Мистер Январь - Николь С. Гудин

могу доверять себе, когда он рядом — не тогда, когда он так хорошо выглядит и так сильно меня хочет.

Его взгляд задерживается на моих губах, и на его лице расплывается ухмылка. Он хорошо знает мои реплики — он точно знает, какой эффект он на меня оказывает.

Вот так он снова стал дерзким Энди.

Он — двусторонняя монета. Одна сторона милая, чувствительная и мягкая, другая — высокомерная, эгоистичная и сексуальная. Я до сих пор не могу понять, какую бы я выбрала, если бы мне пришлось выбирать только одну из них.

— Я знаю, что должен извиниться за то, что поцеловал тебя и все такое подобное, но я не могу извиняться за что-то настолько хорошее — и я знаю, как ты относишься к честности… но мне жаль, если я тебя расстроил.

— О да, ты настоящая открытая книга, — отвечаю я, закатывая глаза. Я полностью игнорирую его полуизвинения.

Он делает шаг ко мне:

— Я никогда не лгал тебе, Дилан.

В этот момент все в нем кричит об искренности, но я знаю, что не могу ему поверить. Я больше не какая-то молодая, наивная маленькая девочка — мне приходится думать мозгом, а не сердцем, когда дело касается Эндрю Вудмана.

Я вытягиваю подбородок и игнорирую его комментарий:

— Я здесь по поводу твоей сделки.

— Хорошо… ты хочешь жить у меня или у себя? — Он ухмыляется. — На самом деле, это не имеет большого значения, что моё, то твоё, правда, принцесса?

Я сжимаю зубы и пытаюсь глубоко дышать через нос. Он действительно иногда бывает таким высокомерным. Ведет себя так, будто все утро ждал, пока я приду сюда и приму его сделку, но я-то знаю лучше. Он был искренне удивлен, увидев меня здесь.

Мне бы хотелось сказать ему, чтобы он пошел к черту, но я знаю, что не могу. Он самый упрямый человек, которого я когда-либо встречала. Еще более упрямый, чем я, а это серьезно. Он не сдастся — не без боя — поэтому, если я хочу расторгнуть этот брак, мне придется сыграть с ним в его же игру, какой бы рискованной она ни была.

Мне придется дать ему эти семь дней.

— У меня есть три условия, — начинаю я.

Он машет рукой перед собой, показывая, что мне следует продолжать.

— Во-первых, я не буду заниматься с тобой сексом.

Он усмехается:

— Но что, если тебе захочется?

— Этого не произойдет.

— Ну, а вдруг? Гипотетически? — бросает он вызов, скрещивая руки на груди.

— Хорошо. — Я с трудом выговариваю слова от закипающего гнева. — Гипотетически, если я вдруг захочу переспать с тобой — а я не захочу — тогда тебе дан зеленый свет, но сделай мне одолжение и подожди, чтобы услышать конкретные слова, окей?

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, без сомнения, какой-нибудь умный комментарий, но я прервал его взглядом.

— Во-вторых, ты получаешь семь дней — ни минутой больше, и когда эти семь дней пройдут, а я все еще не влюблюсь в тебя, ты подписываешь бумаги — без вопросов, новых сделок и прочего, ясно?

Он кивает, но я вижу в его глазах боль, которую он пытается скрыть.

— Ясно-понятно.

Наблюдаю за ним и слежу за собой, потому что мне приходится изо всех сил не сокращать пропасть между нами и не прижиматься к нему.

Я хочу его так сильно, что мне почти больно, но это не поможет никому из нас. Страсть и похоть больше не помогут. Весь фундамент наших отношений был смыт приливом и никогда не вернется. Секс это не исправит, каким бы заманчивым он ни был.

— Номер три, — заканчиваю список я. — Никакой больше лжи.

— Я не…

— Просто. Не надо… — Я прерываю его мольбу.

Он разочарованно качает головой, но протягивает ко мне ладонь для рукопожатия:

— Договорились.

Я стряхиваю с себя ощущение, что буквально заключаю сделку с дьяволом, и беру его руку в свою.

Глава 7

Энди

— Где спальня?

Она поднимает на меня бровь:

— И зачем тебе это знать?

Я с грохотом роняю сумку на землю:

— Обычно люди спят в кроватях, принцесса.

Она запрокидывает голову и смеется:

— О, золотко, ты невероятен, — бормочет она про себя.

Я наблюдаю за ней с удовольствием — она такая чертовски красивая, когда улыбается.

— Зона бывших заключенных прямо здесь. — Она указывает на диван в гостиной.

На моем лице появляется хитрая ухмылка. Я ни за что не буду спать на диване — отсюда мне не вернуть свою жену.

— Прости, что лопнул твой грандиозный замысел, рыжик, но спать на диване не входило в число твоих условий.

Она ненавидит прозвище «рыжик», и мое использование его не является оговоркой. Мне она нравится, когда злится — так было всегда. Разозлиться или возмутиться — это, кажется, единственный способ заставить ее разрушить стену, которую она воздвигла между нами в эти дни.

— Назовешь меня так еще раз, и ты будешь спать в сточной канаве перед домом, — предупреждает она.

Я поднимаю руки, сдаваясь, но не могу стереть с лица дурацкую ухмылку — эта женщина действительно пробуждает во мне самое худшее.

— Хорошо, но я не буду спать на этом чертовом диване.

— Ну, можешь тешить свое самолюбие, но и в моей кровати ты не спишь.

Она поворачивается, выходит из комнаты и исчезает из поля зрения.

— О, но, принцесса?.. — Я зову ее вслед. — Это наша кровать. Ты забыла?

Я слышу, как она хлопает дверью, и смеюсь. В конце концов, это может быть весело.

* * *

Я протираю полотенцем мокрые волосы, выхожу из ванной и иду через коридор к спальне Дилан. Сегодня вечером я начинаю первую фазу своего плана по возвращению жены. Я собираюсь готовить. В этой квартире, половина которой, как я полагаю, технически принадлежит мне, имеет действительно шикарную кухню, и я планирую показать своей женщине, на что именно я способен.

Толкаю локтем дверь спальни и поднимаю сумку с того места на полу, куда я ее бросил. Высыпаю содержимое на кровать и просматриваю беспорядок в поисках чего-нибудь чистого, что можно надеть.

— Господи Иисусе, пока ты был взаперти, у тебя появилась аллергия на одежду?

Я вздрагиваю, оглядываюсь, затем поворачиваюсь к ней во всей своей обнаженной красе. И нахожу ее сидящей в кресле у окна с iPad на коленях. Она закрывает глаза руками, но я вижу, как она выглядывает из-под пальцев. Она меня не обманет: ей нравится смотреть так же, как мне нравится показывать.

Я делаю