Старые тетради - Владимир Невский

– И как она?

– Мне трудно судить. Женщина как женщина. И вообще, они все для меня одинаковы. Кроме тебя, естественно. На остальных же я смотрю просто как на представителя homo sapiens. А не как на женщину.

– Да? – лукаво засмеялась Алсу.

– Да. – Серьезно ответил Равиль, и тоже присел в кровати. – Слушай, да ты сама ее наверняка встречала.

– Где?

– Она работает в «ТК-Телеком». А офис у них находится как раз в том же здании, где и ваша контора.

– «ТК-Телеком»? Да. Офис у них на третьем этаже. Фирма не большая. Но подожди! Я ведь там почти всех девчонок знаю. Встречаемся постоянно, ведем общие дела, общаемся. Как ее зовут?

– Не то Анна, не то Яна.

– Яна! – воскликнула Алсу. – Крашенная платиновая блондинка? Симпатичная родинка на щеке? Карие глазки?

– Да. Точно, она.

Алсу после столь резкого всплеска активности вдруг замолчала, думая о чем-то своем. Равиль терпеливо ждал, что еще добавит супруга об этой женщине. И дождался-таки.

– Надо мне поближе с ней познакомиться. Приглашу я завтра ее на обед. Но не вашу «Клубничку», а в пиццерию.

– Давай, милая, – поддержал ее муж. – Прощупай почву. Кажется мне, что у них с Виталием не все так гладко складывается. Хотя и часто я их вижу вместе, но друг от этого веселее не становится.

– Ладно. Давай спать. Утро вечера мудренее.

=2=

Между ними сразу как-то быстро и безболезненно возникло взаимопонимание и заинтересованность. А может просто сыграл фактор случайного попутчика. Сидели за столиком уютной пиццерии, с бокалами итальянского вина и кресс-салатом, жареный с панчеттой. Алсу умело и даже как-то профессионально (она в одно время увлекалась психологией) подталкивала Яну на откровенность. Та даже и не подозревала, что Алсу действовала из корыстных побуждений. Сначала разговор протекал на отвлеченные темы: погоде, сериалах и светских сплетен. Но плавно и постепенно скатилась их беседа на личную жизнь.

– А ведь ты не замужем? – скорее не задала вопроса, а констатировала факт Алсу.

– Была, – согласилась Яна, и потрогала обручальное колечко. – Развелись три года назад. До сих пор удивляюсь, как я могла целых пять лет жить в этом кошмаре.

– Так ужасно?

– Триллер! – махнула рукой Яна. – Хотя знаешь, выходила-то я замуж по большой любви. И казалось мне тогда, что я – самая счастливая, и что эта феерия продлится до конца моих дней.

Алсу только тактично кивала головой:

– Быт съел всю любовь, как вешнее солнышко сугробы.

– Точно. – Яна немного помолчала, пригубила вино. – Только не с моей стороны. Я ведь его тогда любила по-прежнему. А вот он. И вообще, все мужики – сво…! Вот скажи мне: почему до свадьбы – букеты цветов, а после – только гербарии? До свадьбы – лирическая поэзия, а после – горькая проза.

– Как гласит народная мудрость (анекдоты тоже частичка сей мудрости): зачем уже пойманную рыбку кормить?

– Это точно, – горько согласилась Яна.

В пиццерию они пришли уже после окончания рабочего дня, а потому никуда не торопились. Повторили заказ.

– А что теперь? – осторожно, не навязчиво поинтересовалась Алсу.

– А теперь я правлю балом! Теперь это они ходят передо мною на цыпочках и исполняют любую мою прихоть.

– Мстишь? – Алсу широко улыбалась, хотя в душе зарождалась тревога за близкого друга семьи.

– О. нет! – так же улыбнулась Яна. – Скорее всего, возмещаю убытки. За пять лет унижения и страха. Вот только, – улыбка пропала, и тень грусти накрыло лицо.

– Что? – Алсу почувствовала, что разговор, наконец-то, приближается к основной теме. В ней пробудился нетерпеливый азарт.

– Время уходит. Мне уже тридцать лет. Пора подумать и о материнстве.

– Так остановись. Найди подходящую кандидатуру, выйди замуж.

– Не знаю, – пожала плечами Яна, – мне иногда кажется, что я уже никогда не смогу полюбить. Внутри все перегорело, а золу уже не подожжешь. Инвалид на чувства.

За столиком на некоторое время опустилась тишина. Ситуация казалась тупиковой.

– Вот возьму, и рожу для себя. Хотя, – Яна вновь преобразилась, – может, стоить еще несколько лет помучить мужиков? Как ты думаешь?

Алсу не могла объективно ей что-то посоветовать. И потому предпочла отмолчаться.

Домой она вернулась усталая и опустошенная. С ворохом необузданных, кардинально противоположных чувств. Равиль встретил ее в прихожей, помог снять пальто.

– Ужин готов, дорогая.

– Что-то совсем нет настроения.

– Ну, как?

– Ой, не знаю, – честно призналась она. – И Яну можно понять, и Виталия ужасно жалко, раз он попал в ее сети.

И она вкратце пересказала их беседу с Яной. Равиль почесал переносицу, нахмурился.

– Как я понял, что Яна никаких чувств к Виталию не испытывает. Просто держит его на коротком поводке, чтобы на всякий случай он оказался рядом, под рукой.

– Наверное, – со вздохом согласилась Алсу.

– Знаешь, как мы называли в молодости такой тип женщин?

– Как?

– Стервами, – грубо ответил Равиль.

– И что обираешься предпринимать?

– Честно?

– Да.

– Не знаю.

=3=

Яна сидела в кресле и пустым взглядом смотрела на экран телевизора. Мыслями она была совсем далеко от повседневности. В душе с каждой минутой все больше и больше закипал гнев. Праведный гнев. Сегодня у нее был день рождения. Круглая дата. В гости на празднество был приглашен всего один человек: Виталий. Парень, который влюблен в нее без памяти. Хотя, он и не говорил ей об этом ни разу, но глаза его! Глаза не могут обманывать, тем более, когда они столь красноречивы. В них столько любви и преданности, что иногда это даже немного пугает. Но в тоже время и радовало, что ради тебя человек готов пойти на все. Самолюбие было полностью удовлетворено, и пора было ставить жирную точку на их отношениях. Но Яна, удивляя саму себя, почему-то не особо спешила ставить эту самую пресловутую точку. Она раньше не допускало того, чтобы ее отношения с мужчинами достигали столь серьезного уровня. Когда чувствовала приближение опасной черты, то прекращала отношения, порой ничего не объясняя оппоненту. А вот с Виталием не спешила. Боялась, что его впечатлительность толкнет на необдуманный и страшный поступок. Хотя и возраст солидный, но такая слепая любовь и с мудрецами творит необъяснимые метаморфозы.

Виталий опаздывал, что ранее за ним замечено не было.

– Мог бы и позвонить. – С обидой говорила себе Яна, чувствуя, как гнев уже бурлит опасными симптомами. И тут мобильный телефон, наконец-то, подал признаки жизни и залился популярной мелодией. Звонил Виталя, но Яна не спешила брать трубку. И только после пятого звонка взяла, и выдохнула:

– Да.

– Привет.

Она промолчала.

– Извини, я немного опаздываю. Возвращаюсь из командировки. Погода ужасная. Гололед страшный. Скорость особо не прибавить. Алло! Ты слышишь меня?

– Да, – раздраженность не маленькими порциями, как задумывала, а сразу вылилась скопом. Она отключила телефон.

Прошла на кухню, бросила взгляд на сервированный стол. Закуска остывала. Обида выплеснулась в обилие слез.

– Ну, Виталик, – погрозила она в пустоту, – надолго ты запомнишь это.

Она принялась настраиваться на грандиозный скандал, даже предусмотрительно приготовила несколько старых тарелок для бурного разговора. Готовила мысленно речи, одна обиднее другой.

Но Виталий так и не приехал в этот вечер. Яна прождала его ровно до полуночи, а потом отправилась спать. Но ей не спалось. Эта бессонница с ее мыслями и думами проросла в большое сомнение. Сомнение в правильности своих поступков, в своем стиле жизни, в жизнеспособности личного кредо. Он надеялась. Что утром-то Виталий обязательно позвонит, но мобильник упорно молчал. И, наконец-то, потеряв всякое терпение и наступив гордости на горло, она сама набрала его номер. Намерение у нее было одно: наговорить как можно больше грубостей и разорвать все отношения.

– Да, – раздался мужской, но незнакомый голос.

– Мне бы Виталия.

– Он в больнице.

– Как?

– Вторая городская. Хирургия. Третий этаж. Палата №310. – Собеседник порционно выдал лаконичную информацию, и отключился.

Яна медленно опустилась на диван. В голове пронесся вихрь мыслей, которые, в конце концов, сложились в ясную картину. Виталий возвращался из соседнего городка из командировки, на своей машине. Ужасный гололед, ночь. Он мне звонит, а я грубо отвечаю. Он прибавляет скорость, и ….

Яна схватилась за голову. «Хирургия? Боже! Он попал в аварию!»

Она вскочила и заметалась по комнате, натыкаясь на мебель и смахивая со столика газеты, видеокассеты, хрустальную вазу. Но не обратила на это никакого внимания, хотя прежде очень бережно, и порой скрупулезно, относилась к вещам. Глаза застилали слезы. В голове – пустота. До тех пор, пока одна новорожденная мысль буквально не пронзила ее, заставляя остановиться от неожиданности. Постояла, прислушиваясь к себе, как бы желая проведать эту мысль на состоятельность. Время шло, но мысль лишь крепла, наполняясь силой и массой. Когда-то она уже испытывало подобное. Это была любовь. Чувство, на котором она уже поставила большой и жирный крест.