Центральная Азия и Южный Кавказ: Насущные проблемы, 2007 - Борис Румер

Думается, что авторы рассматриваемого проекта озабочены не только экономическим развитием охваченных им стран. Они преследуют также и другую цель – создать противовес Шанхайской организации сотрудничества, которая фактически подчинена интересам Китая. Пекин и Москва подчеркивают, что ШОС никоим образом не следует рассматривать как организацию, противостоящую какому-либо другому региональному объединению. В свою очередь и Вашингтон заверяет, что новая ассоциация азиатских стран проектируется им только с целью экономического развития ее членов и тоже не должна восприниматься как антипод каким-либо иным региональным структурам. Ясно, однако, что это все камуфляж. И возникает вопрос: как могут Казахстан, Узбекистан и др. совместить аффилиацию в двух, если не антагонистических, то, во всяком случае, разных по геополитическим целям, региональных структурах, конкурирующих в борьбе за влияние в регионе? Попросту говоря, возможно ли для них быть одновременно клиентами Пекина, Москвы и Вашингтона?

Брюссель проявляет растущую заинтересованность в углублении отношений со странами ЦА/ЮК. Центральноазиатская и южно-кавказская политика европейцев становится все более целеустремленной. В роли председателя Евросоюза Германия определила в качестве одного из главных приоритетов политики установление тесных партнерских отношений со странами Центральной Азии. Тот факт, что страны региона не принадлежат к демократическому лагерю, что в них правят авторитарные, даже диктаторские режимы, не смущает европейских политиков. Их энтузиазм объясняется в первую очередь стремлением ослабить свою энергозависимость от России, усилившуюся после перебоев поставок во время Украинского (2004) и Белорусского (2006) кризисов. Преследуя эту цель, высокопоставленные представители ЕС – комиссар по внешним связям Союза, министр иностранных дел Германии и др. – в конце 2006 г. побывали в Казахстане, Узбекистане и Туркменистане. Они встречались даже с «нерукопожатным» Исламом Каримовым – «Мозес есть Мозес, а бизнес есть бизнес». В начале 2007 г. состоялась многообещающая встреча в Берлине Нурсултана Назарбаева с руководством Германии и лидерами германского делового сообщества. А Ильхам Алиев с целью расширения политического и экономического сотрудничества Азербайджана с ЕС провел в то же время аналогичную акцию в Париже. Для ЕС очень важно активизировать поставки газа и нефти из ЦА/ЮК.

Многими владеет смутное ощущение надвигающихся тектонических сдвигов в мироустройстве. Пласты уже сдвинулись. Эпицентр находится на Ближнем Востоке, совсем рядом по планетарным масштабам от Центральной Азии и Южного Кавказа. Воодушевленные успехами в Ираке «воины ислама», спонсируемые множеством фондов и опирающиеся на широкую поддержку мусульманских масс, не имеющие недостатка в готовых к смерти фанатиках, ведут наступление на силы Запада на широком, проходящем через континенты фронте. Но главный фронтальный прорыв осуществляется сегодня в Афганистане. В классическом географическом смысле Афганистан является частью Центральной Азии.

Фактор Афганистана. Политика Пекина, Москвы и Евроатлантического альянса, в первую очередь Вашингтона, в Центральной Азии преследует, разумеется, не только экономические цели. ЦА/ЮК не только важный резервуар углеводородного топлива. Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан непосредственно граничат с Афганистаном, а страны Южного Кавказа находятся в стратегической близости к Ближнему Востоку. К тому же Азербайджан, Армения и Туркменистан непосредственно соседствуют с Ираном. (Замечу, кстати, что, как считает эксперт по Ирану из Американского совета по внешней политике (Council on Foreign Relations) Вали Hacp (Vali Nasr), Иран рассматривает Центральную Азию как свое ближнее зарубежье)14. Возможность использования этих территорий в военно-стратегических целях имеет не менее важное значение для западных союзников, чем доступ к энергетическим ресурсам Прикаспия. А для Пекина неприемлемо американское военное базирование на западном backyard Китая, каковым в геостратегическом плане представляется китайским политикам Центрально-Азиатский регион. Но есть один фактор, объединяющий интересы всех участников новой «Большой игры», – угроза исламского радикализма, исходящая из Афганистана.

Реанимация Талибана, рост его влияния в жизни афганского общества, проявляемая терпимость по отношению к наркобизнесу, материальная и кадровая подпитка извне, особенно из приграничной пуштунской зоны Пакистана, использование испытанных в Ираке методов террора и партизанской войны делают ситуацию в Афганистане все более трудноразрешимой для западных союзников. НАТО и США пока не рассматривают возможность ухода из Афганистана. Напротив, в ноябре минувшего года в Риге была подтверждена решимость активизировать военные действия против талибов. Однако пока положение не улучшается. Все большая территория контролируется талибами, и растет их поддержка населением. Командующий американскими войсками в Афганистане генерал Айкенберри (Eikenberry): «Там, где кончается дорога, начинается Талибан» (“Where the road ends, the Taliban begins”)15. В американской прессе появляется информация о том, что талибы пользуются активной поддержкой пакистанских секретных служб. Правительство Карзаи не может противостоять диктатуре местных феодалов, росту производства наркотиков (командующий войсками НАТО генерал Джонс признал в прошлом году, что «на фронте борьбы с наркотиками мы терпим поражение»16), ставшему, по существу, основным средством выживания населения. Центральная Азия уже превратилась в транзитный наркокоридор, и интенсивность потока этого основного экспортного продукта Афганистана стремительно нарастает. Американский эксперт по Афганистану из Брукингского института Ванда Фелбаб-Браун признает, что «опиумная экономика лежит глубоко в основе политической, экономической и социальной жизни Афганистана», что вовлеченные в производство опиума и наркокурьеры – это не представители криминального мира. Многие из них принадлежат к элите афганских племен и пользуются решающим влиянием на население17. Когда над Центральной Азией нависла угроза нашествия Талибана, члены ШОС, включая Россию и Китай, поддержали размещение там американских баз. После того как американцы разгромили Талибан, ШОС по инициативе Пекина и Москвы стала требовать свертывания американского военного присутствия в регионе. В июне 2005 г. в Астане прошла встреча глав государств – членов ШОС, на которой была принята декларация, требующая от США и НАТО скорейшего вывода военных баз с территории Центральной Азии. («Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться».) Сейчас военное присутствие западных союзников в регионе сведено к минимуму: осталась база в Манасе (хотя появляются иногда ненадежные сообщения о существовании еще каких-то баз, в частности, в Туркменистане).

Амбиции талибов и их соратников радикал-исламистов не ограничиваются собственно Афганистаном: известна их заветная цель – создание в Центральной Азии исламского калифата. Америка смогла в 2001 г. воспрепятствовать осуществлению этой мечты. За 12 лет своего существования ШОС ни разу не проявила себя как гарант стабильности и безопасности в Центральной Азии, хотя поводов для этого было немало. В критический момент, когда в 2001 г. талибы подошли вплотную к границе Узбекистана, Россия и Китай, не говоря уж о самих центральноазиатских властях, проявили растерянность и неспособность к активному сопротивлению. Вряд ли и сейчас, если возникнет подобная ситуация и если вообразить при этом, что западные союзники оставят Афганистан талибам и совсем уйдут из Центральной Азии, ШОС проявит большую боеготовность и боеспособность.

Очевидно, что политические круги центральноазиатских стран, России и Китая расчитывают на то, что и на сей раз США и НАТО ценой жизней своих солдат и миллиардов долларов из своих бюджетов сорвут планы исламских фанатиков. Ну а если эти расчеты не оправдаются? Если бремя военных расходов станет непосильным даже для Америки с учетом ее вовлеченности в другие конфликты и дорога исламистам в Центральную Азию будет открыта?.. Допускают ли такую возможность политики региона и их союзники по ШОС, надеются ли они на то, что смогут устоять перед мощной энергией исламистских движений внутри их стран, воодушевляемых и материально поддерживаемых извне, верят ли, что собственными силами остановят приближающийся к их берегу исламистское цунами?

Центральноазиатские страны наращивают расходы на вооружения. При планируемом росте ВВП в 2007 г. на 9-10 % рост военных расходов в среднем по странам региона составит 48 %. Казахстан удваивает расходы на оборону по сравнению с 2006 г. (1,2 млрд. долл.). Непосредственно граничащий с Афганистаном Узбекистан опережает все страны на постсоветском пространстве по доле военных расходов в ВВП (4,8 %, или 902 млн. долл. по плану 2007 г.)18. Не следует, однако, усматривать в росте военных расходов только реакцию на исходящую из Афганистана угрозу. Так, Казахстан создает военный флот на Каспии, по-видимому, для защиты своих интересов по добыче нефти на каспийском шельфе, а для каримовского режима рост военных расходов можно объяснить не только опасным соседством на юге, но и неснижающейся озабоченностью напряженной социально-политической обстановкой в стране, особенно во взрывоопасной Ферганской долине.