История советской фантастики - Кац Святославович

Весьма занимательны сообщения под рубрикой "На местах". Здесь можно, например, ознакомиться с размышлениями астраханского библиотекаря о том, что и как читают каспийские рыбаки. "Книга тов.Пильняка пылится на полке новенькая, никто ее не берет. Зато роман Д.Крептюкова "Старт" зачитан едва ли не до дыр. Любит наш читатель зажигательные фантазии "Красных Селенитов"..." и тому подобное. Даже в ответах на только что введенную "напостами" для государственных мужей анкету ("Читаете ли вы современную русскую литературу? Какое из произведений последнего времени вам больше всего понравилось?..") то и дело мелькают подопечные Величко и Лежнева. Наркомздрав Семашко, скажем, отмечая, что "почти не имеет времени на чтение художественной литературы", все же припоминал "живые энергичные романы фантаста Полярного". В свою очередь, зам.наркоминдел тов.Литвинов, тоже сетуя на недостаток времени, называл, в конце концов, роман "Возвращение Гельмута Саса" - известный товарищу замнаркома, правда, не в оригинале, а по инсценировке у Мейерхольда в ГосТИМе, где роль Саса исполнял Эраст Гарин, а его русского друга - Игорь Ильинский. Примечательно, что тов.Панов, секретарь ячейки ВКП(б) Машиностроительного завода им. Владимира Ильича, счел необходимым отметить маленькую повесть Юлия Шпилевого "Стук в дверь", назвав ее "понятной для рядового партийца". Слова эти тем более удивительны, что автор "Стука в дверь", описывая ужасные черты лунной олигархии (влияние джек-лондоновской "Железной пяты" было вполне ощутимо), словно бы предвидел эпоху "Большого Террора". "Стук в дверь" - знак того, что жандармы олигарха Вейла пришли за очередным бунтовщиком, чтобы доставить его во дворец и там казнить. В этой связи замечание Панова о "понятности для рядового партийца" подобного произведения выглядит мрачноватым пророчеством...

Нельзя сказать, что столь частые упоминания "селенитов" и их книг проистекали только из позиции журнала "На литературном посту": все это, в общем, верно отражало реальность. Произведения фантастов все активнее входили в читательский обиход, медленно вытесняя на периферию внимания многие другие жанры. В том же 1926-м фантастические повести, романы и сборники рассказов на "лунную" и примыкающие к ним темы издавались в немалом количестве. К примеру, Гиз выпускал "Тени кратера" Обольянинова, Зиф печатал двухтомник Л.Полярного, "Прибой" публиковал фантастическую трилогию Влад.Соболя "Лунным днем", "Недра" отдельными выпусками печатали "Гансит" А.Чернышева, а "Сеятель", как всегда, паразитировал на С.Самобытнике, выпуская еще одним тиражом его полубульварный "Лунный календарь". В свою очередь, "Молодая гвардия" собирала "фантастическую библиотеку пионера и школьника", куда в первый же том попадал зайцевский "Разворот". Даже солидная "Академия" - и та в том же году выпускала очередное издание "Красной Луны", с комментариями и библиографией.

Дела шли настолько гладко и успешно, что даже осторожный Лежнев, наконец, решился. В 1927-м году он большим тиражом выпустил в свет сборник своих теоретических статей, на одну из которых возлагал особые надежды. Статья была увеличенным и расширенным вариантом доклада на Чрезвычайной конференции ВАПП и уже совершенно недвусмысленно давала ответ на вопрос: "как нам надо организовать писателей" и "кому именно следует полностью доверить эту ответственную задачу".

Эта статья все погубила. Государственная система до поры до времени способствовала возникновению и процветании "селенитов"; но не собиралась позволять одному из "винтиков" стать слишком самостоятельным. В каком-то смысле дело жизни Лежнева уничтожил сам Лежнев[3]

Если вдуматься, исчезновение с литературного горизонта "Красных Селенитов" было фиктивным. В том же самом месяце, когда "Печать и революция" констатировала смерть популярного литобъединения и прекращение альманаха, при Агипропе ЦК ВКП(б) был создан неприметный подотдел, в задачу которого входила, среди прочего, "поддержка наиболее одаренных литераторов-фантастов из числа здорового элемента пролетарских, крестьянских писателей и идейно подкованных писателей-интеллигентов" (цитирую по тексту закрытой директивы ЦК ВКП(б) No 364/28 от 21 марта 1928 года). Курировать этот подотдел было поручено самому Вячеславу Молотову-Скрябину. Благодаря директиве No 364/28 большинство бывших "селенитов" получили возможность, как и прежде, печатать свои романы и повести "лунной тематики" - только в других изданиях. Если заглянуть в оглавления литературных ежемесячников конца 20-х ("Октябрь", "Сибирские огни", "30 дней", "Молодая гвардия" и др.), если просмотреть по "Книжной летописи" библиографию отдельных изданий, то легко убедиться, что там представлены все те же имена, до того мелькавшие на страницах "Селены". Помимо этого, преемственность аккуратно подчеркивалась и государственными отличиями. Так, в ознаменование одиннадцатой годовщины Октября, "за заслуги в области культуры, искусства и народного просвещения" ценными подарками были награждены, среди прочих, Сем.Шпанырь и А.Зайцев, похвальными грамотами ЦК за те же заслуги были отмечены Чернышев, Буданцев, Самобытник и, для порядка, Обольянинов.

Судя по всему, Сталин очень внимательно прочитал статью Лежнева и сделал для себя положенные выводы. Во всяком случае, создавая впоследствии структуру Союза Писателей СССР с генсеком во главе, Сталин очень много позаимствовал из наработок "главного селенита" (еще более усилив, правда, "надзирательный" момент, органы "контроля и идеологической работы" в лице рабочего секретариата и трех комиссий при секретариате). Сталину пришлись по душе плоды деятельности Лежнева, который всего за несколько лет смог четко сформулировать идею своего объединения, сделал его массовым, влиятельным, подобрал толковые "кадры". В отличие от идеологов сгинувшего "пролеткульта" и всех последующих литературных группировок, суетливо претендовавших на звание "государственных"; в отличие от Л.Авербаха, требовавшего за верность РАППа "генеральной линии" неограниченных благ только для своей ассоциации, Лежнев высчитал ту степень зависимости "селенитов" от государства, которая, оставаясь жесткой и централизованной, имела бы видимость двустороннего сотрудничества. Согласно этой схеме, власть пестовала словно бы не совсем уж "рупоры", "винтики", а как бы добровольных помощников на идейной основе. "Селениты", на первый взгляд, ничего не требовали от партии и были на ее стороне бескорыстно. "Передовой отряд писателей" (руководитель "КС" мыслил видеть в первых рядах авторов "фантастического направления") имел бы вид вполне самостоятельной силы - в то время, как был бы на незаметном идеологическом поводке. Причем, длина этого поводка определялась в зависимости от поведения отдельных членов "передового отрада". Таким образом, внешний декорум был бы соблюден. В этой схеме Иосифа Сталина не устраивало, пожалуй лишь одно звено - сам Лежнев. Это звено и было безболезненно устранено в 1928-м. "Командировка" Лежнева в Курск была предрешена в тот самый момент, когда на рабочий стол Сталина легла маленькая невзрачная книжка, изданная "Кругом", с каким-то загадочным агрегатом на обложке...

Читатель, конечно, уже догадался, что речь идет о романе "Катапульта" Степана Кургузова.

II. КАТАПУЛЬТА НА СОЛОВКАХ (1929 - 1932)

Как известно, Степан Кургузов[4] никогда не состоял ни в действительных членах "Красного Селенита", ни в принятых с испытательным сроком; все его попытки опубликовать свою "Катапульту" в альманахе Величко оказались неудачными (главный редактор "Селены" сочла, и не без оснований на то, рукопись графоманской). И, тем не менее, своим возвышением Кургузов косвенно был обязан Лежневу: ведь именно благодаря его деятельности Сталин всерьез заинтересовался "селенитами" и даже поручил секретарю откладывать для генсека все публикации, так или иначе касающиеся фантастики (в особенности, "лунной" фантастики - другой, впрочем, было немного). Борис Бажанов в своей книге "Я был секретарем Сталина" ядовито замечал по этому поводу: "Начиная с середины 20-х, Сталин необыкновенно увлекся литературой "фантастических писателей" (так называемых "селенитов"), которых один весьма энергичный молодой человек по фамилии Лежнев не без успеха сплотил в некое подобие ячейки. Обычная "пролетарская" литература порядком раздражала генсека. И не только потому, что она была скучна безмерно. Любая современная тема, даже раскрытая вполне верноподданически, содержала скрытый подвох. Трезвый взгляд на "достижения" был, разумеется, невозможен. Но и безудержный оптимизм "производственных" или "кооперативных" романов отдавал откровенной фальшью, что было видно со стороны невооруженным взглядом. Литература же фантастическая, в буквальном смысле этого слова, для Совдепии подходила идеально. Ни один "злопыхатель" не смог бы упрекнуть таких писателей в преувеличениях либо в подтасовках. Эта литература была вся выдумкой, искать в ней меру достоверности и пропаганды было бы действительно глупо. Бригады фантастов можно было безбоязненно отправлять в "творческие командировки" куда угодно - в Туркестан, на строительство Беломорканала, на Соловки, - и всюду они видели бы не столько реальные мерзости режима, сколько темы для своих убогих "лунных" романов. К тому же партийная поддержка "селенитов" ослабляла позиции РАППа, разрушала громогласные уверения тех, будто бы только они "заведуют всей литературой республики", делала их претензии на лидерство просто смешными..."