Ядерный скальпель - Александр Голодный

— Примерьте, Александр Владимирович.

— Гм-м. Олег?..

— Михайлович. И давай, товарищ майор, без лишних политесов. Саня, надевай что дают, и будем шевелиться — время.

— Олег Михайлович, спасибо. Приобрету другую — верну.

Взгляд с оттенком снисхождения в ответ. И как понять?

Куртка, кстати, оказалась в самый раз по размеру, любимого фасона, немаркого цвета темного хаки и теплая. Застегиваю молнию, поднимаю глаза на куратора. Он протягивает черное кепи-«немку»:

— Бери, тоже тебе. Слишком умная голова, чтобы оставлять ее под дождем.

— Спасибо.

Стоит ли говорить, что размер опять мой?

Резво выдвигаемся на склад и освобождаемся от военного имущества. Не проверяя комплектность, прапорщик ставит закорючки подписи в обходных листах. Быстро шагаем назад, забираем оставленные у клетушки дежурной сумки, посещаем строевую часть штаба. Олег сдает «бегунки», получает свои и мои документы, засовывает во внутренний карман. Понятно.

На стоянке за воротами КПП одиноко мокнет под дождем темно-синий минивэн-фольксваген, виден силуэт водителя. Занимаем удобные кресла в салоне, машина трогается.

— Как ты думаешь, Александр Владимирович, куда мы сейчас поедем?

— Москва, Ходынское поле. По вашей терминологии — Аквариум.

— Так уже не называют, но в целом ты прав. Давно о наших функциях догадался?

— Относительно. Вы не особо-то и маскировались.

— Как сказать. Что думаешь о сборах? Только честно?

— Я прошел отбор с почетным первым номером, а сейчас еду на собеседование, которое круто изменит мою жизнь.

— Да уж, ты не разочаровываешь.

Кивнув, куратор замолкает. Путь далекий, в окошко смотреть скучно. Достаю Нокию, запускаю читалку, открываю книгу. По иронии судьбы — записки офицера КГБ, причем явно настоящие. Уловив усмешку, Олег интересуется:

— Что читаешь?

— Книгу о службе офицера КГБ.

Он тоже улыбается:

— Фантастика?

— Думаю, что нет. Начинал топтуном, потом ушел в пятерку… По стилю — явно не профессиональный писатель.

— Нравится?

— Просто интересно, как человек служил в великой державе. Есть мысли, почему держава погибла.

— И почему?

— Ответ обычный — умные враги и много предателей. С самого верха предателей. И подонков по совместительству.

— Он прав. Предателей много.

Продолжения нет, помрачневший Олег замолкает. Машина наматывает километры, куратор дремлет, я читаю, иногда отрываясь, чтобы взглянуть в покрытое каплями окно.

Москва. Гигантский, погрязший в копоти выхлопных газов мегаполис. Железные стада ползут по улицам, сливаясь и тучнея. Чем ближе к центру, тем медленнее движение. Пару раз вообще стояли минут по сорок в глухих пробках. Наконец, разворот, и минивэн шустро ныряет в открывшиеся ворота двора большого, известного всей стране после книг предателя, здания.

— Что улыбаешься?

— Вспомнил старый анекдот, Олег Михайлович, про здание из окон которого видны Магадан и Колыма. Вот и подумал: а что будет видно из кабинета твоего начальника?

Старая шутка прошла нормально:

— Многое, Александр Владимирович. К примеру, Африка, Куба и гораздо дальше расположенные места — тоже.

Все еще с улыбками подходим к подъезду.

Крепкие, прошедшие школу спецназа, прапорщики въедливо проверяют документы спутника и бумаги на меня. Широкие лестницы, высокие потолки, качественный ремонт, приглушенных красных тонов дорожки под ногами. Без спутника я бы точно потерялся в лабиринте бесконечных переходов. Посетив по дороге безупречный в отношении чистоты и состояния сантехники туалет, оставив в каком-то кабинете сумки, наконец, заходим в приемную. Олег, здороваясь, кивает секретарю, снимаем верхнюю одежду, цепляем на раритетную вешалку. Я присаживаюсь на стул, куратор заходит в кабинет, минут через пять возвращается с озабоченным лицом:

— Владимирович, пока не получается — на дорогу времени много потеряли, сейчас шеф занят. Но зато прибыл человек, с которым тебе тоже надо пообщаться. Пойдем.

Притормозив в коридоре, куратор тихо инструктирует:

— Человек приглашен с четкой целью — провести беседу, качественно проинформировать по международному положению. Знакомиться, раскрывать себя нельзя, вопросы допускаются только по теме беседы, ничего личного. Александр Владимирович, ты понял?

— Так точно.

— Хорошо. Да, военным языком тоже не отсвечивай. Общайся на нормальном гражданском.

— Я понял, Олег Михайлович.

— Давай в тот кабинет. Закончите — там кнопка на столе.

Тамбур. На всякий случай стучу, открываю дверь, вхожу. Небольшое помещение, стол, два стула. С противоположной стороны стола встает мужчина лет сорока и очень знакомый на вид. Я его видел. Где?

— Здравствуйте.

Окончательно вспоминаю и отвечаю на приветствие:

— Здравствуйте, Николай Викторович.

Он явно тоже проинструктирован, поэтому отвечаю на невысказанный вопрос:

— Мы знакомы заочно — я давний почитатель ваших книг и вашего таланта, бываю и на вашем сайте.

Хорошая открытая улыбка:

— Ну, что же, мне очень приятно. Присядем?

Занимаем места. Николай сосредотачивается, глубоко вздыхает:

— Какие мои книги вы читали?

— Все, Николай Викторович.

— Вопросы возникали?

— Только по недавней истории. Конкретно по развалу Советского Союза. Но, полагаю, время раскрытия этих тайн еще не подошло, как и по приходу к власти заинтересованных в восстановлении великого государства сил.

— Вы правы. Вообще, материал собран, и я надеюсь все-таки отразить это в будущих книгах. Но сейчас речь хочу повести о другом.

Чем дальше рассказывает о политическом раскладе Николай Викторович, тем больше мне кажется, что мир сходит с ума. Или я попал не в свою реальность? Как объяснить логику поступков и намерений тех, кто ведет человечество к ядерной войне?! Войне против России.

Завязнув в неудачах на Ближнем Востоке, еще глубже провалившись в пучину финансового кризиса, основанного на долларовой печатной машинке, мировые англо-саксонские воротилы решили пойти ва-банк — списать все долги в пламени ядерного пожара, направленного на захват ресурсов моей Родины и ликвидацию государства российского. Не могу, не хочу верить, но распечатки интернет-страниц, справочные материалы, заметки из зарубежных газет, отрывки выступлений вражеских политических деятелей, анализ государственных отношений и безупречные аналитические выводы Николая убийственно правдивы и достоверны. Никого против войны. Поставленная перед перспективой краха евро, небывалым размахом массовых акций неповиновения, развалом единого рынка трусливая Европа в очередной раз кинулась лизать сапоги натовских генералов под звездно-полосатым. А Китай?

— Им твердо обещаны наши дальневосточные территории. Твердость подкреплена официальными государственными договорами. Не забывайте, что они же главные промышленные партнеры Америки и держатели их гособлигаций.

— Не боятся, что следующая очередь — их?

— Думаю, рассчитывают модернизировать армию, нарастить ударные ядерные силы, опять же велико значение временного фактора.

Николай Викторович закончил. В его глазах осознание надвигающейся беды, желание найти ошибку, понять с облегчением, что выкладки неверны, и горькая твердая уверенность в своей правоте.

— Сколько у нас времени?

— Уверен, что не больше года.

Теперь он с надеждой и верой вопрошающе смотрит в глаза. Правильно, писатель и аналитик рассчитывал на встречу с высокопоставленным человеком, который сможет найти решение, имеет силы и возможность спасти страну. А я? Стиснув зубы, пережигаю в растущей ненависти рвущееся из сердца отчаяние. Твари! Никак не нажретесь?! В том мире вы получили по заслугам, огребете и в этом! Несгибаемая уверенность вызрела в душе, принеся знакомое ледяное спокойствие разуму. Вот она — миссия. Что же, значит, планида такая — отсекать ядовитой змее голову. Ядерным скальпелем.

— Спасибо, Николай Викторович. Выводы последуют. И они будут правильные.

Прощаясь, жму руку незаурядного человека, вдавливаю кнопку.

На этот раз начальник Олега освободился. Обширный кабинет, классические столы буквой «Т», вышедший навстречу крепкий мужчина лет за пятьдесят в отлично пошитом костюме. Уверенное выражение лица, строгие и усталые глаза. От него просто веет ощущением громадной власти и ответственности. Автоматически принимаю стойку смирно, докладываю:

— Товарищ генерал-лейтенант, майор Оленев.

Демонстративно покосившись на плечо, улыбается (лицо добреет, смягчается), протягивает руку:

— Здравствуйте, Александр Владимирович.

— Здравия желаю.

— Давайте сразу — без официоза. Просто Илья Юрьевич. Кстати, как чин определили? На пиджаке погон нет.