Храмовый раб - Дмитрий Чайка

Керха и Карун, которые обеспечивали поливное земледелие, позволяющее получать вполне пристойные урожаи полбы и ячменя, которыми тут в основном и питались. Мясо простой человек видел в год раза два, а рабу мяса не полагалось вовсе. Эффективный менеджмент был в действии. Раб должен был много работать и мало есть. Обратная пропорция просто разрушила бы местную экономику, и это понимали все, включая невольников. И именно поэтому любой раб пытался сожрать больше, чем ему полагалось и сделать меньше, чем от него требовали. За выпрямлением этой диспропорции следили бритые ребята с палками, которые тоже реалии местной экономики понимали на пять с плюсом. Вот так Макс и жил. Еда, работа, сон и периодические побои. Но было еще кое-что, чего Макс не осознавал. А это кое-что уже приняло вид грозовой тучи над его головой. А, учитывая особенности местного уголовного кодекса, и то, что штраф платить ему было нечем, Макс, сам того не зная, оказался в нешуточной опасности.

Как-то утром, эну Халти, старший по их бараку, ткнул палкой в грудь Макса и сказал:

— Ты! Идешь со мной. Он молча развернулся и пошел, не сомневаясь, что раб последует за ним. Через несколько минут они пришли в небольшое помещение, где на легком деревянном стуле с резными ножками сидел уже знакомый Максу эну Нибиру. Макс торопливо согнулся в поклоне, сложил руки перед собой и опустил глаза в пол. Говорить без команды и смотреть в глаза свободному человеку не полагалось, это считалось непростительной дерзостью и каралось незамедлительно. Этот урок Макс выучил в первые же дни. Всего-то два раза выпороли, и нужный рефлекс сформировался. А ноющая спина напоминала о себе еще пару недель.

— Твое имя? — спросил эну Нибиру.

— Максим, можно Макс, — ответил наш герой.

— Откуда ты?

— Русь, Россия. Моя страна находится далеко на севере.

— Никогда не слышал про такие земли. И имя какое-то странное. Впрочем, кому есть дело до имени раба? Никто и никогда не видел тебя в храме, ты не приносишь жертв, и не призываешь богов, когда разговариваешь с другими. Ты сумасшедший? Ты не почитаешь богов? Хорошо подумай над ответом, потому что, если мне твой ответ не понравится, тебя сожгут на костре как безбожника.

И тут Макс понял, что в ближайшую минуту решится вся его следующая жизнь. Да и вообще решится, будет ли эта самая жизнь. Отвыкший думать мозг заработал на полную катушку. Макс упал на колени и уткнулся лбом в прохладный пол, застеленный подобием керамической плитки. Впрочем, довольно грубой, на его взгляд.

— Господин, мой добрый господин. Сжальтесь, не убивайте. Я поклоняюсь своему богу, а он очень ревнив. Но если вы прикажете, я буду поклоняться великому богу Иншушинаку, Хумпану и Мардуку. Только не казните меня! Я издалека и не знаю ваших порядков. Пощадите, господин!

В комнате установилась нехорошая тишина. Эну Нибиру с легкой брезгливостью смотрел на трусливого раба и думал, что же с ним делать дальше. Но Макс почувствовал заминку и продолжил:

— Я пригожусь, мой господин. Я очень хорошо умею считать.

Заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Глаза жрецов приняли размер небольших блюдец.

— Что ты сказал?

— Я хорошо умею считать, — повторил Макс.

— Встань.

Макс торопливо вскочил и опустил глаза в пол.

— Крестьянин собирал семь дней по десять мешков ячменя. Потом пришел сборщик налогов и забрал тридцать мешков. Сколько осталось у крестьянина?

— Сорок, господин, — смиренно сказал Макс.

Глаза эну Нибиру приняли совсем уж неприличный размер.

— Хорошо. Наместник нашей провинции построился на бой с армией в пять тысяч человек. Половину он оставил в центре, а вторую половину разделил пополам и поставил на фланги. Сколько войска стало в центре и по флангам?

— Две с половиной тысячи в центре, а по флангам-по тысяче двести пятьдесят- моментально ответил Макс.

— Немыслимо, — произнес с задержкой эну Нибиру. Как ты это делаешь так быстро?

— Я учился в школе, господин.

— Это я и так понимаю. Эну Халти, я его забираю у тебя.

— Слушаюсь, господин, — сказал Халти.

Эну Нибиру ударил в гонг, и в комнату, поклонившись, вошел слуга.

— Слушаю, господин.

— Отведешь этого раба на чистую половину, накормишь и покажешь, где ему спать. Потом познакомишь его с Ансун, она научит его почитать Богиню-мать и Иштар. Утром приведешь ко мне.

— Слушаюсь, господин.

Через час, осоловевший от неприличной сытости и безделья, Макс валялся на тростнике и пялился в потолок. Он с большим удовольствием смотрел бы в окно, но окон тут просто не было, местные любыми путями прятались от палящего солнца. Освещение осуществлялось масляными лампами, глиняными для людей попроще и бронзовыми, немыслимо вычурными, у знати и жрецов.

В комнатку вошла молодая крепенькая женщина, которая спросила:

— Ты Макс? Получив утвердительный ответ, начала снимать тунику.

— Эй, ты чего? — удивился Макс.

— Господин велел научить тебя чтить Великую Мать и богиню Иштар. И Ансун присела рядом, как-то по-особенному поглаживая живот и область паха Макса. Тот отреагировал незамедлительно, приведя оборудование в вертикальное положение. Ансун моментально уселась сверху и начала ритмично двигать бедрами. Хватило Макса секунд на двадцать.

— Чего это ты? — изумилась Ансун.

— У меня год женщины не было, — признался Макс, краснея.

Ансун округлила рот в изумлении.

— Богиня разгневается. Повторим.

В этот раз все продлилось существенно дольше. Макс даже проявил активность, перевернув девушку на спину. Та довольно постанывала, видно служение богине для нее было делом необременительным и вполне приятным. Минут через десять довольный Макс лежал на спине, мечтая о сигарете. На эльфийскую принцессу Ансун не тянула, но после года воздержания это существенного значения не имело.

— А когда мы будем богинь чтить? — спросил он.

Ансун снова изумилась.

— А я сейчас что делала? А как еще чтить богиню плодородия и богиню любви? В твоих землях не так, что ли?

— Да если бы в моих землях было так, я в храм каждый день ходил бы! — восхитился Макс. Приоткрывшиеся детали местной жизни ему понравились. Вон оно как, оказывается. И удовольствие получаешь, и богине молишься. Двум сразу. А он,