Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939 - Эдвард Дри

Стереотипные представления японцев о советских солдатах

Впечатления японских офицеров о советских солдатах складывались под влиянием короткой секретной инструкции, озаглавленной «Как сражаться с большевиками», выпущенной в 1933 г. с официального разрешения начальника Генштаба Японской Императорской Армии принца Канин Котохито. Назначением этого 49-страничного документа было служить инструкцией для японских офицеров при планировании операций против Красной Армии. В первой главе, на которой и основывались все последующие рассуждения о тактике, анализировались характеристики советского народа и армии.

72‑й пехотный полк 23‑й дивизии на марше к Номонгану

Согласно инструкции, советские люди были послушными, покорными и склонными к слепому повиновению, а столкнувшись с слишком сильным давлением внешних обстоятельств, быстро впадали в уныние и отчаяние. Таким образом, советский солдат, так как ему были свойственны те же качества, что и всему народу, был вялым и апатичным, способным в лучшем случае лишь исполнять приказы, не проявляя никакой инициативы[48]. Недавние бои у Чжангуфэна/озера Хасан лишь продемонстрировали японским офицерам точность этих наблюдений[49].

Японцы считали, что эти характерные черты советских людей являются причиной крупнейшего недостатка Красной Армии — неспособности советских подразделений наладить взаимодействие при окружениях или маневрах во фланг. В инструкции признавалось, что советский солдат может упорно оборонять позиции, но сильный удар по флангу советских войск, угрожающий их путям снабжения, способен привести их в беспорядок. Короче говоря, эта авторитетная инструкция предлагала извлекать преимущества из типичных недостатков советских солдат, чтобы нанести решительный удар, способный разгромить Красную Армию. Едва ли такие стереотипы могли развиваться независимо от тактической доктрины sokusen sokketsu. В инструкции «Как сражаться с большевиками» были соединены обе идеи, потому что молниеносный бой с Красной Армией, завершившийся решительной победой японских войск, должен был привести к слому морального духа советских солдат[50].

Таким образом, хотя японский пехотинец, готовившийся встретиться в бою с советскими солдатами, обладал высоким боевым духом, его непонимание и ошибочное представление о Красной Армии должны были обойтись ему очень дорого.

3. Июльские наступления Японской Императорской Армии

Обзор

Крупномасштабное сражение у Номонгана в июле и августе можно разделить на две фазы. Во время первой фазы (в течение июля) Японская Императорская Армия предприняла два крупных наступления, но не смогла выбить с позиций превосходящие силы советских войск. Потери в людях и технике в результате этих неудачных наступлений заставили японскую армию в конце июля перейти к обороне до конца кампании.

Руководствуясь рекомендациями офицеров штаба Квантунской Армии майора Цудзи Масанобу и подполковника Хаттори Такусиро, генерал–лейтенант Комацубара решил предпринять атаку с целью охвата фланга советских войск[51]. Его главные силы (72‑й и 73‑й пехотные полки 23‑й дивизии, 13‑й артиллерийский полк, 23‑й инженерный полк, 26‑й пехотный полк 7‑й дивизии в резерве) должны были разгромить советские войска в районе высоты 721, после чего перейти реку Халха и вести наступление в направлении моста Кавамата, уничтожая советские артиллерийские батареи и склады на западном берегу. Одновременно тактическая группа Ясуоки (64‑й пехотный полк, 2‑й батальон 28‑го пехотного полка, 3‑й и 4‑й бронетанковые полки, 1‑й отдельный полк полевой артиллерии, 24‑й отдельный инженерный полк) атакует советские войска на восточном берегу Халхи, к северу от реки Хольстен. Соединившись, две японских тактических группы возьмут в клещи советские войска и уничтожат их. План отличался от предыдущего плана полковника Ямагаты в двух отношениях. Во–первых, японцы считали, что их движение во фланг заставит советские войска отойти с восточного берега Халхи. Во–вторых, японский маневр предусматривал нарушение международно признанной границы, которую сами японцы считали границей между Маньчжоу — Го и Монголией.

Северная японская тактическая группа захватила высоту 721 2 июля в соответствии с планом, и той же ночью переправилась через Халху. Японские войска добились успеха, заняв высоту Баин — Цаган, и продвинулись на юг вдоль гряды холмов почти на 6 км. Однако дальше к югу наступающие японцы попали под сильный огонь превосходящей советской артиллерии, который велся с высоты Дунгар — Обо. Потом советские войска нанесли мощные контрудары с трех направлений, задействовав в бою более 450 танков и бронеавтомобилей, вследствие чего японское наступление было остановлено. Тяжелые бои на западном берегу привели к большим потерям японцев в технике и личном составе и значительному расходу боеприпасов, резервы которых быстро истощались. Единственный понтонный мост, наведенный японцами через Халху, не справлялся с усилиями по подвозу снабжения, в котором нуждались подразделения японской армии, чтобы продолжать бой с полным напряжением сил[52]. Оказавшись под угрозой окружения, японские войска отошли на восточный берег, завершив это отступление 5 июля. В течение тех же самых трех дней тактическая группа Ясуоки вела бои против столь же упорно сражавшихся советских войск на восточном берегу Халхи.

Генерал–лейтенант Ясуока Масаоми, командующий японскими войсками на восточной стороне реки Халха, получил задачу отбросить советские войска с восточного берега Халхи. Ясуока приказал 2‑му батальону 28‑го пехотного полка прикрывать правый фланг, а двум своим бронетанковым полкам поставил задачу преследовать противника, который, как считалось по ошибочным данным разведки[53], уже отступал. Ясуока приказал срочно начать преследование. Он пожертвовал детальным планированием ради скорости. В процессе боя выяснилось, что он также пожертвовал взаимодействием между пехотой, артиллерией и бронетехникой.

Согласно японским принципам применения бронетанковых войск, танки были средством поддержки пехоты, предназначавшимся для уничтожения тяжелого оружия противника, разрушения препятствий и проволочных заграждений, и расчистки пути для наступающих пехотинцев[54]. В операциях по преследованию, японские танки должны были преследовать отступающего противника, с целью помешать его попыткам перегруппироваться. Но эта операция отличалась тем, что вследствие характера местности советская артиллерия, расположенная на высоком западном берегу Халхи, могла эффективно обстреливать (и легко наблюдать результаты стрельбы) японские танки, пытавшиеся подойти по котловинообразным склонам к восточному берегу. Атака днем была бы губительна для танков, но ночью танки имели шанс прорвать позиции противника и достигнуть моста Кавамата. Однако темнота серьезно затруднила взаимодействие между наступающими японскими подразделениями, в особенности потому, что японцам не хватало средств радиосвязи, осветительных ракет и приборов наблюдения. Более того, танкисты имели лишь самые общие сведения о местонахождении противника, его силах и характере местности, которую им предстояло пересечь. Они ожидали, что преследование окажет «психологическое давление» на «отступающие» советские войска, и противник будет полностью дезорганизован[55]. Таким образом, ночью 2–3 июля началась неорганизованная ночная атака, для которой было характерно ведение боя отдельными подразделениями фактически независимо, результатом чего стала потеря почти половины японских танков.

Встречный бой

В предрассветной темноте 3 июля солдаты 2‑го батальона 28‑го пехотного полка готовились на рассвете тоже идти в атаку и прислушивались к огню артиллерии и стрелкового оружия, раздававшимся со стороны беспорядочного боя отряда Ясуоки. 2‑й батальон выдвинулся из Чаньчуньмяо на позиции на высоте 726 ночью 2 июля, имея приказ срочно догнать уже направленную в бой группу Ясуоки. Задачей батальона было прикрывать правый фланг главных сил Ясуоки и провести разведку боем позиций противника на восточном берегу Халхи. Крупномасштабных карт района Номонгана не было, поэтому разведка боем должна была также стать разведкой местности для будущих наступательных операций. Для защиты от советских танков штаб полка временно передал в распоряжение батальона батарею 37‑мм противотанковых пушек. 3 июля в 6:00 2-й батальон 28-го полка, как записано в истории подразделения, «решительно намереваясь вступить в бой, направился на звуки выстрелов»[56].

Батальон продвигался в соответствии с уставом. Стрелковые отделения, солдаты которых замаскировали себя ветвями кустарника, обеспечивали передовое и фланговое охранение, а главные силы — три стрелковых роты — продвигались так: две роты впереди, одна в резерве. На левом фланге 6‑я рота под командованием капитана Цудзи, усиленная двумя тяжелыми пулеметами, двигалась в юго–восточном направлении, а 5‑я рота под командованием капитана Аояги, также усиленная двумя тяжелыми пулеметами, следовала параллельным курсом на правом фланге. Взвод 5‑й роты прикрывал западный т. е. правый фланг наступления. 7‑я рота старшего лейтенанта Сайто шла в арьергарде. Батальонная артиллерия и противотанковые пушки двигались вместе с передовыми ротами, готовые быстро вступить в бой и подавить огонь противника, если возникнет необходимость.