Шепот ветра - Фредерик Форсайт

Итальянец, по счастливой случайности, так и не нашел Бентина, видно, этот хитрый офицер предпочел затеряться в прериях. А потому ему пришлось вернуться обратно, к ручью, и в конце концов он оказался на холме, где держали осаду люди Рено. Теперь сообщить о своей неудаче обреченному Кастеру он просто не мог. Мартино ускакал выполнять задание, и Крейг, развернувшись в седле, долго провожал его взглядом. И заметил еще кое-что интересное: человек двадцать пять солдат из роты капитана Йетса развернулись и пустились наутек без всякого на то приказа. И никто не пытался их остановить. Крейг снова покосился на Кастера. Неужели этот напыщенный павлин так до сих пор ничего и не понял?

Генерал привстал в стременах, приподнял над головой красивую кремовую шляпу и крикнул: «Ура, ребята, вперед! Считай они уже у нас в руках!»

То были последние слова командира, которые услышал скачущий прочь итальянец, позже он доложил об этом комиссии по расследованию. Крейг впервые заметил, что, как это бывает у многих мужчин с тонкими рыжими волосами, у Кастера в его тридцать шесть уже наметилась на макушке лысина. У индейцев он носил прозвище Длинные Волосы, но перед началом летней кампании коротко остриг их. Возможно, именно по этой причине скво из племени оглала позже не признают в нем погибшего военачальника белых, а их воины сочтут, что с него не стоит снимать скальп.

Выкрикнув эту команду, Кастер пришпорил коня и помчался вперед, за ним последовали оставшиеся под его началом 210 человек. Дорога полого шла под уклон, к берегу реки, и спуск не представлял особых трудностей. Примерно через полмили колонна начала сворачивать влево, рота за ротой, продолжая спускаться к реке, чтоб тут же атаковать. И в этот момент деревня шайеннов вдруг словно взорвалась.

Казалось, кто-то потревожил осиное гнездо, и индейские воины слетались тучами. Голые до пояса, в боевой раскраске, выкрикивающие на высоких пронзительных нотах свой боевой клич «Йип, йип, йип!», мчались они к реке, с плеском бросались в нее и тут же оказывались на противоположном, восточном берегу, куда подходили силы белых. Всадники в синих униформах застыли в растерянности и ужасе.

Скакавший рядом в Крейгом сержант Льюис резко послал лошадь вперед, и скаут услышал, как он снова пробормотал: «Боже святый!» Оказавшись примерно на середине реки, они увидели, как шайенны спешиваются и бегут к воде, ныряют в густые травяные заросли, становясь невидимками, пробегают там несколько ярдов и выныривают снова, но уже в другом месте. Вокруг кавалеристов начали падать первые стрелы. Один их них зарылся лицом в лошадиную гриву, пытаясь укрыться от стрел, но обезумевшее от страха животное с пронзительным ржаньем встало на дыбы и сбросило своего всадника.

– Спешиться! Лошадей назад!

Команда последовала от Кастера, и повторять ее не было нужды. Мужчины попрыгали с седел, из каждой роты было выделено по нескольку человек, которые брали лошадей под уздцы и пытались увести назад, спрятать за гребнем холма. Но вскоре к ним присоединились всадники, которых перестали слушаться лошади, уже давно почуявшие ненавистный запах индейцев. И вся эта конная масса постепенно отступила. Крейг с Льюисом продолжали наблюдать, не слезая со своих лошадей. Первая атака захлебнулась, настало затишье. Но впечатление было обманчиво. Индейцы и не думали отступать, просто рассредоточились в попытке окружить противника.

Позже говорили, что сиу полностью разгромили Кастера в тот же день. Но это не совсем так. Шайенны пошли в лобовую атаку. Их ближайшие родственники, сиу оглала, предоставили шайеннам честь первыми защитить свою деревню, на которую и намеревался прежде всего напасть Кастер. Но при этом они активно помогали им и постепенно окружали противника с флангов, стараясь отрезать им всякую возможность к отступлению. Крейг видел, как оглала подползают в высокой траве слева и справа. И вот через двадцать минут люди Кастера были полностью окружены. Пули и свистящие стрелы стали падать все ближе. Одному из всадников стрела вонзилась прямо в горло, и он рухнул на землю, хрипя и захлебываясь кровью.

У индейцев имелись ружья, среди которых попадались даже совсем старые, еще кремниевые, но в целом огнестрельного оружия у них было не так уж много. Зато к концу дня они стали обладателями целого арсенала из новеньких «спрингфилдов» и «кольтов». Индейцы предпочитали луки со стрелами, у этого вида оружия были свои преимущества. Во-первых, стреляли они бесшумно, а потому не выдавали местонахождения индейца. Многие кавалеристы погибли в тот день от вонзившейся в грудь стрелы, так и не успев заметить, откуда к ним пришла смерть. Во-вторых, индейцы выпускали в воздух почти вертикально целые тучи стрел, которые затем обрушивались на противника и страшно пугали лошадей. За первый же час примерно дюжина всадников погибла от этих падающих стрел. А лошади так просто взбесились. Рвали поводья, сбрасывали всадников и мчались куда глаза глядят. Другие, не задетые стрелами, следовали их примеру. Далеко не все люди Кастера были перебиты, лошадей у них не осталось, и вместе с ними улетучилась и последняя надежда на спасение. И тут солдат охватила паника, распространявшаяся со скоростью лесного пожара. Несколько ветеранов-офицеров пытались как-то образумить своих подчиненных, но контроль над ними был уже полностью потерян.

Вождем шайеннской деревни был Маленький Волк, но его в момент атаки там не оказалось. И когда он вернулся в лагерь, битва вот уже час как закончилась, и его стали упрекать в том, что он в ней не участвовал, не вел своих воинов вперед. Упреки эти были не совсем справедливы. Именно Маленький Волк возглавлял отряд скаутов, следующий по пятам за колонной Кастера до реки Розбад и затем – к берегам Литл-Бигхорн.

В его отсутствие лидерство перешло к первому заместителю, воину из племени южных шайеннов по имени Хромой Белый. Было ему где-то под тридцать, и ни хромым, ни белым этот индеец вовсе не был. Когда группа из тридцати солдат под командованием офицера пыталась прорваться к реке, он вышел на них один, сломил их моральный дух и погиб в этой неравной схватке, как настоящий герой. Ни одному из тридцати солдат так и не удалось прорваться к реке и спастись. Видя все это, их товарищи потеряли последнюю надежду остаться в живых.

Находившиеся на вершине холма, Крейг и Льюис слышали, как молились и плакали солдаты, прощаясь с жизнью. Какой-то солдатик, совсем еще мальчишка, не выдержал напряжения и, ревя во весь голос, точно младенец, прорвался через окружение. Взбежал вверх по холму в надежде захватить одну из оставшихся лошадей. Но через секунду в спину ему вонзились сразу четыре стрелы, и он, скорчившись, рухнул на землю и больше не поднимался.

Противник приближался, и мимо Крейга и Льюиса просвистело несколько стрел. Чуть ниже, на склоне холма, все еще оставалось от пятидесяти до ста солдат, но больше половины из них были ранены стрелой или пулей. Изредка какой-нибудь индейский воин взлетал в седло и мчался среди беспомощных и не оказывающих никакого сопротивления солдат, стрелял наугад в самую гущу и уходил целым и невредимым, но покрытым славой. И еще отовсюду доносились пронзительные крики индейцев.

Солдатам казалось, что это воинственный клич. Но Крейг знал, что это не так. Этим угрожающим кличем индейцы приветствовали собственную смерть. Как бы доверяли тем самым свои души вездесущим духам.

Но что окончательно добило в тот день 7-й кавалерийский полк, так это страх попасть в плен и подвергнуться пыткам. Солдаты наслышались самых невероятных историй о том, в каких муках умирают взятые индейцами пленные. В большинстве своем то был чистой воды вымысел.

У равнинных индейцев вообще не было принято брать пленных. Но противник мог сдаться с честью, потеряв половину своих людей. Через час с небольшим как раз столько и потерял Кастер. Но по индейским законам, если в этом случае враг продолжает сопротивляться, его следует добить, уничтожить до последнего человека.

А если враг все же попадал в плен, то подвергнуть пыткам его могли лишь в двух случаях: признав в нем человека, некогда давшего клятву не идти против индейцев этого племени и нарушившего ее, или же если он проявил в битве трусость. Считалось, что у такого воина отсутствует честь.

Восстановить утраченную честь, по понятиям сиу и шайеннов, можно было, лишь пройдя через муки и проявив храбрость и стоицизм. Лжецу или трусу предоставлялся такой шанс, их ждало испытание болью. Кастер некогда поклялся шайеннам, что никогда больше не будет с ними воевать. Две скво из этого племени в конце концов опознали Кастера среди павших и проткнули ему, уже мертвому, барабанные перепонки железным шилом – чтоб в следующий раз лучше слышал, что сам говорит.

И вот сиу и шайенны сомкнули кольцо, и среди оставшихся в живых солдат началась паника. Бездымного оружия в те дни еще не изобрели, и весь холм затягивала плотная пелена серого порохового дыма, а в ней метались раскрашенные фигурки индейцев. Воображение подскажет вам остальное. Многие годы спустя один английский поэт напишет: