Военная шлюха (ЛП) - Меллик-третий Карлтон

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мы уходим, оставляя офицеров в их креслах.

- Они остывают, - говорю я. – Походу, скоро уже того...

Только мерцание их глаз доказывает мне, что они еще живы.

- Мы скоро вернемся, - говорит Чони.

МакКлин пожимает плечами.

Мы выдвигаемся в метель колонной по одному. По снегу идти очень тяжело, каждый шаг дается с трудом. МакКлин идет впереди всех. За ним иду я. Следом ЛеФорж. Чони замыкает.

Единственный свет в ночи из офицерской палатки освещает нам спины, постепенно тускнея.

Оглядываясь назад, я вижу сквозь брезент три силуэта. Все трое сидят совершенно неподвижно. Они больше похожи на манекенов, чем на реальных людей. Их вытянутые тени падают на землю перед нами, так словно они своим молчанием пытаются нам что-то сказать.

- Всем включить ночное видение, - говорит МакКлин, и мы надеваем очки.

Но в такую метель от них мало толку.

- Используй биосигналы офицеров как нашу отправную точку, - говорит мне МакКлин.

Его голос настолько тихий, что я его практически не слышу.

Я смотрю на запястный монитор. Треугольник из красных точек - это офицеры. Движущаяся линия из четырех точек - это наши биосигналы. Других точек нет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

- То, что я до сих пор не офицер - это пиздец как несправедливо, - говорит мне ЛеФорж, пока мы идем вслед за капралом. - МакКлин по своей природе не лидер, он с рождения тряпка.

- Он справляется, - отвечаю я.

- Единственная причина, по которой я не продвинулся по службе - это мое зрение, - говорит он. - Я никогда не видел офицера в очках с толстыми линзами.

- Годись, по их мнению, ты в офицеры, - отвечаю я, - то они уже бы давно тебе все исправили.

- Ну, значит, это из-за моего французского происхождения, - говорит он. – Иметь французские корни среди офицеров, походу, не приветствуется.

- Тебя не продвигают по службе, потому что ты напыщенный, тупорылый распиздяй. Радуйся, что ты инвалид, ибо это единственная причина, по которой тебя до сих пор не расстреляли за все твои выходки.

Он смачно плюется мне через плечо и начинает отставать.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Чони, ЛеФорж и я раз за разом пролетали мимо продвижения по службе.

Причина, по которой меня не повысили - моя нарколепсия. Я постоянно теряю сознание в самые неподходящие моменты. Иногда на дежурстве, иногда на тренировках. Это опустило мои отношения с командирами на уровень ниже плинтуса. А для остальных солдат я стал чем-то вроде ходячего анекдота.

Чони не повысили, скорее всего, из-за ее волос или же из-за ее странной религии. В наши дни отношение к религии весьма серьезное. Если ваш командир исповедует одну религию, а вы другую, то глупо ожидать от него благосклонности. В особенности, если ваши религии противоречат друг другу. А так как я атеист, то любое начальство всегда относилось ко мне сурово. Но с Чони обошлись даже жестче, чем со мной. По словам офицеров, ее религия мало того, что изначально неправильная, так еще и до ужаса странная.

ЛеФорж пролетел мимо повышения по многим причинам, но главная из них, вероятно, его инвалидность. Согласно тесту, который он однажды прошел в детстве, у него умеренная форма умственной отсталости.

Напоминание об этом бесит его больше всего на свете, так как это поломало всю его жизнь. Вот только умственно отсталым он точно не является. У него, конечно, есть проблемы во взаимоотношениях с другими людьми, но это, скорее всего, результат его воспитания, так как имея такое оправдание ему сходили с рук все детские шалости.

В армию призывали всех без исключения, даже инвалидов. Ни один инвалид не мог избежать службы. Большинству людей с ограниченными физическими возможностями были поручены небоевые обязанности. Но умственно отсталые чаще всего служили наравне со всеми. Они получали равную оплату, равную ответственность, равное уважение, но к этому они также получали дополнительные льготы, такие как увеличенное время на сон и менее суровые наказания за проступки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вскоре мы находим несколько трупов, наполовину закопанных в снег.

- Это здесь вас атаковали? - спрашиваю я МакКлина.

- Ага, именно здесь они друг друга и поубивали, - отвечает он.

- Я хочу сам в этом убедиться, - говорю я.

Он кивает.

Как минимум дюжина из них видна невооруженным глазом. Их тела разбросаны довольно далеко друг от дуга. Никого из них я не узнаю. В основном это просто форма и ботинки, торчащие из белого настила.

- Ищите трупы противника, - говорю я ЛеФоржу и Чони.

Чони без промедления направляется в восточном направлении. ЛеФорж же несколько минут тупо смотрит себе под ноги, прежде чем недовольно подчиниться.

За несколько минут мы осматриваем все трупы на близлежащей территории. Никаких врагов. Только наши солдаты.

Осматривая тела наших павших товарищей, мы обнаруживаем, что многие из них погибли от распильных и библиотечных шлаковых ранений.

Общеизвестно, что уклонисты весьма отстают от нас в сфере вооружения, и производить такие виды шлаков им просто не под силу.

А что, если МакКлин прав? Что, если здесь и правда нет никакого противника? Что, если они действительно просто поубивали друг друга?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Никогда раньше мы не участвовали в сражениях.

Всю нашу жизнь мы прослужили в армии, три года стояли на передовой в Северной Африке, но я ни разу не участвовал в боевых действиях лично. И за всю жизнь я ни разу не встречал никого, кто хотя бы видел бой собственными глазами. По телевидению только и трендят о том, как наши героические солдаты без устали отражают атаки противника, но вот лично меня эти атаки почему-то миновали.

Моя жизнь на войне в основном сводилась к ежедневному построению и выполнению приказов, причем их выполнение надлежало быть максимально точным и своевременным.

Я даже не имею понятия, как выглядит армия уклонистов. Какого цвета их форма? Под каким флагом они служат?

- А вдруг никогда и не было никаких уклонистов от призыва? А что, если никакой войны на самом деле никогда и не существовало?

- Говоришь, как уклонист, - говорит мне ЛеФорж.

- Нет, правда, - говорю я. – Подумай сам, ведь никто из нас никогда их в глаза не видел.

- Знаешь, будь с нами хоть какой-нибудь завалящий офицер и если бы он это услышал, то тебя прямо сейчас бы поставили перед расстрельной командой.

- Но зачем же так быстро затыкать мне рот, если война и правда идет?

- Такие высказывания подрывают их авторитет, - говорит он. – Да и на кой им выдумывать эту войну? Мы еще не родились, а она уже шла!

- Чтобы чем-то нас занять, - говорю я. – Весь мир служит в армии. Нас всю жизнь учили быть солдатами. Мы - величайшая военная сила на планете. Но вот только воевать нам не с кем.

- У нас есть уклонисты, и с ними нужно бороться, - говорит ЛеФорж. - Все люди, которые отказываются идти в армию - наши враги.

- Мы родились и нас в тот же день взяли в армию, - говорю я. – Стать уклонистом нам даже шанса не дали. Так откуда взялись все уклонисты?

- Вот что происходит без нормального командира! – со вздохом говорит ЛеФорж. - Мы сразу же начинаем ставить под сомнение нашу веру в свободу!

- Да как ты не понимаешь...

Меня прерывает Чони. Ее волосы сплошь покрыты белыми хлопьями.

- Мы кое-что нашли, - говорит она.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы следуем за ней до МакКлина.

Он стоит склонившись над телом в снегу.

- Кто это? – спрашиваю я.

- Не кто, - говорит Чони. – А что.

Перед нами лежит набитая хлопком тряпичная кукла в человеческий рост, одетая в клетчатую солдатскую униформу. МакКлин снимает с ее головы фарфоровую маску и протягивает ее мне.