Гуль (СИ) - Кочеровский Артем

— Тебе выпала большая часть — сыграть роль в этом маленьком представлении. Но больше ждать я не могу. Яства так и льются из тебя, сводя меня с ума, — гуль уставился на мою ногу, облизнулся и подался вперед, расставив в стороны когтистые лапы. — Пожелай мне приятного аппетита.

Я подал плечи вперед, как делал перед стартом на полосе. Вскрикнул, ступив на раненную ногу, подхватил шарф-переноску и подбросил. Повязка прилетел гулю на морду. Он замешкался и потратил пару секунд на то, чтобы скинуть её на пол. Я вцепился в дужку армейской кровати, вырвал её и ударил с размахом из-за спины, как бил кувалдой по поролоновому блоку. От удара в башке у твари что-то чвякнуло и хрустнуло. Он пошатнулся. Я замахнулся ещё раз и прицелился в затылок, намереваясь размазать его мозги. Эгон отвел мою руку в сторону и положил лапу на плечо.

— Вот же мелкий гадёныш! — захрипел он. — Вот оно тебе надо было?!

Гуль разозлился, сжал лапу, и его когти принизили кожу. Он надавил. В нём было столько силы, что я сел в кровать, едва не погнув железный каркас. Его глаза сверкали, язык метался из стороны в сторону и тянулся к моей окровавленной ноге. Сквозь дыру в шее я видел, как шевелятся его подгнившие внутренности, ходит кадык.

— Тушка ты, сладкая! — прорычал гуль. — Не мог просто сложить ручки и сдохнуть на радость старому Эгону?! Ну и облом! Я же поклялся, что буду обращать каждого, кто проявит смелость! А-а-а-а! Предлагаешь остаться мне голодным?! Ты хоть представляешь, что чувствует голодный гуль, и как тяжело ему остановиться, когда…, — гуль скосился на мою ногу. — Голод… голод... Голод! К черту голод! Обещание важнее голода! Ты заслужил, тушка! Ты заслужил дар, подаренный людям самым великим и могущественным созданием в мире.

Гуль раскрыл пасть. Язык вырвался наружу и завис, точно змея, готовящаяся к прыжку. Затем он покачнулся и вытянулся стрелой, вонзаясь мне в шею. Меня отбросило на спину, но крепкая рука гуля удержала. На глубине пяти сантиметров во мне шевелился его язык. Он вращался, пробивался глубже, проталкивался и сжимался в спазмах. Затем он наконец притих и стал монотонно пульсировать. Через язык этот ублюдок что-то в меня перекачивал. И это что-то расползалось по шее онемением и холодом.

— Скоро ты уснёшь и, вероятно, больше меня никогда не увидишь. Но раз уж я стал твоим создателем, то скажу тебе самое главное правило: голодный гуль — плохой гуль.

Глава 4. Подкачался?

Часы на телефоне показывали десять часов утра. Трубку я нашел на крыльце. Она была выключена. Я было подумал, что она не пережила ночь, но к моему удивлению телефон включился, и я с двух гудков дозвонился до Марка. Положив телефон в карман, я окинул взглядом деревню. Ночью она выглядела пугающей и мистической, а утром — просто заброшенной. Покосившиеся дома, поваленные заборы, заброшенные колодцы, запущенные огороды. Пели птицы, стрекотали кузнечики, шелестела листва яблонь. Я развернулся и посмотрел на дом. Было ли это на самом деле? Я почесал шею, сунул руки в карманы и поднялся по крыльцу.

Теперь внутри было значительно светлее, хотя комната по-прежнему была совершенна непригодна для жизни. Прогнивший пол, вонь, ветхая мебель. На полу валялся бордовый платок-переноска, на башне из ящиков стояла потухшая свеча. Никаких признаков присутствия монстра, девушки, младенца. Я пожал плечами, заглянул на кухню и вышел. Похоже, причудилось.

В шее кольнуло. Я достал телефон, включил фронтальную камеру и посмотрел. На коже не было никаких отметин. Даже и близко ничего похожего на дырку от копошащегося внутри языка монстра. Точно причудилось… Я хотел так думать, но кое-что не давало мне покоя. В десяти сантиметрах выше колена в брюках была рваная дырка, а под ней — крохотный белый шрам зигзагообразного вида. Готов поклясться — раньше его у меня не было. Неопровержимой уликой была и пропитанная кровью штанина. Значит был выстрел, была раненная нога, было кровотечение. Сколько же я тогда прожил в этом доме, если рана успела не только зажить, но и зарубцеваться? Я достал телефон и открыл календарь. Сегодня — четверг, вчера — была среда. С момента последних воспоминаний прошло всего-то часов десять.

Через двадцать минут возле леса поднялся столб пыли. Я услышал рев движка и увидел галогеновый свет фар. Тачка мчалась по глубокой песочной колее со скоростью не меньше ста двадцати. Заметив меня на пяточке с заброшенным зданием почты, Марк потянул ручник и припарковался, содрав пару квадратных метров дёрна. Он выскочил из машины, замер и несколько секунд смотрел на меня. Затем облегченно выдохнул, закурил и выпустил дым с закрытыми глазами.

— Ты как, Тимоха? — наконец пришел в себя Марк и обнял меня за плечо. — Куда ты вчера?..

— Поехали, — я выбрался из его объятий и сел в машину.

— Чего у тебя со штанами?!

Больше часа я потратил на то, чтобы вымыть кровь. С большего получилось. Во всяком случае на черных брюках её почти не было видно. Брюки высушить не успел, и теперь они висели на мне мокрыми.

— В пруд провалился. Может, теперь отвезешь меня домой?

— Слушай, я же не думал...

— Поехали, Марк!

Чувствуя свою вину за случившееся, Марк какое-то время молчал, но недолго.

— Как ты свалил от копов? Теплый сказал, что видел, как тебя подстрелили в ногу, — Марк скосился мне на колени. — Правда?

— Пустяк.

— Реально попали?! Покажи!

— Царапина. Пуля только штанину порвала и лишь немного царапнула кожу. Вот! — я показал Марку дырку.

— О-чу-меть! Ах-ха-ха! Это ж надо было так на ровном месте… А ты чего сразу не побежал, когда копы появились?

— Испугался, — сказал я, глядя на дорогу. — Подумал, что меня ранили и бежать не смогу.

— И ты всю ночь в этой деревне от полицейского?..

— Ага.

— Ну ты даешь, братец! А чего раньше не позвонил?

— Батарейка сдохла. Заряжался у соседки.

— Соседки? — Марк нахмурился. — Какой ещё?.. А-а-а! Шутишь! Чувство юмора — это хорошо!

Марку позвонил кто-то из пацанов. Он сказал, что забрал меня, что со мной всё в порядке, что я оставил тупорылых копов в дураках и что я — настоящий мужик даже несмотря на то, что никто из ночных бабочек так и не сделал мне минет. А ещё оказалось, что я их жопы тоже спас, потому что увел за собой полицейского, а второй посчитал, что не стоит в одиночку бросаться в погоню. Позже я понял, что звонил Теплый, потому что Марк сказал: «Кстати, ты, чепушила, ещё по мозгам получишь. Всех нас на измену посадил. Ничего его не подстрелили, так — по штанине чиркнуло!».

Я смотрел в окно. Мимо пролетали сначала промышленные объекты, магазины, частные дома, а позже стало больше высоток, красочных вывесок, светящихся витрин. Я смотрел и думал. Случившееся можно было списать на отравление или глюки от перевозбужденного состояния. В конце концов — на сон. Но откуда взялся этот долбанный шрам?

— Марк?

— Чего, Тим?

— Ты бывал в этой деревне раньше?

— Нет, — он помотал головой. — На трассу-то мы с пацанами иногда приезжаем, когда совсем скучно становится, а в деревню... На кой хер она нам?! Слушай, Марк, ты только Маше ничего про наши похождения не говори, ладно?

— Ага.

— Вот и молодца. А чего про деревню спросил?

— Да я просто… ночевал там в одном заброшенном доме и мне сон приснился странный… Там был монстр… Всё очень похоже на реальность. Не так как в обычно сне. Страшный такой, полуразложившийся труп… Гулем, кажется, себя назвал, — сказал я и посмотрел Марку в глаза.

Тот, оторвавшись от дороги, посмотрел на меня и улыбнулся:

— Ну, братишка, а как ты хотел?! Тут кто угодно, оказавшись в заброшенной деревне после побега от полицейских, ночью не только бы сны видел. В такой ситуации не стыдно даже в штаны навалить. Так что…, — Марк снова скосился на мои мокрые штаны. — А ты, кстати?..

— Нет!

— Шучу-шучу! — Марк вдавил педаль и на сотке пронёсся на мигающий желтый. — Ну что, поедем ко мне? Найдем для тебя новый шмот и вискариком подлечим. Я тут недавно игру крутую на плойку купил, можем…