Радужная топь. Избранники Смерти - Дарья Зарубина

– Да что ж это делается?! – заголосила Катаржина отчаянно. – Средь белого дня честную горожанку Бялого чужие люди убивают!

Расчет ее оказался верен. От хозяйственных построек уже бежали слуги, горожане, что пришли посмотреть на обряд, да не знали где и бродили вокруг княжеского терема, пользуясь общей кутерьмой. Каська завалилась на землю, громко причитая. Пока разберут, что перед ними князь Черны, она успеет убежать.

– Честную горожанку? Значит, честные горожане Бялого поклоняются небу и его тварям? Давно ли? – прошипел Владислав, склоняясь над Катаржиной, но держа руки сложенными за спиной. Словно он просто погулять вышел, заметил на земле интересное и теперь только разглядывал. Но спокойствие и самого Чернца, и великана его было обманчивым. Видел Прошка – стоит Каське дернуться, и бледная рука с длинными пальцами молниеносно окажется у нее на горле.

– Землица-заступница… – прошептала Каська, вжимаясь в стену, шаря руками по траве – коснуться сырой земли, попросить силы.

– Заступница? Думаешь, станет помогать она жрице небовой?

– Я?! – Катаржина задохнулась от страха, когда поняла, за кого принял ее из-за ее же собственной глупости князь.

Она вцепилась одной рукой в бледные пальцы князя, давившие ей шею, скорчилась под стеной, озираясь, ища, у кого бы попросить защиты. Иларий вышел на шум, но, приметив, кто вызвал гнев Чернца, отпрянул, скрывшись в дверях. Однако Каська заметила его.

– Иларий! Скажи, что я не ведьма! Что честно всю жизнь Землице молюсь! – запричитала она.

Владислав оглянулся, ища человека, за какую-то обиду которого едва не поплатился жизнью, убрал руку с бабьего горла. Каська подалась в сторону двери, в которой исчез маг. Хотела отползти. Но Чернец заступил ей дорогу.

«Иларий! – вспыхнуло в голове у Прохи. – Уж он-то поймет меня. Иларий всегда к собакам внимательный. А что в тот раз на дороге – так с лошади, верно, не приметил».

Проха рванулся к двери, бесстрашно кинувшись под ноги великану Игору. Заметил, как тот теребит тесемки плаща, готовый в любой момент рвануть его с плеча.

Прошка был уверен, что Иларий ушел, поэтому, не сбавляя хода, рванул в двери и едва не сбил мага с ног. Пес запрыгал, пытаясь ухватить мануса за рукав, но тот только отмахнулся, а когда Прошка потянул за край плаща, не глядя, пнул собаку, сдавленным шепотом приказав проваливать. По бледным пальцам мага струились, перебегали, свиваясь в спирали и кольца, белые струйки силы.

– Эй, кто тут из вас Иларий? – крикнул со двора гордый человек. – Ведьма говорит, ты за нее вступишься. Она имя твое произнесла, когда заговоренной дождевой водой на меня плеснула. А ведь будь я послабей, убила бы.

Проха зарычал, пытаясь прикусить напряженного мануса за штанину. Прихватить, заставить пойти с собой. Манус развернулся и стряхнул белые змейки с длинных пальцев прямо в песью морду. Проха почувствовал, как слабеют лапы, а в рот словно патоки налили – слиплись зубы, не рыкнуть, не куснуть. Иларий поднял ладонь и сплел пальцы вновь.

Проха понял, что надо бежать. На дрожащих лапах сделала пару шагов к двери и рухнул широкой головой поперек порога. Услышал, как хрустнули зубы.

«Ну, ты пожалеешь у меня, Илажка, – подумал он сердито. – Я-то тебя… А ты-то меня… Прав был Юрек, хоть и дурной человек, а прав. Верно, и у Немирки ты рвал, и у Каськи. Вон она как блажит, валяется…»

Не дождавшись отклика Илария, Владислав склонился над ревущей в три ручья Каськой. Черная коса ее, выбившись из-под платка, растрепалась, на бледном лице алели полные опухшие губы.

– Не признается твой защитник, не отзывается. Видно, и ему ты не нужна. А ведь за него ты меня убить хотела. Жалеешь?

– Нет! – Каська задрала подбородок, прошипела тихо, шаря рукой по земле. – Думаешь, можно людей губить и ответу не ведать? Не ведьма я, зато ведьму знаю. Выпросила у нее Землицы ради средство за мужа убитого отомстить. Жаль не сказала, что для тебя, проклятого душегуба. Может, посильнее бы она мне что дала…

– Знаешь ведьму? – Владислав склонился к ней, ухватил за косу, поволок по земле. – Игор, возьми. Отведи куда-нибудь, где зевак поменьше. Нам с этой… честной горожанкой потолковать надо бы.

– Нет! Не надо! Люди добрые, что же… – захлебнулась слезами Каська. От смелости ее не осталось и следа.

– Имя ведьмы? – глухо проговорил Влад. – Все одно узнаю.

Он пристально посмотрел в глаза Катаржине. И от этого взгляда та начала словно бы оседать, перестала цепляться за траву, моргнула, словно внезапно почувствовала сильную сонливость. Моргнула раз, другой.

– Ворожит-то как лихо, – громким шепотом заметил кто-то в толпе зевак с невольным восхищением. – И руки не подымет. Вот силища.

– На то и высший маг. Думаешь, он только на свадьбе деньги тебе за щеку совать годен? – фыркнул кто-то в ответ.

Каська услышала. Встрепенулась, с видимым усилием борясь с подступающим сном. Вновь вцепилась в траву, вонзила розовые ногти в землю.

– Землица-матушка, женская заступница, помоги рабе твоей, – прошептала она медлительно, но с таким страданием, что не оставалось сомнений – борется простенькая колдунья с заклятьем высшего мага и сил не хватает даже на малое. Вот и решилась помощи последней просить. – Отведи злых делателей, помоги, смилуйся.

Руки Катаржины слабо засветились зеленоватым.

– Смотри-ка ты, и правда правоверная, как есть Землица свята, – улыбнулся князь. – Знатно тебе голову ведьма небова задурила, что ты на убийство пошла. Ну да ничего. Ты только дай мне лицо ее в твоей памяти увидеть, а уж мы ее с Игором отыщем и…

Он не успел договорить. Катаржина подняла светящуюся руку, провела ладонью по лицу – и словно бы лопнули невидимые нити, связывавшие ее. Сонливость исчезла, Катаржина вскочила на ноги и бросилась в толпу. Зеваки отхлынули от нее в стороны, словно от прокаженной. Кому охота оказаться на пути у боевого колдовства высшего мага? Да еще и, сказывают, отповедь его не берет.

Но маг не ударил. Только коротко кивнул своему великану. Тот в несколько широких прыжков, только плащ плеснул, словно крыло, оказался рядом с беглянкой.

Она бросилась назад, заметалась.

Хлопок был таким оглушительным, что бабы попа́дали, голося от испуга, а мужчины зажали уши руками. Несколько голосов закричали одновременно.

Проха видел, как мертворожденные из прислуги кинулись врассыпную, а маги остались. И бежать бы им, да как. Небольшое, но яркое, блестящее как глаз змеи радужное око распахнулось посередь двора и, зацепив всех разом, потянуло к себе. Игор был посильнее, и то упал на землю. Попытался ползти прочь, но око держало крепко, тянуло к себе, тащило. Каська с криком покатилась по траве в сторону семицветной смертельной ловушки. Крик в одно мгновение иссяк – скрутило невыносимой болью горло, только ворочался в открытом рту, извивался язык. Проха в бессилии заскулил. Не сотвори с ним манус такого паскудства, он бросился бы на выручку и, верно, сумел бы помочь. Не должно живое существо так мучиться.

Не выдержал зова и Иларий, хоть и стоял далеко, и впрямую око его не видело. Он переступил через неподвижного пса и шагнул во двор, словно кто тащил его за грудки. Уцепился изо всех сил за притолоку и пристенок руками.

Высший маг ударил в разноцветное око со всей силы. Оно мигнуло и словно бы чуть померкло, но видно было, что быстро второй раз Чернцу столько силы не скопить. Заметно стало, что и его затягивает в свою глубину око топи.

– Бейте! Кто-нибудь! Успеем ее спасти! – крикнул Владислав, опуская руки. Его тотчас рвануло вперед. Но маг даже не пытался сопротивляться. Он упал на траву и запустил руку в перекинутую через плечо суму.

Каська заходилась в беззвучном крике. Ее локти и колени выломились под странным углом, позвоночник выгнулся словно древко лука. Юбки набухали кровью.

Проха скосил глаза на Илария. Тот выпростал руку, приготовившись ударить, но вместо этого послал белые змейки себе под ноги. Сапоги мага затянуло льдом, но притяжение топи, видимо, немного ослабло. Иларий смог сделать шаг назад, за ним другой. По его лицу тек пот. Он отступал медленно, подкармливая ноги магией. Проха уже не мог его видеть – только слышал, как шаги становятся все увереннее, все скорее.

Каську резко сложило пополам с ужасающим хрустом. Язык вывалился из ее рта, из глаз потекли кровавые слезы.

Великан Игор вцепился в какую-то жердину, что валялась на дворе, и медленно, с усилием, гнал по ней белые – нет, не змейки, на них не хватало силы, – снежинки-огоньки. Сбросил их в чрево топи. И в этот момент Чернец справился с сумкой, вытащил склянку и, размахнувшись, запустил в семицветный злой глаз.

Склянка разбилась о блестящую поверхность, и из того места, куда она попала, по выпуклому радужному зрачку смерти пошли трещины. Ветвясь, они скоро достигли края, и око лопнуло, окатив осколками великана, князя, Катаржину и голову несчастного Прохи.