Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова - Михаил Болтунов

Берлин передавал какие-то бравурные марши, время от времени прерываемые краткими сообщениями. Юрий хотя и добросовестно учил в школе немецкий язык, но на слух устную речь воспринимал плохо. На уроках-то в основном читали и переводили тексты из учебника. Поэтому поначалу он не обратил внимания на то, что говорит диктор. Но потом прислушался, стараясь понять, о чем так громко и напористо кричат немцы. Выплывали отдельные знакомые слова, фразы. Он еще ближе прильнул к приемнику.

О чем это они? Диктор говорил о каком-то вероломстве русских, о несоблюдении договоров, о том, что фюрер дал команду перейти границу и начать войну против русского большевизма.

Юра растерянно оглянулся на родителей. Увидев бледное лицо сына, отец поднялся со стула.

— Что случилось?

— Да, вот, немцы говорят, что начали войну с Россией… И он неуверенно добавил «вроде бы».

— Давай на Москву, — сказал отец, и Юра быстро настроился на столичное радио.

Но там ни слова о войне. Обычные воскресные передачи.

Прошел час, другой, и, наконец, Москва сообщила: будет передано важное правительственное заявление. Произошло это в 15 часов по ташкентскому времени. Выступал Молотов. Он сказал, что Германия вероломно, без объявления войны напала на Советский Союз. Бомбардировкам подверглись города Киев, Минск, Брест. Наши войска дают отпор агрессорам.

Мажоровы сидели словно оглушенные. Потом отец тихо сказал:

— Юрий, коли началась война, солдату надо быть в части. Он быстро собрался, оделся, обнял папу, маму, сестру. Нет,

никто из них не плакал. Прощались с надеждой на скорую победу. Как наивны мы были!

По дороге в городском транспорте люди сообщали друг другу о войне, о выступлении Молотова. Кто-то хмурился, мрачнел, но некоторые, наоборот, улыбались, в глазах появлялись искорки радости. То тут, то там, слышались восклицания:

— Ага, доигрался Гитлер! Теперь ему конец быстро придет!

В свою часть Юрий возвратился вечером. Перед ужином состоялся митинг. Выступали политрук Кошелев, командир пункта старший лейтенант Иванин.

Мажоров смотрел, как горячится их политрук, не стесняется в выражениях, говоря о вероломстве фашистов, но ведь неделю назад он убеждал своих подчиненных в искренней немецкой дружбе. Теперь он также искренне и горячо убеждал радиоразведчиков, что дни фашизма сочтены и вскоре мир станет свидетелем нашей победы. И они в это верили.

После отбоя в казарме никто не спал. Бойцы и младшие командиры говорили, спорили. Некоторые сожалели, что не успеют на фронт и гитлеровцев разобьют без них. Большинство собирались утром подать рапорта с просьбой отправить их на Запад, во фронтовые части.

Однако прошло несколько дней, и нежданно-негаданно стали поступать сообщения об отступлении наших частей. Отступление было такое быстрое, что временами походило на бегство. Юрий Мажоров, слушая сводки фронтовых новостей, не мог освободиться от странного чувства: ему казалось, что все это дурной сон.

Могучая Красная Армия катилась на Восток и не могла остановиться. А она должна бить врага малой кровью и на чужой территории, как говорил первый красный маршал Ворошилов? Да, вопросов в те дни было значительно больше, чем ответов. Теперь бойцы радиопункта уже не сожалели, что не успеют на фронт и врага разобьют без них.

3 июля по радио выступил Сталин. И стало предельно ясно, сколь плохи наши дела. Во всяком случае, слушая вождя, Юрий это понял совершенно четко: война развивалась совсем по другому сценарию, чем думали, считали, надеялись.

Как ни странно, на их разведпункте все было по-прежнему. Даже объекты наблюдения не поменялись. Они так же слушали никому не нужный Сингапур. Правда, пеленгаторщикам приказали более внимательно отслеживать сигналы с южного и юго-западного направления. Хотя никто так и не уточнил, о каких сигналах идет речь.

В таком непонятном режиме ожидания прошел июль и две недели августа. Казалось, про них попросту забыли.

Однако во второй половине августа наконец пришла команда: готовиться к передислокации. Быстро свернули технику, собрали пожитки, и пункт в полном составе прибыл в расположение дивизиона на Саперной улице.

Вскоре всех погрузили в вагоны. Теперь уверенность была полная: едем на фронт! Но, увы, эшелон двинулся на… юго-запад, в сторону Ашхабада, то есть совсем в другом направлении.

Километрах в тридцати от Ашхабада располагалось живописное ущелье Фирюза. Место было красивое, но совершенно негодное для пеленгации. Долину окружали горы.

И тем не менее их пункт доставили сюда и разместили в местном доме отдыха. Вскоре стали прибывать командиры и бойцы из других радиопунктов дивизиона. Так они впервые встретились со своими сослуживцами, кого знали по радиоэфиру, но никогда не виделись прежде. Теперь им предстояло служить в 490-м дивизионе радиоразведки.

Первые дни совместного пребывания были суетными, беспокойными. Да и как иначе. Формировалась новая воинская часть. И создавалась она не для учений, для боя, для фронта.

Сначала укомплектовали дивизионный узел связи. Впрочем, узел связи — это громко сказано. Состоял он из радиостанции РСБ с расчетом специалистов да группы телефонистов. Исполняющим обязанности начальника узла связи назначили младшего сержанта Мажорова.

Теперь уж точно им предстояла дорога на фронт. Но опять военная судьба-злодейка увела их в обратную сторону. Казалось бы, дальше некуда, впереди только граница Советского Союза, а там Иран. Вот в Иран их и послали. Объяснили, что фашисты активизировали свою разведывательную деятельность в этой стране, и 490-му дивизиону предстояло участвовать в нейтрализации фашистской агентуры.

Между тем сводки Информбюро приносили все более тревожные вести. Наши войска после упорных, кровопролитных боев оставили Смоленск. Немцы рвались к Москве. Среди бойцов начинался ропот: что мы здесь сидим, чего ждем?

Но вот в конце сентября пришел приказ: погрузиться в эшелон. Прощай, прекрасная Фирюза! Поезд двинулся на восток. Теперь уж точно они ехали на фронт.

Утром 2 октября прибыли в Ташкент. Юрию очень хотелось увидеть родных. С вокзала в Ашхабаде он отправил домой письмо. Но оно, судя по всему, опоздало. Целый день до вечера эшелон простоял на сортировочной станции, но к нему так никто и не пришел. А ведь его родной дом был, считай, рядом, за рекой Салар. Этот жилой район он видел из окна своей теплушки.

Ночью эшелон тронулся в путь. Ехали достаточно быстро. На третий день стало холодать. А одеты радиоразведчики были совсем не по-зимнему: нижнее белье из бумазеи, хлопчатобумажные гимнастерки и бриджи, ботинки, обмотки, на голове — пилотки.

Такое обмундирование мало чего стоило при понижении температуры. И Юрий это хорошо знал. В 1940 году они готовились к параду на 7 ноября. Тренировались в такой же летней форме. А в ночь с 6-го на 7-е резко похолодало, и даже выпал снег. Однако команды одеть шинели не поступило. И участники парада долгие часы мерзли на площади, а потом на ватных, застывших ногах, с трудом прошли мимо трибуны. На следующее утро добрая половина учебной роты слеша с температурой.

Едва успели пересечь Казахстан, как начались затяжные, холодные дожди. В Ульяновске пошел снег, температура опустилась ниже нуля.

Особенно не повезло тем бойцам, которые попали в команду охранения. Они ехали на открытых площадках, под ветром и снегом. Менялись каждые полчаса, но это не помогало. Практически все прибыли в конечный пункт с обмороженными ногами.

Правда, та же отвратительная погода помогла в другом — их эшелон не бомбили. Как говорят, не бывает худа без добра.

9 октября 1941 года, миновав город Ковров, 490-й дивизион радиоразведки, выгрузился у эстакады и занял место какого-то кавалерийского подразделения, недавно убывшего на фронт.

Температура воздуха упала до минус десяти градусов. Чтобы не замерзнуть окончательно, бойцы стали разводить костры. Однако к ночи небо прояснилось, и немцы дали первый фронтовой урок необстрелянным радиоразведчикам. Тут же прилетели несколько фашистских самолетов и бросили бомбы на их костры. К счастью, промахнулись.

У этих костров грелся и младший командир Юрий Мажоров. Таким было его первое знакомство с фронтовой действительностью.

«Я — НАЧАЛЬНИК, ТЫ — ДУРАК!»

Жизнь на фронте — не сахар. Даже если ты не на переднем крае. Это хорошо прочувствовали радиоразведчики 490-го дивизиона. После налета немецких самолетов костры были срочно погашены, а командиры и бойцы бросились на поиск хоть какого-то жилья. Ведь где-то же ютились их предшественники-кавалеристы. И вправду, вскоре на опушке леса обнаружили добротные землянки, с нарами в два яруса. Натаскав хвойных веток на пол, застелив нары плащ-палатками, радиоразведчики получили вполне сносное жилье. Конечно, это не казарма в теплом Ташкенте и не дом отдыха в живописной Фирюзе, но ночевать вполне можно.