Блеск презренного металла - Светлана Алешина

Парень задумчиво посмотрел на ее ноги, вытер нос грязным кулаком, ухмыльнулся и сказал:

— Пчелами интересуешься, симпатуля? Можно договориться! Подожди пока. Я сейчас с делами разделаюсь, и, считай, весь твой!

— Да нужен ты мне! — обиженно проговорила Маринка, отодвигаясь подальше от весельчака. — Штаны сначала постирай! А то к тебе подходить опасно.

— А без штанов я еще опаснее! — серьезно заявил парень, пожирая Маринку бессовестными черными глазами.

— Господи, что это за полоса такая! — простонала я, опускаясь в кресло. — Все сговорились, что ли? Вы-то кто такой, молодой человек?

Парень обернулся ко мне, что-то прикинул в уме и сообщил деловито:

— Ага, значит, ты хозяйка! Значит, короче — куда сгружать бумагу?

Я чуть не подпрыгнула.

— Что значит сгружать? — завопила я. — Ничего не надо сгружать. Где этот ваш Галабуцкий? Я должна с ним срочно поговорить.

— Не знаю никакого Галабуцкого-Малабуцкого, — весело сказал парень. — Я — водила. У меня задание — отвезти тонну бумаги «Свидетелю». Все разговоры побоку. Вот накладная — получи и распишись! — широкой темной ладонью он припечатал к столу какую-то бумажку.

— Не стану я нигде расписываться! — заявила я категорически. — Пока не поговорю с Галабуцким, никаких накладных!

— А хоть с Кремлем говори! — легкомысленно отозвался водила. — Мое дело маленькое. Принял — сдал. А там уж как хотите разбирайтесь. В общем, я поехал. Бумага во дворе. Мы ее с ребятами уже сбросили — можете не благодарить. Пока, симпатуля, передавай привет пчелкам! — кивнул он Маринке и, прежде чем мы успели что-то возразить, выскочил из комнаты.

Мы ошарашенно переглянулись, а сообразительный Ромка тут же помчался вниз, во двор — проверять наличие бумаги. Сергей Иванович развел руками.

— Сколько лет живу, а такого не видел! — признался он. — То есть это все настолько кажется мне подозрительным, Ольга Юрьевна, что и передать не могу.

— Я же говорю, магнитная буря! — веско заключила Маринка.

Мы с Виктором ничего не сказали. У меня просто не было сил. Я еще надеялась, что все это шутка, и Ромка, вернувшись, сообщит, что никакой бумаги во дворе нет. Но он появился возбужденный, даже слегка напуганный, и, разведя руками на манер записного рыболова, сказал с восхищением:

— Есть! Вот такой рулонище! Как они его сгружали, не представляю!

— А машина? — мрачно поинтересовался Виктор.

Раз Виктор решился открыть рот, значит, он был по-настоящему обеспокоен. А ответ Ромки ему совсем не понравился — это было видно по его лицу.

— Машина уже уехала, — сказал Ромка. «Зилок» какой-то…

— Номер? — спросил Виктор.

— Не заметил, — виновато ответил Ромка.

— Да черт с ним, с номером! — раздраженно сказала я. — Все равно мы к этой бумаге не имеем никакого отношения. Глупость какая-то!

— Троянского коня напоминает, — блеснула знаниями Маринка. — Может, с этой бумагой нам что-нибудь подсунули? Бомбу, например, или споры сибирской язвы… Как вы насчет такой версии — биологической?

— Это не смешно, — сказала я.

— А я и не смеюсь, — возразила Маринка. — В городе полно людей, имеющих на нас зуб. Некоторые из них и рулона бумаги не пожалеют. Даже рулонища…

— Ладно, не каркай! — сказала я. — Лучше передай-ка мне эту накладную — у меня сил нет подняться.

Маринка шагнула к столу, протянула руку… Но в этот момент опять распахнулась дверь, и вошли трое. Особенно не понравился мне первый из них — лощеный молодой человек с большими залысинами на висках и ядовитой улыбкой.

— Всем оставаться на своих местах! — тихо, но внушительно произнес он, запуская руку во внутренний карман пиджака. — Мы из отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Моя фамилия Ерохин. Поступил сигнал, что в распоряжение вашей редакции поступила партия бумаги, похищенной с пензенского комбината. У нас есть постановление прокуратуры на проведение здесь обыска. Надеюсь, ни у кого нет возражений? — он улыбнулся так противно, что у меня заныли зубы.

Какие тут возражения?! У меня вообще не было слов.

Глава 4

Господин Ерохин менее всего был похож на человека, подверженного влиянию магнитных полей. Если у него и имелся внутри какой-то магнит, то, наверное, совершенно специфического свойства — постоянно ориентированный на ближайшего начальника. Однако на биологическую диверсию Ерохин никогда бы не пошел — уж слишком большой он был чистюля. Однако в конечном счете Маринка оказалась права — нам подбросили троянского коня. Неуклюже подбросили, наспех, но кто в наше время обращает внимание на такие мелочи!

Когда первые минуты растерянности миновали, я уже совершенно четко представляла себе, откуда ветер дует. Судя по тому, с каким пылом принялся за дело господин Ерохин, борец с экономическими преступлениями, на нас обиделись довольно серьезные люди, государственные.

Точнее говоря, обидели мы городскую прокуратуру. И всего-то позволили себе опубликовать небольшую статейку о странной истории с криминальным авторитетом Жмыхом, который, будучи подозреваемым в тройном убийстве с отягощающими обстоятельствами, тем не менее не попал за решетку, а был отпущен прокуратурой под подписку о невыезде. После чего, разумеется, благополучно выехал и обнаружился, по слухам, уже в районе Канарских островов. У законопослушных граждан, которыми мы считали и себя тоже, естественно, возникали недоуменные вопросы к работникам нашей славной прокуратуры.

В своей статейке мы робко задали эти вопросы, а в ответ получили троянский рулон и господина Ерохина в придачу. Он старался так, будто впереди его ждали полковничьи погоны, не меньше. На все наши бумаги, компьютеры и кофеварки немедленно был наложен арест, а сами мы попали под перекрестные допросы ерохинской компании. Нам инкриминировали махинации с краденой бумагой. Оснований было два — наличие рулона бумаги во дворе и чья-то подпись на липовой накладной, отдаленно напоминающая мою. Если кому-то это кажется смешным, то пусть вспомнит, что во времена не столь отдаленные, чтобы посадить человека за решетку, подчас не требовалось вообще никаких оснований.

Конечно, я не относилась к происходящим событиям как к трагедии. Скорее всего, эта некрасивая возня была затеяна просто для того, чтобы нас попугать, и закончиться она должна была пшиком. Но нервы нам явно собирались потрепать изрядно.

Кроме того, наши противники очень рассчитывали на экономический эффект своих действий. Ведь пока мы будем доказывать, что мы не верблюды, и будет простаивать наша оргтехника, пока наши материалы будут неторопливо и скрупулезно изучаться старательным господином Ерохиным, газета попросту не сможет выходить, что здорово ударит по нашему карману. Поставит нас, так сказать, на грань катастрофы.

Но они не знали, с кем имеют дело. Наш маленький коллектив не так-то просто было поставить на колени. Мы работали не только ради денег и еще не забыли, что такое энтузиазм.

— Топорно работаете, — сказала я господину Ерохину в первый же день «расследования». — Когда этот фарс закончится, я напишу лично о вас такой фельетон, что над вами будут смеяться собственные дети!

Надо отдать ему должное — на гладком лице Ерохина не дрогнул ни один мускул.

— У меня нет детей, — спокойно сказал он. — И я не вижу ничего смешного. Я выполняю свой долг. У меня имеется сигнал, и я обязан на него отреагировать.

— Сигнал, несомненно, поступил из прокуратуры? — спросила я. — Еще бы, с такой легкостью получить санкцию на арест и обыск! Только ничего у вас не выйдет, уважаемый! Бумага во дворе не имеет к нам никакого отношения, а на этой накладной нет даже моих отпечатков пальцев!

— Зато там есть ваша подпись, — хладнокровно ответил Ерохин, тонко улыбаясь. — Уверяю вас, этого вполне достаточно.

— Это не моя подпись, — отрезала я. — Сие видно даже невооруженным глазом!

— Возможно, возможно… — рассеянно сказал Ерохин. — Мы обязательно направим документ на экспертизу. Кстати, мы проверим ваши банковские счета — были ли перечислены деньги за эту бумагу и кому… Но у меня большие подозрения, что расплачивались вы за нее наличными, с глазу на глаз, так ведь, Ольга Юрьевна?

— Нет, не так! — заявила я, глядя ему прямо в глаза. — И нет у вас никаких подозрений, Ерохин! А есть большущее желание выслужиться перед начальством. Но вы учтите, что начальству тоже свойственно ошибаться. Вот только за эти ошибки отвечать приходится вассалам вроде вас!

На гладкое чело Ерохина набежала легкая тень.

— Ну вы, пожалуйста, без оскорблений, гражданка Бойкова! — неуверенно сказал он. — Я все-таки при исполнении. На первый раз я не стану заносить этого в протокол, но на будущее попрошу вас воздержаться… Если у вас есть претензии, предъявляйте их в установленном порядке!