Мой Февраль (СИ) - Ричмонд Беатрис

— Тогда нужно было предупредить. Что за проект? — на самом деле Эй Джей мало интересовала моя рабочая деятельность. Он все время твердила, что я трачу свой талант художника на ерунду, потому что из меня мог бы получится второй Гауди*, а не Людвиг Мис ван дер Роэ*. Почему-то она решила, что в каждом архитекторе прячется бунтарь, которому не дают вырваться наружу. А мне всегда нравились четкие линии, острые углы и простые конструкции. — Опять какой-то супермаркет или небоскреб? Очередную коробку проектировать будешь? Уродство плодить?

— Зачем же так категорично? Дом для босса боссов в английском стиле, — вешая пальто на крючок, изображающий ногу балерины, сказала я. — Это новый? — это помогло перевести разговор в другое русло.

— Да, вчера прикрутила. Это одна из трех работ, — Эй Джей — скульптор. Она известна в узких кругах, потому что-она-то настоящий бунтарь, и я надеялась, что рано или поздно имя моей подруги прогремит на всю страну, как когда-то имя Огюста Родена прогремело на всю Францию. И, конечно, хотелось бы, чтобы это произошло еще при жизни Эй Джей. — Если хочешь, я тебе подарю статуэтку.

— Хочу, — у меня дома уже была небольшая коллекция ее работ, но не все были выставлены — некоторые нельзя было показывать в приличном обществе. — Снова эротика?

— На этот раз порно, — засмеялась Эй Джей, идя в студию, я послушно последовала за ней. Когда подруга включила свет, я ахнула, а потом смутилась. Посреди студии стояла большая скульптурная композиция, изображающая пару, занимающуюся оральным сексом. Мужчина в костюме Шелкунчика из одноименного балета, стоял, спустив балетные колготки, а девушка, в балетной пачке, слегка примятой снизу, стояла перед ним на коленях и…

— Ого, — я по-настоящему была шокирована. Мало того, что сцена была ну уж очень откровенна, так еще и все детали были настолько хорошо вылеплены, что казалось, будто это людей обмазали глиной и они просто застыли. Все мышцы, детали одежды, тела, взгляды… — Охренеть.

— Нравится? — Эй Джей следила за моей реакцией.

— Нуу… Я правда не знаю. Это заказ? — я уставилась на подругу, и та засмеялась.

— Конечно заказ. Я отбитая, но не настолько, — она захохотала. — Это парочка балетных танцоров мне заказала.

— Они хоть тебе не позировали? — я обошла композицию, рассматривая со всех сторон. Она выглядела действительно горячо.

— Не, фотки принесли. Снимали во всех ракурсах, — подруга пошевелила бровями, и я тоже засмеялась.

— Они явно извращенцы, — сказала я, заметив, что на балерине нет нижнего белья. — Интересно, куда они ее поставят? В своем саду, или в центре гостиной?

— Сказали, что у них огромная спальня, и ей там как раз место, — пожав плечами, ответила Эй Джей. — Мне без разницы. Главное, что они платят, а у меня практика в бытовой скульптуре.

— Не могу не согласиться, это прям настоящий быт, — Эй Джей заслуживала больших гонораров, чем ей платили, но пока ты не известный, мало кто будет тебе хорошо платить. — Я вот тоже тебе все время хочу заплатить, а ты…

— Не надейся, твоя статуэтка абсолютная скромняжка, как и ты, — видя мое возмущенное лицо, подруга добавила: — Вот когда я для тебя такие групповые скульптуры буду ваять, тогда и заплатишь. Пошли есть, и расскажешь мне, что у тебя произошло, — приказала подруга.

Мы сели на кухне, и под бокал безалкогольного пива, я рассказала Эй Джей о встрече в супермаркете, о набросках и моей «победе», о перепалке с Кассандрой и о том, что я решилась пойти на бал-маскарад.

— Слушай, а эта Александра сказала, кто ее брат? — глаза Эй Джей горели от любопытства.

— Нет, вообще-то. Да я и не спрашивала, — я пожала плечами. — Ты же меня знаешь, я всегда думаю о работе. Даже тогда, когда сплю. Особенно, когда это новое задание. Да и история с Тони выбила меня из колеи.

— Вечно витаешь в облаках — так правильней сказать, — Эй Джей достала свой телефон. — Говори ее фамилию. Если эта дама ездит с водителем, значит на не простая штучка, и возможно о ней есть информация в сети.

— Я забыла. Сейчас визитку достану, — сходила за своей сумкой. Порывшись в этом «бермудском треугольнике», я достала на свет Божий визитку, и пластиковую карту — пропуск на бал-маскарад. — Александра Уэст, — прочитала я, написанные золотом буквы, и протянула кусточек плотного картона Эй Джей.

— Отлично, первый раз слышу эту фамилию. Похоже, что она новенькая в городе, — она заметила у меня в руке пластиковую карту, и глаза сверкнули. А руки сами потянулись к квадрату пластика в моей руке. — А это что?

— Приглашение на бал, — я отдала ей и карту. — Здесь написано «Плюс один». Хочешь, пошли со мной.

— Ага, спешу. Тогда ты будешь ходить за мной хвостом, — он отложила визитку в сторону, и принялась рассматривать приглашение. — Так: «Тема бала «Щелкунчик»», — прочитала она, и поцокала языком: — Как оригинально. Дальше: «Маска обязательна. Цвета: красный, пурпурный, фиолетовый, бордовый, черный, серебро и золото», — Эй Джей окинула меня взглядом, я от этого взгляда поежилась. — Брук, я знаю, какой костюм мы тебе наденем.

— Мыши? — я вообще еще не читала, что написано на пригласительном, и была уверена, что будет достаточно вечернего платья и маски. Но теперь, глядя на задумчивое лицо Эй Джей мне стало не по себе.

— Дура? — подруга бросила телефон на стол. — Бабочки!

— Какой, на фиг, бабочки? — теперь я возмутилась.

— Черной с серебром. Я вижу тебя в длинном черном платье, а позади серебристые крылья, — художественный вкус Эй Джей требовал выхода, и я была самой подходящей мишенью в этот раз. — А может наоборот — серебристое платье и черные крылья.

— Почему черные? Почему вообще черные? Почему бабочка? Я что, в костюме моли пойду? — хорошо, что у стула была спинка, и я могла, откинувшись, следить за мимикой подруги. Это было весьма занимательное зрелище.

— Моли? — она рассмеялась. — Глупышка, — принялась объяснять она, — бабочка — легкость. Порхаешь с цветка на цветок, нигде долго не задерживаешься. А серебро и черное потому, что это два цвета, которые привлекают внимание на ровне с красным. Но красный цвет слишком навязчивый — сразу станет понятно, зачем ты пришла. Черный же, как и серебряный, цвета загадки и тайны, — объясняла Эй Джей мне так, словно я маленькая девочка, и ничего не понимаю.

— Что-то мне уже не хочется идти туда, — подперев рукой подбородок, я смотрела на Эй Джей, ищущую в интернете хорошие магазины маскарадной одежды. — Мне уже страшно.

— Даже не думай, — она подняла глаза от телефона, и посмотрела на меня, предупреждая взглядом о последствиях моего решения. — Звони Александре и говори, что ты пойдешь на бал.

— Ничего я ей говорить не буду, зачем? — мне казалось, что позвонить едва знакомому человеку, да еще в достаточно поздний час будет не вежливо. — Она меня уже и забыла. Встречусь на балу, тогда и узнает, что я пришла.

— Может ты и права, — она кивнула. — Ты доела? — спросила она, и получив положительный ответ, позвала меня в кабинет, чтобы продолжить поиски маскарадного костюма в более комфортных условиях. Визитка так и осталась лежать на столе.

8.

Работа, дом, короткий сон и снова работа. Так я жила неделю. А еще переговоры с мистером Фебом. Никаких звонков, только сообщения в электронной почте, и те очень короткие.

— Я — Бен, — пришло от него сообщение после того, как я написала ему первое.

— Брук, — ответила я.

— Отлично. Приступим, — следующие письма касались только проекта. Как оказалось, босс боссов практически ничего не понимал в архитектуре, но знал, чего хочет, и мы достаточно быстро сработались. Он редко отвергал мои предложения, а мне приходилось объяснять, почему его задумки не пойдут конкретно к этому дому.

Помимо заказа мистера Феба у меня было еще несколько, не столь сложных, но, тем не менее, важных, требующих моего внимания. Я разрывалась между ними и интересным заказом Бена. А еще этот бал. Здесь меня досаждала Эй Джей, и даже позвонила Александра.