Курорт - Антон Секисов

можешь доехать через пустыню в Афганистан. Довольно интересное место.

«Спасибо, подумаю».

Попутчик, с которым Паша и Стас ехали в минивэне, наклонился к самому уху Стаса и прошептал:

– Не покупай. Верблюды коварны. Они заводят тебя вглубь пустыни, а потом сбрасывают и наваливаются сверху. Они лежат на тебе и ждут, когда твое русское сердце перестанет биться.

– Русское?

– Затем верблюды встают и уходят как ни в чем не бывало.

Воцарилась пауза. Тем временем кто-то начинал громко мочиться прямо на дверь туалета.

– Но если понадобится, могу достать за восемьсот.

Еще оказалось, что в Центральной Азии очень легко умереть из-за бытовых неисправностей: на каждом шагу дыры в земле, ведущие в черт знает какие глубины. Оголенные провода. Правила дорожного движения не соблюдаются. Пешеходы вынуждены бежать через дорогу отчаянно, со всех ног, даже когда для них горит зеленый свет.

* * *

В Грузии смерть тоже могла прийти с той стороны, откуда нежные москвичи не ждали. Дима и Настя каждый день рисковали жизнью, вдыхая угарный газ, чтобы не замерзнуть насмерть. Митя слышал про знакомого парня в Тбилиси, которого убила стиралка.

Мите пришла в голову мысль, что и ему следует сесть за роман по примеру Яши. «Чтобы не сойти с ума, нужно какое-то дело». Что-то масштабнее, чем комплименты дикпикам незнакомых мужчин, которые Митя расточает за деньги. Может быть, не роман, но сборник рассказов. Пересекающихся сюжетно новелл – Мите такая структура особенно нравится. Как фильмы Иньярриту или «Париж, я люблю тебя», что-то вроде того. Это будет серия мрачных историй про релокантов, сбежавших от мобилизации. Они селятся в странах бывшего СССР, Азии, Латинской Америки, Африки, спасаясь от смерти на фронте. И каждый из них находит необычную смерть, которую невозможно было представить в больших городах России: кто-то проваливается под землю, кого-то душит верблюд, кто-то умирает от аллергии после укуса экзотического насекомого. Кого-то топит в океане дельфин. Кого-то съедает индийский тигр. Парочка ковид-диссидентов, затесавшаяся в этот список случайно, взрывается в своей комнате.

Однажды Митя решился изложить эту идею Яше. Его реакция оказалась неожиданно жесткой. Яша сказал, что подобный сюжет подойдет не для романа, а для пропагандистского ролика. Митя не нашелся, что на это ответить. И только вечером, спустя много часов, придумал, как припечатать этого странного парня Яшу, который три года пишет роман: «Окей, удачи с твоей исповедью офисного работника, мистер оригинальность!» Набрал сообщение, но не отправил. Включил «Утиные истории», очередной эпизод, «Приключения Уткоробота».

* * *

Стас и Паша купили проектор и по субботам приглашали соседей на кинопоказы. С особым успехом шел советский фильм «Дни Турбиных». Многие реплики давно умерших советских артистов, представавших теперь в виде призраков на стене, встречались вздохами зрителей.

– Это великий пролог к новой исторической пьесе.

– Кому пролог, а кому и эпилог.

– Народ не с нами. Народ против нас.

– Господа! Мы встретились в самое трудное и страшное время… – говорили белые офицеры перед камином. Всеми брошенные и уставшие, ожидающие прихода большевиков.

* * *

Был канун Нового года, но никаких примет наступавшего праздника не наблюдалось: ни одной елки, никакой мишуры и других украшений. Только местные дети взрывали петарды. Грохот стоял невыносимый. Какой-то мальчик сказал по-русски с кавказским акцентом: «Смотри, американские ракеты летят». Последнее слово заглушила серия взрывов. Новогоднего настроения все же немного хотелось. На рынке Митя купил диско-шар за двенадцать лари. Вечером он сидел в темной комнате и наблюдал, как по стенам и потолку двигаются разноцветные пятна. Он сидел с пачкой клюквы в сахаре и медленно, но неуклонно ее поглощал. Щеки, губы, лоб и одежда – все было в белой пудре, как у героя «Лица со шрамом».

31 декабря Митя с соседями отправился в баню. За кассой стояла беззубая женщина с деревянными счетами, похожая на мультипликационную ведьму. Из кабинок вываливались люди с алыми и дымящимися, как у вареных раков, туловищами. Оказалось, парилка представляла собой чан с кипятком. Следует полностью погрузиться в чан и сидеть в нем, по возможности делая вид, что не варишься заживо, а приятно проводишь время.

– Демоверсия ада, – пошутил Стас.

В самом деле, похоже – настоящий адский котел. Вдобавок в нос бил запах серы.

Жители отеля «Гранд форчун» чуть-чуть поварились в кипятке, а потом долго отдыхали на деревянных лавках и пили пиво. Общее настроение не было праздничным. Особенно удрученным выглядел Паша: он варился в адском котле с траурной физиономией. Когда Митя, в длинных плавках почти до колен, тяжело грохнулся на скамейку, Паша указал пальцем на темную вену у того на ноге.

– Давно это у тебя?

– Что? Не знаю.

– Похоже на тромб. Знаешь, что это такое? В любой момент оторвется, и будет быстрая смерть.

Митя сглотнул и ничего не ответил.

Позже, в раздевалке, когда Стас пожаловался на головную боль, Паша предположил:

– Может, у тебя опухоль мозга?

– Может. Это и к лучшему, – в тон ему отозвался Стас.

– Вряд ли. Тогда тебя ждет долгое умирание в состоянии овоща. Не хотел бы менять тебе памперсы месяцами. Сходи-ка к врачу.

На некоторое время соседи погрузились в воспоминания, когда и при каких обстоятельствах они в последний раз посещали врача. Это была самая оживленная часть вечера. Митя вспомнил, что за день до исторического обращения президента он впервые сходил к урологу. Врач был грузином, наверное, ровесником Мити. Разговор складывался неплохо, почти задушевно: обсуждение женщин, немного житейской мудрости или, можно даже сказать, философии. Как будто два старых приятеля за стойкой бара. А потом собеседник внезапно сказал: снимай трусы и ложись на кушетку. Рука врача резко и глубоко вошла в анус Мити. Митя подозревал, что дело закончится чем-то подобным, и все-таки был застигнут врасплох: процедура была унизительной, страшной, болезненной. Несколько дней после случившегося Митя провел в угнетенном состоянии духа. Его охватило ощущение беззащитности перед миром и чувство, напоминавшее скорбь. На этом фоне объявление о мобилизации прошло почти незамеченным. Осознание пришло позже, когда паника охватила всех.

Тут Ренат неожиданно сообщил:

– Реальность – это контролируемая галлюцинация.

У Рената вообще была такая черта: время от времени он выдавал подобного рода сентенции вне связи с беседой.

– Надо бы взять шампанского, – предложил Стас.

Дети взрывали петарды без остановки, полностью заглушив звуки волн. Вторые сутки почти непрерывно накрапывал дождь. После бани Ренат решил охладиться в море. Температура воды была градусов пять от силы. Бродячие собаки лаяли на него, когда он, красный, тяжело выбирался обратно на берег. «Не доверяй ничему, что выходит из моря» – так сказал хозяин мясной лавки в сериале «Фарго». Мудрость сразу на нескольких уровнях.

* * *

Новый год отмечали во влажных апартаментах Паши и Стаса. У них, по крайней мере, работал обогреватель. Никто не озаботился елкой, и за праздничную атмосферу отдувался один диско-шар, принесенный Митей. Паша и Стас приготовили салат оливье: овощи нарубили чересчур грубо, и переизбыток майонеза был заметен невооруженным глазом, но недостатки салата частично искупались его непомерным количеством. Пока компания была чисто мужской, но после полуночи обещали прийти Дима и Настя.

Сидя в углу с тарелкой, Митя вдруг вспомнил фрагмент из своего дневника, написанный накануне прошлого Нового года. Это был очень грустный фрагмент. Митя писал, что жизнь ему совсем опротивела. Что продолжаться так больше не может. Он слишком погряз в рутине и скуке. Каждый день – «день сурка», уже почти десять лет. Та же девушка, та же работа, та же квартира в отдаленном районе Москвы. Ему хочется перемен. Любых перемен. Пусть хоть что-то изменится, не обязательно к лучшему. Иначе он просто встанет на четвереньки и начнет выть. Или сделает что-то похуже. Перед боем курантов они с Олей написали желания на бумажках, подожгли и потушили в воде, а потом выпили то, что осталось. Он вспомнил, что написал на бумажке одно слово – кажется, такое: «Перемены!». В общем, гневаться на высшие силы у Мити не было права, но сейчас он подумал: может, просто нужно