Большие следы - Хэммонд Иннес

Мери молчала до тех пор, пока мы не забрались на залитую ясным лунным светом верхушку холма и не увидели дорогу, зигзагами уходившую вниз.

— Похоже, патруль мы миновали. Каранджа говорил, что он стоит на вершине холма, на дороге к люгге.

Дождь полил, когда мы добрались до дороги и зашагали по ней к броду. Здесь мы отыскали вросшее в люггу поваленное дерево, уселись на него и стали ждать.

— Еще полчаса, — сказал я, глядя на свои часы.

— Он прибудет раньше срока. Как всегда.

Если не считать шума дождя, тишина тут стояла полная. Я едва видел черты лица Мери и ее силуэт, а за спиной девушки — белесую полоску дороги, взбиравшейся вверх к горизонту. Мери сидела совершенно неподвижно, без напряжения, но была настороже, и я ощущал ее старательно скрываемое волнение. Ван Делден был персоной нон-грата, по сути дела, в бегах, а угон армейского грузовика — это…

— Далеко ли до озера, о котором он говорил? — В тишине мой голос звучал неестественно громко.

— Лгария? Часа три-четыре. Точно не знаю.

— И как долго мы там пробудем?

— На съемку вам времени хватит. Вы ведь умеете управлять машиной? — В ее голосе звучала едва уловимая нотка веселого любопытства.

Она повернула голову и посмотрела мне прямо в глаза.

— Вы понимаете, что задумал отец?

— Думаю, да.

— Не знаю… — Она помолчала и спросила: — Вы говорили с делегатами?

— Кое с кем.

— Тогда вам ясно, что они безнадежно застряли на перепутье. Они приехали сюда по приглашению Восточноафриканской Федерации. Состояние усадьбы, продовольственное снабжение и прочее — все это напоминает им, что в Африке была война, и многие делегаты больше озабочены сиюминутными делами. Вопрос о диких животных связан с политикой, и если отцу не удастся встряхнуть делегатов, принудить их к согласованным действиям… Вы умеете работать с камерой?

— Не так профессионально, как Кен.

— Я тоже любитель, но по нашим снимкам мир может понять, что творится сейчас там, в саванне.

Она умолкла и снова прислушалась. Дождь почти перестал, ветер усилился, шелест листьев зазвучал громче.

— Вы еще не встречались с Алексом Кэрби-Смитом?

— Мне сказали, что он не приехал.

— Он приехал вместе с министром. И уже разговаривал с некоторыми из делегатов, с теми, на кого они могут положиться. Сегодня он постарается в частном порядке уломать и остальных.

И она добавила:

— Алекс всю жизнь относился к животным совершенно не так, как отец. Я чувствовала это, даже когда была ребенком. Он — коммерсант и смотрит на животных точно так же, как дровосек на лес.

— Выходит, вы с ним знакомы?

Она резко засмеялась.

— Разумеется, знакома. Он был напарником Тембо, и они вместе водили сафари. Оба тогда были охотниками и имели лицензии на отстрел в пределах квоты. Для Тембо в этом заключался смысл жизни: он лучше узнавал страну, знакомился с животными, и ничто другое его не интересовало. А вот дядюшка Алекс… В те дни я звала его дядюшкой, — Мери снова засмеялась коротким нервным смехом, похожим на хихиканье маленькой девочки. — Он смотрел на все это совершенно иначе — как на бизнес. Он начал сколачивать целую организацию, подрядился вести для правительства научные исследования и давать советы, сколько отстреливать львов, слонов и всего остального. А после отстрелов пригонял в саванну рефрижераторы и брал свое. В его распоряжении были все пищевые комбинаты, поэтому он пускал в дело и шкуру, и кости, и каждый кусочек мяса убитых им животных. Он работал «по науке» и чертовски здорово умел убеждать людей.

— Тогда-то ваш отец и расстался с ним?

— Нет. Еще раньше, когда мне было лет девять, вскоре после гибели моей матери. Я тогда, помнится, все время плакала.

— Значит, Алекс вам нравился?

— Да. Гораздо больше, чем отец. Дядюшка Алекс был великий мастак очаровывать. Да он и сейчас такой. А что нужно маленькой девочке? — Она вздохнула. — Понимаете, Тембо — человек суровый и неугомонный, крепко битый жизнью. На уступки не способен…

— И в четверг он собирается встретиться с Кэрби-Смитом?

— Тихо, слушайте!

Несколько мгновений я ничего не слышал, но потом до меня донесся едва различимый шум мотора. Вдалеке показался свет, и в следующий миг из-за холма появились фары грузовика. Мы вышли на дорогу. Свет слепил нас, но скоро фары потушили, двигатель заработал на малых оборотах, и грузовик остановился возле нас. Оба человека в кабине были африканцами. Один разглядывал нас из-за руля, и я не сразу узнал его, потому что черная кожа приобрела пепельный оттенок, на лбу у него выступил пот, а белки глаз безумно блестели. Это был Каранджа.

Сначала я подумал, что где-то что-то сорвалось и Каранджа прикатил, чтобы увезти нас обратно в охотничий домик. Потом я увидел, что второй африканец — Мукуйга и что в руках у него винтовка.

— Ладно, Каранджа, — донеслось из кузова. — Теперь ты можешь ехать и сзади.

И Корнелиус ван Делден вышел из-за борта машины.

— Никаких осложнений с патрулем? — спросила его дочь.

Он засмеялся.

— А его не было. Я так и предполагал, учитывая дождь. Однако на всякий случай усадил за руль Каранджу, — ван Делден повернулся ко мне. — Вы поедете в кузове. Мукунга!

— Ndio, бвана?

— Отправляйся в кузов вместе с Каранджей. Глаз с него не спускай.

Каранджа слез с водительского места и растерянно стоял на дороге рядом со мной. Самодовольства, которым он щеголял в усадьбе, как не бывало.

— Мистер ван Делден, — голос его звучал нервно и визгливо, — я думаю, мне лучше шагать обратно. Вы миновали моих солдат, и…

— Ты всегда звал меня Тембо. Помнишь?

— Да, Тембо. Но меня хватятся, и как я объясню министру…

Какое-то мгновение мне казалось, что Каранджа вот-вот бросится наутек. Я стоял совсем рядом с ним и видел белки его глаз — он лихорадочно озирался вокруг и часто дышал. Мукунга тоже это почуял и снял винтовку с предохранителя.

— Поехали, парень, не рыпайся, — сказал ван Делден спокойно, словно увещевая какого-нибудь зверька, и, кажется, до Каранджи дошло. Напряженность разрядилась.

— Ладно, Тембо… — Он повернулся и послушно полез в кузов.

— Давайте вашу камеру, — сказал мне ван Делден. — Дорога тряская.

Не знаю, каково было в кабине, но уж в кузове-то трясло вовсю. Через люггу ван Делден проехал медленно, но как только мы взобрались на лежавший за ней склон, он, наверное, попросту вдавил педаль в пол.

Снова полил дождь. Дорога стала еще хуже, и у нас едва хватало сил цепляться за борт. Один раз ван Делден притормозил, высунулся в разбитое окно и крикнул: