Спляшем, Бетси, спляшем! - Марина Маслова

— Ну, Алиса, это тоже юная леди, как ты ее назовешь?

— Джуззи! — восторженно выкрикивает Алиса.

— О, Господи! Джуззи — это мальчишка-рассыльный из соседнего маркета. Алиса его обожает, потому что он катает ее на своей тележке.

— Хочу Джуззи! — упрямо твердит Алиса.

— Ладно, поблагодари Джека. А Дженни одной заботой больше, — вздыхаю я.

Тут входит Дженни и наводит порядок. Собака отправляется в угол на лежанку, которую тоже принес Джек, а дети — в ванную. Мы с Джеком идем в мой кабинет, где я обычно пишу и оборудовала уютную комнату, в которой провожу все время дома.

— Элизабет, ты завтра поедешь на студию сделать пробную съемку?

— Да, пожалуй. Ты вчера привел один неотразимый аргумент. Хотя теперь это будет жестоко с моей стороны — все время напоминать о себе.

— О чем ты?

— Так, ни о чем.

Мы поговорили о работе, обсудили предложение ехать в Венецию консулом, посол недавно беседовал со мной об этом. Джек предложил опять играть в теннис и учить меня восточным единоборствам. Я чувствовала, что ему не просто не хочется уходить, но он борется с желанием сжать меня в объятьях и целовать, пока мы оба не сойдем с ума. А я знала, что этим кончится, если я дам ему волю. Мы всегда говорили с Колей о разуме и чувствах, но теперь я задумалась о том, что есть, оказывается чувства и чувства. Я так любила Колю, что ощущала как бы раздвоение сознания, часть меня все время была с ним и эта часть, сплав разума и чувств, не поддавалась влиянию обстоятельств и логики, это была любовь. Другая часть меня жила независимой жизнью и чувства на грани инстинктов готовы были увлечь меня на опасный путь превращения каприза в движущую силу существования. К счастью, эти чувства поддавались воздействию разума. Пока. Долго ли я смогу управлять своими чувствами и инстинктами? Я так глубоко задумалась, что не слышала, о чем мне говорит Джек. Наконец я подняла на него глаза и сказала бесцветным голосом:

— Джек, тебе лучше сейчас уйти.

Я видела, как передернулось его лицо. Больше всего мне хотелось, чтобы он сейчас поцеловал меня, но это желание так просто было уничтожить, так же, как невозможно было искоренить любовь, отнимающую силы жить. Он вышел, взяв с собой переведенные на английский новеллы. Я еще какое-то время сидела неподвижно, потом привычно, как делала это последние четыре месяца, взяла себя в руки и засела за сценарий.

На следующий день к вечеру за мной приехал Минотти и заявил, что хотел бы обязательно отвезти на пробу так же и Джека. Нас привозят на студию и просят сыграть два эпизода: объяснение на яхте и финальную сцену в филармонии. Когда мы смотрим запись, я в ужасе от своего вида — так странно смотреть на себя со стороны, а Джек великолепен, он играет самого себя, влюбленного и сдерживающегося из последних сил.

— Если вы найдете Джеку подходящую партнершу, будет замечательно.

— Но Лиза, играть должна только ты, ведь ни одна итальянка не сможет сыграть такую целомудренность в тридцать лет.

— Но это было ужасно! Разве вам понравилось?

— Это не подлежит обсуждению, только ты, — заявляет Минотти уверенно.

— Но как же мы будем сниматься? Мы свободны лишь в субботу и воскресенье, а в будни только по вечерам, — пытаюсь я сопротивляться, но Минотти непреклонен.

— Этого вполне достаточно, на день мы полетим в Афины и Дельфы. Остальная натура будет в часе езды от Рима. Давайте подпишем контракт и завтра начнем.

И мы начали снимать сцену за сценой, работая до полуночи. Иногда Минотти доволен первым же дублем, и мы сразу переходим к следующему эпизоду. Джеку все это нравится. Вдохновенно он любит меня, носит на руках, целует перед камерой. Мы ездим на побережье снимать морские сцены. Когда занята только я, Джек все равно сопровождает меня на съемки. Возвращаемся мы поздно. Он привозит меня к вилле, ждет, пока я войду в дверь и отправляется к себе. На два дня съемочная группа улетает в Афины. Джек никогда не был в Греции, и мы целый день в сопровождении операторов и Витторио ходим по музеям, я показываю свои самые любимые скульптуры и храмы, потом мы едем в Дельфы. Волшебные места, полные величественной красоты, так завораживают нас, что сцены в Дельфах снимаются на одном дыхании. Когда один из операторов заявляет, что нужно переснять крупный план, потому что ему не понравилась группа туристов, попавшая в кадр, мы недоуменно смотрим на него: ведь мы просто жили в этом мгновении любви и счастья, забыв про съемки. Вечером, усталые, улетаем мы в Рим, и я засыпаю на плече у Джека, не подозревая, что Витторио с оператором тихонько снимают, как Джек смотрит на меня, бережно отводя прядь волос, упавшую на лицо.

Съемки заканчиваются, после монтажа я с актером, дублирующим Джека на французский и итальянский, записываю звук, потом текст за кадром, и вот одна серия фильма готова. Мы с Джеком приходим на студию посмотреть результат общих усилий. Фильм мне нравится. Витторио очень точно передал текст, сохранив ощущение любовной тоски, в которой я писала новеллу. Получилось красиво.

— Витторио, это замечательно! Спасибо тебе. Можно мне одну копию? И я хотела бы у вас продублировать ее на русский. Я пошлю ее мужу.

— Конечно, дорогая, все что угодно! — делает широкий жест Витторио, — А ты не могла бы посмотреть, мы тут подобрали рыжий парик для Елены из второй новеллы.

Я разглядываю парик, потом примеряю его.

— Вот! Я ждал этого момента! Ты обязана сыграть вторую героиню.

— О, Витторио, нет. Я устала. Я месяц без отдыха, меня скоро перестанут узнавать дети, так редко мы видимся. Хотя эта новелла ближе мне, и Елена — это я наоборот.

— Как это?

— Видишь ли, она двадцать лет была там, а он здесь, а у меня обратная ситуация. Много лет я здесь, а мой муж там и мы видимся раз в году, но у меня нет такого оптимизма, я не верю в хэппи энд.

— Ты мне расскажешь подробнее?

— Нет, я описала кое-что в своем романе.

— В «Жизели»? Я прочитал. Неужели это про тебя?

— Не совсем. У меня есть роман «Анатомия любви», он печатался на английском и французском языках. Но это тоже не все. Остальное знает Джек, все происходило на его глазах, меня выслали из Союза, и Алик родился уже в Риме, без отца.

— А я думал, что ты с Джеком. Он так тебя любит.

— Витторио, мне тяжело говорить об этом. Работа с тобой помогла мне забыться. И еще, спасибо, что ты меня понял. Когда я пишу, я живу жизнью моей героини, внутренне я — это она. И мне очень нравится, что ты так бережно сохранил мои ощущения и эмоции, я сняла бы фильм так же, если бы умела.

— Так мы договорились насчет Елены? Ты будешь ее играть!