мог возбуждать дело в суде, отстаивая интересы короля. А поскольку монарх выступал в роли хранителя законов, то любое их нарушение, даже то, которое не затрагивало чьих-то конкретных интересов, рассматривалось как покушение на закон, а следовательно, и на королевские прерогативы. Поэтому там, где не было истца, в роли последнего и выступал королевский прокурор, бравший на себя функции стороны обвинения, то есть короля.

18

Ни один «настоящий» дворянин не именовал себя «благородным человеком», а только шевалье или экюйе. Век спустя, когда генеральный контролер финансов Жан-Батист Кольбер затеял проверку подлинности дворянства, его инспекторы не принимали в расчет документы, где речь шла о «благородных людях».

19

Существовала также юрисдикция «хранителя апостолических привилегий Парижского университета».

20

Рассказ о Шарле и Ферри Дюмуленах (встречается и другая транскрипция имени – дю Мулен) как самостоятельный текст впервые опубликован в 1997 году в памятном первом выпуске альманаха «Казус»: Уваров П. Ю. Два брата-адвоката // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. 1996. М., 1997. [Вып. 1]. C. 212–224. В нем упор делался на странность поведения Шарля, на роль данной истории для понимания его биографии и некоторые особенности французского общества. Год спустя вышла другая статья в издании, посвященном римскому праву и его рецепции: Уваров П. Ю. Казус Дюмулена // Древнее право. Ius Antiquum. М., 1998. Вып. 1 (3). С. 196–205. В этот раз акцент был сделан на юридической стороне конфликта – коллизии между римским правом и Парижской кутюмой. И наконец, в качестве самостоятельного раздела четвертой главы текст о Дюмулене вошел в мою монографию: Прославленный Шарль Дюмулен // Уваров П. Ю. Франция XVI в. Опыт реконструкции по нотариальным актам. М.: Наука, 2003. С. 411–425. Там на первое место была поставлена методологическая и источниковедческая сторона исследования: важно было раскрыть возможности нотариального акта и микроисторического метода.

21

«Высочайший авторитет для всех юристов, интересовавшихся правом обычным, франкским, французским» (Червонная Т. М. Французская деревня по юридическим источникам XVI в. Саратов, 1992. С. 11).

22

Loisel A. Le dialogue des avocats du Parlements de Paris // Divers traites trirés des memoires de m. A. Loysel. Paris, 1651. P. 82–83.

23

Brodeau J. La vie de maistre Charles du Moulin. Paris, 1654. Р. 28: «мудрый и достойный президент, преисполненный доброты и человечности, принял правильное решение и на следующий день объявил, что погорячился, и с тех пор между ними установилась дружба». Эту идиллическую картину следует дополнить: в 1564 году, когда Дюмулена арестовали в Париже за нелегальную публикацию трактата против решений Тридентского собора, только вмешательство коннетабля Монморанси чудом спасло его от виселицы. На немедленной казни адвоката настаивал не кто иной, как Кристоф де Ту, в ту пору уже первый президент Парламента (см.: Thireau J. – L. Charles du Moulin (1500–1566): Études sur les sources, la méthode, les idées politiques et économiques d’un juriste de la Renaissance. Genève, 1980. Р. 51).

24

Род Дюмуленов был дворянским, поэтому наследство регулировалось принципами «благородного раздела» (partage noble), когда бóльшая часть недвижимости, и прежде всего родовое (а не благоприобретенное родителями) имение, доставалось старшему наследнику.

25

Он сам рассказывает об этом в своих предисловиях к комментариям на «Консультации» Александра Тартаньи в изданиях 1551 и 1561 годов (см.: Annotationes super consultations Alexandro [Tartagni] libri 7. Paris, 1551; цит. по: Dumoulin Ch. Omnia quae extant Оpera: In 5 vols. Paris, 1681. Vol. 3. P. xxvi – xxvii; см. также: Brodeau J. Op. cit. Р. 18).

26

Consuetudines sive constitutions almae Рarisorum Urbis, atque ad eo totius Regni Franciae princilales. Commentariis amplissimis… per Carolum Molinarum iureconsultum. Parisii, 1539. Fol. AAij (v).

27

Brodeau J. Op. cit. P. 16. Напомню, что шрам, полученный в результате несчастного случая в 1521 году, обезобразил подбородок молодого короля, и тот спрятал его за элегантной бородой. До того при французском дворе бороды были не в моде. Королю стали подражать придворные, затем все дворяне, а скоро их примеру последовали и многие юристы, что вызвало, впрочем, неудовольствие консервативной части парламента. Для них магистрат был сродни духовной особе, и потому ему следовало быть тщательно выбритым. Но молодые судьи их не очень слушали, а адвокаты, пользуясь статусом «свободной профессии», и вовсе не обязаны были следовать предписаниям магистратов, предпочитая походить скорее на придворное дворянство, чем на священников (подробнее см.: Le Gall J. – M. Un idéal masculine. Barbes et moustaches aux XVe– XVIIIe siècles. Paris, 2011).

28

Annotationes… Introd. Fol. iii; Brodeau J. Op. cit. P. 30.

29

Annotationes… Lib 7. Cons. 214, § 2; Brodeau J. Op. cit. P. 25.

30

Brodeau J. Op. cit. P. 21.

31

«Non ad voluptatem et ad divitias sed ad restitutionem et ad conservatiome, domus, et otii ad studia instauranda» (цит. по: Du Moulin Ch. Tractatus duo analytici… Prior de donationibus, vel confirmatis in contractu matrimonii… Paris, 1557. P. 36. § 84). Точно теми же словами он объяснял и свой второй брак в 1558 году (см.: Thierau J. – L. Op. cit. P. 46).

32

AN. MC. VII 68. C м., например, акты от 13 мая и 3 июня 1540 года.

33

Schnapper В. Les rentes au XVIe siècle: Histoire d’un instrument de crédit. Paris, 1957. P. 185.

34

Inventaire des registres des insinuations du Châtelet de Paris, règnes de François Ier et de Henri II / Ed. par E. Campardon et A. Tuetey. Paris, 1906 (далее – IRI).

35

IRI. № 3269–3270, AN. Y 95. Fol. 158–161.

36

Два фьефа, Левек и Гиенкур, были переданы Шарлю Дюмулену его дядей, покойным Гийомом Дюмуленом.

37

То есть в Орлеанском университете.

38

Olivier-Martin F. Histoire de la coûtume de la Prevoté et vicomté de Paris. Paris, 1966 (reprint). T. 2. P. 490.

39

Brodeau J. Op. cit. P. 23.

40

К сожалению, соответствующая серия регистров королевской Канцелярии содержит немало лакун и том, относящийся к 1547 году (AN. JJ 257C), доходит лишь до ноября. Однако есть все основания предполагать, что в основе письма, выданного канцелярией от имени короля, лежал текст акта ревокации от 29 июня 1547 года.

41

Как следует уже из второго акта, Ферри «изъял у него документы, дав ему понять, что всего лишь хочет представить их неким нотариусам [в качестве доказательства того, что] он не является мошенником, и заверив, что вернет их незамедлительно. Однако он этого не сделал, но, напротив, стал отрицать то, что их когда-либо видел, продал то, что было зарезервировано для брака их сестры, и долго вводил указанного заявителя в заблуждение…».

42

В «Диалоге адвокатов», которому в нашей книге будет посвящен последний рассказ, упоминается о том, насколько вредно для адвоката ссориться с прокурорами. В качестве примера приводится случай Шарля Дюмулена, не сумевшего найти общий язык с прокурорами, правда, не уточняется, о каком конфликте идет речь.