Украденный поцелуй - Анастасия Маркова

Стук захлопнувшейся форточки вывел меня из транса. Действовать следовало немедленно, пока не поздно. Магический посыл – и вода в бокале главы академии предупредительно заволновалась. Он бросил на меня выразительный взгляд и широко заулыбался. Раздался едва различимый треск, и ломтик розовой рыбы почернел прямо у меня на глазах, превратившись в неприглядный и неаппетитный уголек. Я вернула гостю убийственный взгляд, как можно незаметнее подула на бывший деликатес и поскорее отправила в рот, пока родители не заприметили результат нашей безмолвной перепалки.

– История знакомства вышла занимательной и незабываемой, – с улыбкой начал лорд Кристендер, выдержал паузу, намеренно, чтобы пощекотать всем нервы, и продолжил: – Мисс Киммел, простите, Уитлоу пришла ко мне в кабинет и изъявила желание навести порядок в библиотеке, чем поразила до глубины души, поскольку единственная откликнулась на зов о помощи. Если вы не против, Ваше сиятельство, то уже завтра она приступит к делу.

С губ сорвался протяжный выдох. Я даже смежила веки на пару секунд от облегчения. Неужели обошлось? Почти! Сейчас кто-то из предков посоветует зарвавшемуся гостю ограничиться своими силами, тогда можно будет окончательно расслабиться и всецело сосредоточиться на учебе.

– Конечно, нет! Наша девочка очень чуткая и добрая, ничего удивительного, что она предложила вам помощь, – взялась нахваливать меня хозяйка «Жемчужины».

Я с трудом сдержала возглас возмущения. Будучи не в курсе всех событий, мама официально сдала любимое чадо в рабство. Неуемное чувство несправедливости вынудило меня посмотреть на светловолосого мага. Наши взгляды пересеклись. Довольный результатом многоходовки, он расплылся в улыбке от уха до уха и продолжил уплетать за обе щеки аппетитного перепела. На лице ни намека на угрызения совести.

Каков хитрец! До чего продуман! Мало того, что влепил отработку обманным путем, так еще заручился поддержкой родных. Хлоя оказалась права: с этим следует держать ухо востро!

– Реджина с детства любит книги. Более того, коллекционирует редкие экземпляры, – поддакнул отец.

Широкие брови ректора взмыли вверх, фиалковые глаза округлились.

– Вот как? Я тоже.

– Вы меня успокоили, лорд Кристендер. Рад, что моей дочери хватило ума проигнорировать ежегодные пляски с бубнами, а то я подумал, что вы познакомились при иных обстоятельствах, не самых приятных. Насколько мне известно, год от года задания при инициации становятся все более изощренными, – продолжил глава семьи. – Хотя, на мой взгляд, посвящение – это пережиток прошлого.

– Так и есть, лорд Уитлоу. Не представляете, на что идут порой юные особы, лишь бы заполучить заветную печать, – огневик понизил голос до полушепота и впился в мое лицо красноречивым взглядом.

Яркий румянец в два счета опалил щеки, шею и кончики ушей. Желание провалиться сквозь землю стало жгучим. Я не знала, сколько еще смогу выносить пытку, как вдруг отец предложил гостю:

– Не хотите выпить чашечку чая в гостиной?

Он явно собирался побеседовать с ректором без свидетелей, и подошедший к концу обед тому благоприятствовал.

– С удовольствием, – без особой радости отозвался огневик.

Заручившись его согласием, хозяин дома обратился к жене:

– Энола, дорогая, распорядись, пожалуйста, насчет чая и угощения, после присоединяйся к нам. С Реджиной.

Мужчины покинули столовую. Мама дождалась, когда утихнут шаги, и накинулась:

– В чем дело?! Что натворила? Выкладывай!

Приложив руку к груди, изобразила недоумение и обескураженно воскликнула:

– Кто? Я?

– Не я же, – возмутилась она. – Думаешь, никто не заметил ваших переглядываний? Ты готова была со стыда сгореть, едва речь зашла о посвящении. Ходила небось! Какой номер выкинула? Лучше признайся, Реджина. Может быть, я успею что-то сочинить или придумаю, как смягчить гнев Джошуа, прежде чем история достигнет его ушей и разразится гроза. Кроме меня, тебя некому спасать.

– Не выдумывай, – ответила я, откинувшись на спинку резного стула, и привела весомый довод: – Ты хоть слово дурное обо мне услышала от ректора?

– Не услышала, но не такой реакции ожидала на твое появление. Он лишь мазнул по тебе взглядом, а должен был засмотреться. Выходит, ты уже предстала перед ним далеко не в лучшем свете. Тем не менее лорд Кристендер не выдал тебя, счел нужным уберечь от проблем и родительских нотаций, что делает его на голову выше многих мужчин, – рассудительно заключила мама и, как всегда, оказалась права.

Мне до дрожи в кончиках пальцев хотелось сознаться в содеянном, но я не стала. Видеть разочарование в родных зеленых глазах – то еще «удовольствие».

– Может, причина банальна: у ректора есть невеста или жена, и он просто не заглядывается на других девушек? – предположила я.

– На запястье нет знака, да и помолвочных нитей не заметила. Выходит, свободен. Ох, Реджина, будь я помоложе и не люби безмерно мужа, непременно положила бы на него глаз.

– Второй бы прикрыла, чтобы не видеть лишний раз, – пробормотала я, отрезала кусочек рыбы и положила в рот, поскольку подчас обеда почти ничего не съела. С такими гостями можно уехать из дома голодной.

– Глупенькая, – усмехнулась мама. – Такие мужчины, как лорд Кристендер, на дороге не валяются. Присмотрись к нему, если, конечно, не поздно.

– Сдался он мне, – раздраженно фыркнула я.

– Сдался так сдался, – удивительно быстро отступила она, вытерла губы салфеткой, положила рядом с тарелкой и поручила мне: – Распорядись насчет чая. Я подкрашу губы тем временем.

Оставшись одна, я наконец смогла перевести дыхание и подготовиться к очередному столкновению с ректором. Отсидеться в комнате не выйдет. Отец четко дал это понять. Зачем он вообще позвал его в гости?

Я велела дворецкому позаботиться о чае, взяла корзинку с ароматными булочками, чтобы занять руки и скрыть дрожь, и направилась в Белую гостиную. Именно там обычно принимал папа важных гостей. И не прогадала. Два зычных голоса были слышны издалека.

– Чьи это картины? – вопрос ректора заставил меня остановиться в паре шагов от дверей, превратиться в мраморную статую и затаить дыхание.

– Нравятся? – прогрохотал хозяин замка.

– Весьма! Пейзаж передан настолько реалистично, что, кажется, дотронься до еловой ветви и ощутишь ее несравненный запах, а с крыш домов вот-вот сойдет снег, – восторженно произнес огневик и, судя по стуку сапог, перешел к другой картине.

– Работы Реджины. Она любит рисовать, – горделиво поведал отец.

– Вот как? – хмыкнул его собеседник. – Ваша дочь невероятно одарена. И картины пишет, и книгами увлекается… Еще я заметил у нее актерский талант. Вероятно, она еще и играет.

– Не представляете, насколько виртуозно! – воскликнул глава семьи, чем немало удивил меня, ведь я совершенно не умела музицировать. – Правда, лишь на нервах. Реджина весьма строптива и своенравна. Как надумает что, уже не отговорить. Хоть вешайся!

– Мои соболезнования жениху.

Оглушительный хохот пронесся по залу и эхом отразился в сердце. Я