Пленённая княжна (СИ) - Богатова Властелина

Проехав еще несколько верст, ни одной веси так не встретилось. Кмети уже ворчать начали, дергая поводьями, невольно останавливая лошадей, желая уже поставить палатки. Лютобор все медлил, всматриваясь в серую мглу бора да, стискивал челюсти. Что-то десятника настораживало, только с нами — женщинами — делиться не хотел. Пустил одного гридня вперед зачем-то, долго переговаривался с Всеясном. Уже брызнули первые холодные капли, а место подходящего все не попадалось, сыро кругом, так, что копыта коней глубоко проминали землю.

Лютобор все же подал знак остановиться, велел разворачивать полотнища недалеко от обочины, пока совсем не стало поздно. Дождь зарядил чаще.

— Лютобор, что такое? — все же спросила, поравнявшись с десятником, выглядывая из-под полога плаща, коим заботливо укрыла с головой меня Ветица.

Лютобор обернулся, сурово нахмурившись. Шаркнула со свистом стрела, вонзаясь прямо в горло десятника, простреливая насквозь. Лютобор всхрапнул, рухнул с седла, сбитый неожиданным ударом, распластался на взрыхленной копытами земле.

Только и успела охнуть, как гридни вскинулись с места, разрывая мгновение ошарашенного молчания, бросив все, выхватывали кто мечи, кто луки. Взвизгнула и утихла Ветица, испугавшись дико. Всеясен сдернул меня с седла грубо, толкая за спину, тут же окружили остальные гридни, пряча, защищая от нападений и стрел. Заржали рядом где-то двое скакунов — стрелы пробили им шеи и ноги. Один пустился прочь дальше вдоль дороги, другой упал на брюхо, подкошенный жалами. Всеясен выругался громко.

— Лияр, бери княжу и бегите, — приказал Всеясен, — спасай.

Лияр, не мешкая подхватил под руку, утянув в сторону кустарников.

— Ветица, — обернулась, выискивая женщину, та вцепилась в локоть — здесь. Заслоняя собой всем телом, Лияр оттеснял нас к гуще леса, я не видела, что там происходило, только слышала крики и рычание.

3_8

Кажется, за нами гнались, я слышала чужое дыхание и хруст веток. Казалось, стоит остановиться, и тут же настигнут стрелы или нож. Бежали с Ветицей, поддерживая друг друга, продираясь через кустарники. Мокрые голые ветки хлестали по лицу и рукам, одежда становилась тяжелой. В какой-то миг я осознала, что прикрытия нет. Обернулась — Леяр остался лежать на земле с пробитой спиной, а нас настигали двое татей. Крепких, сбитых, жаждущих нас поймать.

— Беги! — отчаянно толкнула меня Ветица, но я и с места не могла сдвинуться. Да и поздно.

— Мальца держи, сгодится, — прозвучал короткий приказ чернобородого, и меня тут же схватил другой, оттаскивая назад.

Чернобородый сгреб женщину в охапку, набросился, что волк на добычу, оскалившись, рвя на ней одежду, трогая везде. Я смотрела в ошеломлении, не могла поверить в это все. Холод окатил с головы до ног, когда поняла, что тот собрался делать, пока другие заняты грабежом. Я будто яд выпила, так мое тело онемело, потеряв чувствительность всякую. А потом принялся брать Ветицу сзади, и во мне что-то оборвалось. Я извернулась ужом и грызлась в крепко держащие меня руки другого разбойника. Тать взревел и ослабил хватку, а я кинулась к чернобородому, толкая его, с ног сбивая, да только тот не сдвинулся с места ничуть, беспощадно продолжая терзать Ветицу. Меня резко рванул назад мой пленитесь, разворачивая к себе лицом, только увидела, как в воздухе кулак проскользнул.

— Пошел прочь, щенок! — тяжелый кулак обрушился мне на скулу, удар откинул в сторону на несколько шагов.

Боль проломила от виска к затылку. Я рухнула на землю, ощущая на губах соленый вкус, из глаз брызнули слезы, шапка слетела прочь, выскользнула коса, ударила по лицу, будто в довесок, словно веревкой. Через звон в голове услышала вой Ветицы, она молила не трогать меня.

— Кончай с ней, нечего возится.

Раздался короткий всхлип за плечами. А в моей груди взметнулась дыхание вместе с болью. Я сощурилась от жгучих слез. Подняла голову, отстраняясь от земли, повернулась, увидев сквозь муть, как Ветица осела на землю безвольной ланью в руках хищника, повалилась набок — на горле алая полоса, из которой кровь ручьем. Я зажмурилась, сгребая холодную влажную землю пальцами, сминая в кулаках, внутри будто разверзлась черная воронка, утягивала меня в оглушительную темноту, засела в груди боль, сильнее той, что сейчас по всему лицу и голове полыхала. Шорохи рядом заставили вздрогнуть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ха, так это же девка, — услышала через туман усмешку.

3_9

Тать схватил за ворот, рванул с земли, легко разворачивая к себе. Передо мной возникло сухое лицо: выпираюицие скулы, обтянутые кожей, лохматая рыжеватые волосы и борода, в которой запутались травинки, зеленоватые болотные глаза смотрели плотоядно, с долей насмешки, кривились в ухмылке тонкие, покрытые сухой коркой губы.

Подошел и другой чернобородый, смотря на меня сверху, так, что гнев мой угас, и вместо него страх начал разливаться по телу, делая меня совершенно беззащитной в предчувствии чего-то дурного.

— Велено всех баб до одной убивать, — ответил он, переставая улыбаться.

— Только пускай сперва поласкает малость, гляди какая милая, — рыжебородый тать спустил руки к поясу, расправляя ремни да выпростав из штанов бледную толстую плоть в обрамлении темных волос.

Я отвернулась от задушившей меня дурноты, перед глазами все поплыло. Тот, второй, уже получив свое, решил обождать, отошел чуть в сторону, намереваясь наблюдать за всем.

Рыжебородый склонился, а я шарахнулась от него, отползти пытаясь. Схватил за лодыжки, подтягивая к себе. Я забилась так отчаянно, как могла, и получила несколько пощечин, таких же увесистых. Одной пятерней тать сдавил горло, а другой принялся сдирать с меня штаны, царапая ногтями кожу на бедрах. Я не кричала. Зачем рвать себе горло, все убиты и подмогу неоткуда ждать. И как только насытятся мной, так же перережут горло и выбросят в овраг. Тать одним движение развернул спиной, сдавив сильнее горло, надавил на поясницу, заставив встать на четвереньки. Придавил весом своего тела. В бедро уперлось горячей и твердый уд, меня едва не вывернуло наизнанку.

— Не вертись ты, — нетерпеливо шлепнув по бедру, охаживая жестко, зарычал.

Выпустил шею, намотав на кулак косу, дернул грубо, вынуждая смотреть только вверх. Сердце трепыхалось в самом горле, когда он провел плотью между бедер, пристраиваясь удобнее.

— Девчонка совсем, а справиться не можешь, — ухмылялся сговорщик.

Насильник от слов его только злился больше, ударил коленом между моих колен, раздвигая шире, вздрогнул чуть, ткнувшись вперед, качнулся пытаясь войти, ткнувшись куда-то в бедро, как тут же обмяк. Тать завалился вперед. Не смогла выдержать его, руки подломились, и я упала на землю, устланную колючей хвоей, придавленная мужицким телом.

Другой тать едва успел выхватить нож, как чужой клинок глухо воткнулся в грудь, и чернобородый упал на колени, ткнувшись лицом в землю. Ничего не понимая, я пыталась высвободиться, задыхаясь, и тут же ощутила облегчение. Туша татя куда- то исчезла, давая возможность дышать, я не успела оправиться, как рядом кто-то опустился на колени и чьи-то сильные руки подхватил меня. Я забилась в отчаянной попытке защититься.

3_10

— Тише-тише, все хорошо. Я не обижу, кикто не обидит, — услышала голос, звучавший мягко и успокаивающе, так осторожно он пытался удержать меня на месте. — Все хорошо, — сжали крепче, и на плечи легла теплая накидка, укрывая от холода, скрывая оголенные бедра. — Где больно, скажи? Они успели? Где? — шептали рядом с виском губы, оглаживая горячим дыханием, а я и слова не могла выдавить, качала головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Меня пробил озноб, только, едва почувствовав заботу, ткнулась, разом растеряв все силы, в шею молодого мужчины, мягкие волосы огладили лоб.

— Все прошло, тише, — успокаивал словами и осторожными прикосновениями, водил ладонью волосы.

Он все гладил, держал. Оцепенение помалу начало спадать, и теперь меня пробила дрожь, словно в лихорадке. Я никогда не плакала, и сейчас не дала волю слезам, лишь слезы от болезненного удара татя заполняли глаза.