Белая кость - Валерий Романовский

Аккуратно  подстриженный,  чисто  выбритый  Дима   хоть  и  был  совершенно  в  новом  кителе, брюках  и  ботинках, но  чувствовалось,  что  пошив  далеко  не  индивидуальный и  форма  выдана  ему  из  залежавшихся  обширных  складских  запасов. Да  и  путь  в  Лиепаю  эти  «универсальные» по размеру  предметы  формы  одежды  преодолели  на  нем,  на  Диме. И  путь,  по всей  видимости, был  не очень  комфортным.

Интеллигентное  лицо Димы  внимательно посмотрело на  Романа  и,  нисколько не  смутившись,  улыбнулось.

— Что,  очень  в   глаза   бросается  моя   сугубо  гражданская   суть? Я  Смоленский   Мед  окончил.  В  армию  пошел  на  три  года  по  собственному  желанию. Если  понравится,   возможно,  останусь.  А  вообще  в  роду  у  меня  все  гражданские,   пять   поколений  медиков.  Так  что  военную форму  я  надел  первый».

53-я   казарма,  помнившая    еще  экипажи  первых   «потаенных  судов»  Подплава  Императорского флота  и  героев-подводников  Великой  Отечественной,   после  знойного  июльского  дня  встретила  их  приятной   прохладой,  необычным   мраком  и  устойчивым    запахом  гальюна.  Матрос  на  входе  доходчиво объяснил,  где  располагается  каюта  офицеров  229-го резервного   экипажа.

Повсюду царил  «адмиральский  час».  Казалось, он  вырубил  всех.  В казарме  было  тихо  и  сонно.  Подводники,  возлежа  на  металлических  койках  поверх  синих  флотских  одеял,  мирно переваривали  недавний  обед.  Офицерская  каюта  на  пять  коек,  по  местным  понятиям,  была  стандартной. Пара  видавших  виды шкафов и три тумбочки,  два  письменных  стола  в  центре,  застеленные  навигационными  картами. В дальнем углу  на  «баночке»  ядовито зеленел мощный  сейф,  а  здоровенный  графин  с мутной  водой в окружении  двух  граненых стаканов  красовался  на  нем,  словно  шпиль  на  «высотке».

Всю  эту  мебельную  экзотику  дополняли  развешанные  по  стенам: политическая  карта  СССР,  портреты  членов  Политбюро и стенд  с  фотографиями  сил  вероятного  противника.  На  одном  из  шкафов  красовалась  трехлитровая  стеклянная  банка  с  экзотической  биркой,  оповещающей  присутствующих:  «БАНКА   СБЕРЕГАТЕЛЬНАЯ (пивная)».  Емкость  на  две  трети  была  заполнена   мелочью  и  какими-то бумажками.  Возможно,  «долговыми  расписками». Похоже, «банк»  функционировал  и  жители  каюты,  да  и  не  только,  частенько   пользовались  его  услугами.  Холостяцкая  атмосфера  каюты  «как   топор»   висела  в  воздухе  и  «светила»  нежданным  посетителям  дырками  рваных  носков   четырех отдыхающих  старших  лейтенантов.  «Гусары»  были  разбросаны  по  койкам.  На  одной  из  «банок» валялось   снаряжение  с  кортиком  и  повязка   «рцы».

Шум  входящих  с  людей с чемоданами  приоткрыл  очи   ближайшего  из  них. Вполне осмысленно, указывая  рукой на свободную койку, он пробасил: «Располагайтесь!».

Похоже, сил  у  офицера  хватило лишь на  эту  фразу,  он  снова смежил  очи. Судя  по  погонам,  двое из  четверых  спящих  были  врачами.   Копытов  с  Ростовским  присели  на  свободную  койку  и,  понимающе   переглянувшись,  улыбнулись.  Старлейское   братство   вкушало  «святая  святых»  флота — «адмиральский  час»,  тут  уж  мешать  не  моги…

Вскоре по  трансляции  объявили  построение  на  плацу.  С  коек  поднялись  все  одновременно.  Хозяин  кортика  представился  первым:

— Штурман  экипажа   Погорелов  Леонид.

— А  кто  у  вас  в  экипаже  доктор?  Или  у  вас  у   каждого  свой? — вопросительно  оглядывая  окружающих,  с  любопытством  спросил  у  присутствующих  Дима.

— Да  нет, — немного  смущаясь,  ответил  один  из  докторов. — Мы  просто  воспользовались  гостеприимством  друзей.  А  служим  мы  с  Кешей  в  соседней  бригаде.

— Ну,  а  я  — Макаров   Виктор,   тоже  штурманю  на  соседней  бригаде, — поставил  точку  в  череде  знакомств  последний  старлей, довольно хмурый с виду.

Старый  флотский  принцип: «Если  хочешь  спать  в  уюте,  спи  всегда  в  чужой  каюте»  был по-прежнему актуален.

В  коридоре  послышался  топот  ног, и в каюту залетел какой-то маленький  полный   офицер  с  лицом  старпома,  замашками  строевого  начальника и погонами  капитан-лейтенанта.  Окинув  строгим  взглядом  присутствующих,  он  требовательно  изрек:

— Так,  товарищи офицеры,..  на  построение  не  опаздывать,..  а  у  вас   доктор,  брюки  мятые.  Штанишки  перед  сном   снимать  надо! — после  чего  скрылся  за  дверью  также  стремительно,  как  и  появился.

Офицеры неспешно  продолжали  приводить  себя  в  порядок  и   готовиться  к  построению.  На  «визит»  никто  кроме  Копытова  и   Ростовского  внимания  не  обратил.  За  сказанным  чувствовался  повседневный  дежурный  прикол,  но «зеленый»  Дима  все-таки  поинтересовался:

— Что это  за  пипетка,  которая  претендует  на  роль  клизмы? Неужели  наш  старпом?

— Да,  нет,   это  Володька  Павлов — штурман  с  соседнего  экипажа.  Толковый  офицер  и  большой  юморист  по  жизни, — прокомментировал  ситуацию  Леха  Погорелов,   на  ходу  застегивая  пояс  с  кортиком  и  натягивая  повязку  дежурного.

— Когда  выйдете  на  плац,  я  вам  покажу  ваше  место  в  строю,  там  и  старпому  с  замом   представитесь,  ну,  а  я  побежал  комбрига  встречать, — закончил он, удаляясь.

Личного  состава  в  резервном   экипаже  был  явный  недокомплект,  а  всего  человек  25-30. Характерно,  что  мичмана  были  практически  полностью. Все  пожилые,  бывалые,  опытные.  Как  говорится,   видавшие  службу  не  на  конфетных  фантиках.

Кто  действительно  понравился  Ростовскому,  так  это  старпом  капитан 3  ранга  Орлов.  Добрый  внимательный  взгляд,  негромкий  убедительный  голос. Замполит  же  капитан 3 ранга  Козин — высокий, сухопарый, слегка суетливый,  услышав  фамилию  Копытов   вкрадчиво  поинтересовался  у  Димы:

— Товарищ  лейтенант,  а  кем   вам  приходится  наш   начпо,  не  родственник  случайно?

— Да,  нет, просто  однофамилец…,  раз  уж  он  тоже  Копытов, — ответил  Док.

Старпом   представил   их  экипажу,  и  началась  у  молодых  лейтенантов  офицерская  служба.

Недели  через  полторы  к  начальнику  политотдела  в  кабинет  прибыл  матрос-почтальон,  который  по всем  правилам  «военного  балета»  вручил  ему  извещение  о  том,  что  на  его,  Копытова,  имя  прибыл  груз  из  Смоленска,  который  необходимо  срочно получить.  Начпо  долго изучал  извещение.  Крутил, вертел,  рассматривал  на  свет.  Дымя  «Беломором»  в  тиши  кабинета,  он  усиленно  соображал,  что же это за  груз  и  почему  ему. Ведь  никаких  родственников  в Смоленске у  него сроду не было.

Капитан 1 ранга Копытов  был  на редкость броваст, соперничая в этом с самим Генеральным.  Крепкий  на  вид,  невысокого  роста, внешне он  походил  на  персонаж  детской  сказки,  и  в  народе приобрел  прозвище Леший, ну,  а  подчиненные  за  глаза,  шутя  называли  его  наш  «бровеносец  в  потемках».

Он старательно  насаждал  строевую  и   партийную  дисциплину.  В  качестве  устрашения  любил  и  «шашкой  помахать»  — погрозить  парткомисией,  особенно  над   головами  тех  партийцев,  кто  был  «не дурак  выпить и погулять».

В повседневной жизни нередко докучал подчиненным  офицерам прописными истинами.   Как участник войны гордился своей  военно-политической  карьерой,  благодаря  которой  дошел  от  сопливого  юнги  до  капитана 1 ранга, начальника  политотдела  соединения  подводных  лодок.

Получение  груза  он поручил  своему  заместителю  по  комсомольской  работе.

Сидя   в   кабинете  за  столом,   с  неизменно  дымящейся  папиросой,  без  галстука,  в  свободно  расстегнутой   форменной   рубашке, он  напоминал  потрепанного  каменного льва,   которому  вдруг надоело охранять  вход  в  городскую  библиотеку.  Инструктаж  «комсомольца»   был  недолгим:

— Возьмите мой  газик, съездите и получите груз. Да смотри, Комсомол, мину какую-нибудь  не привези!  Помни,  что в Прибалтике служим,  будь повнимательнее!

Старлей-«комсомолец»  с  фигурой  борца,  а душой  и  глазами — ребенка  недавно  сменил  палубу  подводной лодки  на  паркет  политотдела.  Из  несостоявшихся  механиков  он переквалифицировался  в  комсомольские  работники  и   как  молодой  работник   политотдела  инструктаж  воспринимал  серьезно,  периодически подобострастно кивая  головой  и  всем  своим  видом  демонстрируя   рвение  и  твердую решимость  выполнить  поставленную  задачу  на  «отлично».

Через  полчаса  груз  был  доставлен  и  размещен  в  центре  кабинета.  Это  был  здоровый   холщевый    тюк,  опечатанный  сургучными   печатями  и  фанерной  биркой,  на  которой   незатейливым почерком  было  начертано:       г. Лиепая  вч  22921  Копытову.