Сны жизни - Евгений Мороков

– Да, я готов работать день и ночь, чтобы всё получилось.

– Ну, раз так, тогда тебе никто и ничто никогда не помешает. Ты сам выстраиваешь себе препятствия и сам же отступаешь.

Тут он на секунду замолчал, задумываясь.

– Давай сделаем так: придумай всё до мельчайших деталей, а о деньгах вообще забудь, тогда мы и посмотрим, что из этого выйдет. Договорились?

– Конечно, – я согласился, воодушевленный словами отца, мне хотелось рассказать ему всё до мельчайших подробностей, все идеи о создании собственного кафе.

После мы придумали целый список планов, ими надо обязательно заняться. Это был один из тех дней, которые остаются на всю жизнь. Бывает, проходят года, а ты вдруг вспоминаешь это время, думаешь, черт возьми, никогда не было так хорошо, как тогда. Это воспоминание я буду встречать с улыбкой на лице и волнением в сердце.

Иногда я встречал знакомых со школы, у всех была новая университетская жизнь. Каждый рассказывал свою историю о другом городке, как там круто или, наоборот, хочется домой. Теперь мне открылся наш двор с другой стороны, место, где мы провели свое детство, дало плоды. Я увидел, как далеко ушли наши корни, как далеко ушли мы. Появляется приятное чувство, когда твои знакомые называют свои города. Они сразу становятся ближе, принимают форму, оживают. Тоскливо было только от слов, исходивших от каждого человека при встрече, все они предлагали встретиться на днях. Кто вообще придумал эту фразу: «Давай встретимся на днях»? Если хочешь встретиться, так давай встретимся сегодня, через час или два, зачем встречаться «на днях»?

Ясное дело, на днях встретиться никак не получалось: то у меня были дела, то у других. В детстве такого никогда не происходило, ничего важнее друзей или семьи у нас не было. Но со временем каждый находит нечто другое, хотя никогда не признается себе в этом. Ведь не поэтому мы бросаем все и идем навстречу своей судьбе, которая достанется только тебе.

Каникулы подходили к концу, но я не собирался никуда уезжать, я еще не думал, как именно об этом сообщу родным, поэтому уходил от всяческих разговоров с мамой. Одним утром я зашел в комнату к родителям, папа смотрел телевизор, а мама отправилась за продуктами.

– Какой же все-таки маленький экран. Нам определенно нужно купить больше, как ты думаешь?

– Да, надо бы, – садясь в кресло, сказал я.

– Послушай, сынок, нам надо поговорить.

– Хорошо.

Волнение задушило меня, нужен был воздух, свежий воздух.

– Я заболел одной болезнью, онкологической, но тебе не стоит сильно переживать.

Он посмотрел на меня, оценивая то, как я принял эту информацию, а у меня не получилось подготовиться к этому разговору. Моя цитадель сыпалась, я не понимал, откуда взялась эта растерянность, столько дней готовился, а теперь ничего. Молчание – единственное правильное решение.

– Врач сказал, что обнаружили ее вовремя и скоро я буду здоров. Да ты и сам видишь – я чувствую себя отлично.

Он выпрямился, показывая всем своим видом: «всё хорошо, видишь?!»

– Как только я поправлюсь, мы займемся делами, ты ведь помнишь наши планы? Я обещаю. Мне приятно, что ты приехал, но тебе пора на учебу. Ты столько сил потратил для поступления, это тебе нужно, собирай вещи и поезжай. Всё будет хорошо.

– Пап, да я могу еще остаться немного.

– Нам звонили из университета, интересовались, где ты, учеба уже в разгаре.

– Да там ничего важного.

Папа отрезал мои слова своим острым взглядом, он ловко умел останавливать любые споры. своим холодным взглядом.

– Ну, хорошо, я поеду, но при первой же возможности вернусь.

– Договорились. Да и теперь мы ведь можем по интернету общаться. Правда, ты редко звонишь.

– Да ты же понимаешь: работа, учеба – все такое. Но даю обещание, будем на связи постоянно.

– Сынок, я всё понимаю.

– Ты обещаешь мне, что всё будет хорошо?

– Конечно, что за глупости. Иди сюда.

Он обнял меня, и его запах отправил меня в детство. Как много секретов таится в запахах!

Всю ночь мне не спалось, было безумно стыдно. Я искал оправдание. Оправдание своему отъезду. Надо ли мне уезжать или настоять на своем и остаться дома? Нет, мне нельзя было подводить отца, мы с ним договорились, а если договорились, то обязаны выполнять условия договора. Этому научил меня он: всегда делай то, что обещал.

Сна всё никак не было, зато ко мне пришло воспоминание. Это был прекрасный летний день. Мне было лет семь. Я играл в карты на лавках с ребятами, солнце жарило землю адским пламенем, даже собаки, которых выпустили на улицу, не хотели бегать под яркими лучами, они прятались под скамейками и в подъездах. Отец вышел во двор, позвал меня и сказал садиться в машину. Я не знал, куда мы направлялись, да это было и неважно, если я был с отцом. Окно было открыто, моя рука боролась с ветром, как же приятно чувствовать его, пытаться противостоять ему!

– Мы едем на море, сегодня жарко, мне бы хотелось искупаться. Ты не против провести со мной денек? – сказал улыбаясь отец.

Пляж находился в двух часах езды от нас. Поэтому частенько наша семья и мамина сестра со своей семьей туда ездили на несколько дней. Жили в палатках, жарили шашлыки, я со своим двоюродным братом сражался против волн, в то время когда наши родители отдыхали у костра.

– Да, это круто. А мы заедем на аттракционы, чтобы покататься на машинках?

– Заедем, конечно же. А еще шоколадное мороженое с холодной газировкой. Всё, как ты любишь, сынок.

Я тогда сиял от счастья.

Море было прохладным, вода и свежий воздух пожирали усталость. Помню, как раскаленные от горячего песка ступни касались чистой воды, она становилась ледяной, однако через минуту мы уже ныряли с головой в бескрайнее море. Людей было немного, это был дикий пляж на окраине города. Тут было несколько палаток отдыхающих, да и несколько чаек. Мы сделали несколько заплывов, а потом мокрыми упали на песок. Мое тело глубоко дышало, легкие глотали морской воздух, а кожа липла к горячему песку. На небе движутся чистые белые облака, на минуту я подумал, будто они идут к синему морю и где-то далеко-далеко встречаются.

– Ну что, по мороженому? – вдруг сказал папа.

– Да, да! – закричал я.

Мы окунулись еще раз в воду и направились к машине. Обернувшись, я попрощался с морем. Оно такое прекрасное и чистое, уходить, не попрощавшись, просто нельзя.

Через минут пятнадцать мы уже были на набережной и наслаждались мороженым и газировкой.

– Вон машинки, мы пойдем кататься? – сказал я, указывая пальцем в сторону аттракционов.

– Конечно, только дай глоток воды сделать.

Мы садились в разные машины, затем устраивали гонки и постоянно таранили других людей. Обменивались серьезными взглядами, якобы замышляя план, как загнать в угол кого-то. Это было здорово. После аттракционов моему счастью не было предела, ноги мои летели впереди меня; споткнувшись о свою же ногу, я упал и у меня порвался тапок.

– Ну ты и красавец, сам-то цел? – улыбаясь моей нелепости, произнес отец.

– Да всё нормально. Придется босиком идти.

– Я понимаю, ты почти местный абориген, но пойдем лучше найдем тебе стильные шлепки.

Все палатки стояли вдоль пляжа, где по бешеной цене продавали дешевые рыночные вещи. Мы купили пару симпатичных шлепанцев за последние папины деньги и отправились домой. Я знал, что эти деньги нельзя тратить. У отца в барсетке всегда был отсек, где он хранил деньги, отложенные на какие-нибудь важные дела. Но никакие дела ему не важней семьи.

Тот день был нашим сокровищем. Иногда приятно побыть наедине с близким человеком. Те шлепки до сих пор лежат у меня в кладовке со старыми вещами, они напоминают мне о том, что родители, несмотря ни на что, будут жить ради тебя, для тебя и с тобой, что бы ни случилось, они отдают всё ради того, чтобы твоя жизнь стала лучше.

Ночью в комнате стало пусто, в ней нет ничего, кроме кровати, на ней валяется мое тело, все исчезло, поглотила темнота. Мне хотелось снова стать маленьким и побежать в кровать к родителям, прижаться к ним, а они в ответ скажут: «Сынок, это всего лишь плохой сон. Монстров не существует», – и обнимут меня, тогда я поверю в это и усну рядом с ними. Но ночь с каждой секундой всё чернела, а одиночество не покидало меня.

На вокзале было безумно холодно, снег падал не спеша, взгляд ловил каждую снежинку, меня грызло чувство стыда. Папа видел это, поэтому, как всегда, рассказывал смешные истории, которые происходили у него на работе, а мама вела себя как ребенок рядом с ним. Через несколько минут мы все улыбались. Но за этими улыбками скрывалась боль. Боль душевная и физическая. Вдали виднелся поезд, безумно тоскливо становится в моменты, когда дома остаются все, кроме тебя. Я обнял своих родителей.

– Это с чего вдруг такие нежности? – сказал смеясь папа.