Ненадежный свидетель - Мария Скрипова

– Вам сюда нельзя, – останавливает полицейский. Молоденький еще, пацан, с такой наглостью не сталкивался. Но погоны лейтенанта, успел выслужиться.

– Шурик, пропусти, он со мной, – разруливает следак, подзывая рукой. – Здесь нашли курточку одной из девочек.

– А кукла? Ее тоже нашли? – моментально спрашиваю я. Роман кивает. – Она была разбита? Фарфоровая голова. Она должна быть разбита…

– Откуда? – удивляется он, но я уже не слушаю, подходя к песочнице. Мы были здесь с женой и дочерью за пару дней до того, как Люську похитили. Еще пять лет назад я понял, что эти твари вначале выслеживают своих жертв. Выбирают неслучайных детей. Возможно, именно здесь дионеи приметили моего галчонка. Как я мог быть так слеп! Я не понял, не заметил, не смог… Моя вина. Тогда, чтобы осознать, с кем имею дело, мне понадобилось слишком много времени. Но сейчас я знаю врага и не имею права на ошибку.

– Пап, – зовет дочка.

– Не сейчас, – машинально отвечаю я. Вот же черт, не лучшее начало. На меня и так все косятся, не хватало еще с воздухом вести диалог.

– Папа! – настаивает Люська, пальцем указывая на осколок фарфора, втоптанный в землю. – Гензель и Гретель.

Подсказка, мой разум не так плох.

– Умница, – улыбаюсь я, поворачиваясь к следователю. – Пряничный домик! Няня читала девочкам эту сказку.

– Что? – не понял Роман.

– Пряничный домик! Братья Гримм. Хлебная крошка. Они нашли дорогу по хлебным крошкам. Умные девочки. Они оставили подсказки.

– О чем он? – спрашивает брюнетка. Следователь молчит, растерян, пытается сложить два плюс два.

– Фарфор, это от куклы. Нужно искать хлебные крошки, – тараторю, почти задыхаясь. Слова умалишенного – бред, согласен, но они не понимают, слишком глупы, чтобы мыслить шире. С доком было проще. Придется заново учиться разговаривать с узколобыми людьми. Поднимаю с земли осколок, протягиваю им. – Кукла разбилась, когда их схватили. Девочки использовали осколки, как хлебные крошки. По ним можно найти, куда их повели.

– Пакет, – Афанасьев забирает осколок, сравнивает с фотографиями. – Цвет подходит, в этом может быть смысл, точнее скажет экспертиза. Больше руками ничего не трогать, – сует мне перчатки, значит, доволен. Похоже, моя прогулка на воле затягивается на неопределенный срок. – Организовать цепь, ищем что-то подобное, – показывая улику рядовым, поясняет он. – Смотрим внимательно, на местах расставляем флажки. И не затопчите все окончательно! Олухи…

– А он может быть полезен, – улыбнулась брюнетка. Дьявол! Как же красива, особенно шея с пульсирующей венкой, от которой не получается отвести взгляд.

– Не радуйся, Макаров, эти крупицы могут не иметь с делом ничего общего, – раздраженно бросает следак. – Работаем, чего встали!

Глава 5

Салями

Стемнело, хоть глаз выколи. Поисковики битый час флажки расставляют, толку нет, на месте топчутся. Продолжать в кромешной темноте с фонариками в руках – мазохизм или садизм, тут как расставить приоритеты. Еще и дождь моросящий выматывает. В палате сейчас тепло, ужин уже подали. А есть хочется, живот урчит. И зачем мне все это? Я не знаю этих девочек, они мне никто. Да и работа полицейским с детства в топ профессий моего будущего и близко не входила. Что в ней хорошего? Копаешься день за днем в чужой грязи, пока эта грязь тебя самого с головой не поглотит. Бонусом можно геройство приплести, желание спасать, помогать. Но насколько это так? Природа человека иная. Поспорить готов, что на выбор двух третьих всех этих людей повлияло естественное желание превосходства. Иными словами, пушка с прописанными полномочиями. На глаза попадается галчонок, ходит за мной, под ноги смотрит, ни слова больше не сказала. К черту врать самому себе, я здесь не из-за пропавших детей или потому, что выбора особого мне не предоставили. Я хочу убить тварь, которая забрала мою дочь. Звучит паршиво, но похищение Ники и Вики дало мне то, о чем я мечтал все 1811 дней. Месть. Возможность отомстить, и я не упущу этот шанс, даже если цена – жизнь двух маленьких девочек. Мне уже нечего терять, в глубине души я давно мертв.

– Что-то нашли? – осипшим голосом спрашивает следователь. Простудился, с промокшей футболки вода струями течет. Любопытно, мою дочь он с таким же рвением искал? Должно быть, так, но для горюющих родителей этого всегда недостаточно.

– Темно, – пожимает плечами рядовой. – Ничего не видно.

– Продолжайте поиск, сообщите, если будет прогресс, звонить в любое время, – недовольно выдыхает следователь. – Макаров, садись в машину.

Нет, так не пойдет. Я не могу вернуться в психушку, только не сейчас. Хлебных крошек недостаточно, чтобы Афанасьев поверил, что от меня есть польза. Нужно дать что-то большее. Никаких мыслей. Слишком мало времени, чтобы собрать картину.

– Люся, помоги, – последняя надежда. Нет не на дочь, ее здесь нет, зов к разуму. Если он решил общаться со мной образом галчонка, я принимаю правила. Лучше выглядеть полезным психом сейчас, чем вернуться обратно в больницу.

– Ага, сейчас так Люся! – обижается дочка.

– Прости, малышка, – опускаюсь перед ней. Следователь в недоумении, не ожидал, что у меня крыша поедет на выезде. – Малышка, не обижайся, папка – дурак, ты очень мне нужна. Галчонок, ты знаешь куда их повели. Покажи мне.

– Грязная вода, – отвечает. Что это значит? Набережная, речка? Нет. Точно нет. Мы часто купались с женой и дочерью на местном пляже, Люська в восторге была. Тогда что? Шестеренки крутятся, пытаюсь собрать воедино всю информацию, которую успел нарыть, пока еще был на свободе. Есть! Дионеи живут под землей, прячутся от глаз. Мы в городе, они бы не смогли открыто тащить детей по улицам. Метро подходит, но до ближайшей станции слишком далеко. Да и при чем вода? Вот же черт немытый! Дошло. Канализация! Стоки были на проезжей части, значит, нужно искать канализационный люк. Дорога. Поисковики углубляются в рощу, идут не в ту сторону, поэтому продвижения нет. Девочки наследили на площадке, пытались убежать. Найденные осколки рядом с деревьями только запутали, сбили след.

– Макаров, в машину, – рычит следователь.

– Я знаю, куда их повели, мы ищем не там, – бросаюсь за качели. – Осколок! Да, галчонок, умница… Сюда!

– Какого… Макаров! – подходит Афанасьев. – Флажок! – С уликой не поспоришь, сказать нечего, заинтересован. Дочка в трех метрах уже тычет пальцем в землю. Вот он, след из крошек, который мы икали весь день. Еще десять минут, и мы выходим на дорогу в пятнадцати метрах от машины капитана. – Трасса оживленная. След прерывается.

– Люк. Дионеи обитают в канализациях, – выдыхаю я. – Нужно искать.

– Здесь, – отзывается брюнетка. – Приоткрыт.

Бросаюсь к месту, нужно снять крышку! Тяжелая, зараза. Афанасьев оттаскивает, рядовых подзывает.

– Улики! Сказал, руками не трогать! – злится, но возразить нечего, я один стою больше всех его подопечных. Двое полицейских открывают люк ломом. Дождь сыграл свою роль, заполнив сток водой до верхней ступеньки. – Твою налево! Что-то есть…

Кусок ткани, зацепившийся за лестницу. Зеленый кусок с цветочками. Ника была в таком платье в моем сне… Впервые за день не рад, что оказался прав.

– Ткань походит на одежду одной из пропавших девочек. Роман, – поднимает глаза брюнетка, но смотрит на меня. – Он нам нужен.

– Улику на экспертизу и родителям на опознание. Мы должны быть уверены, что это не ложный след, – вместе с перчаткой передает находку следак. – В канализацию сейчас не спуститься, водолазы прибудут через двадцать минут. Но если девочки там, мы опоздали. Макаров, – вздыхает он, ко мне поворачивается. – Не знаю, с какими силами ты имеешь дело, но даю слово, что я сам готов с ними подружиться.

– Роман Михайлович, езжайте домой. Вам нужно отдохнуть, переодеться. Я сообщу, если что-то изменится, – кивает брюнетка. Афанасьев медлит, сам в канализацию лезть готов. А смысл? И все же хороший он мужик, любит свою работу. – Роман, я за всем прослежу.

– Так… Ладно, – выдыхает следак, без дела сидеть не привык. Тяжко, когда о последствиях и без того догадываешься. И все же, крепкий, держится, многое повидал. – Макаров,