Холодные звезды - Вергилия Коулл

— Да, — уверенно кивнула я, — пара уколов и все.

— С настойкой, которую дал тебе Тхассу, придется повозиться подольше.

— Ну… она тоже помогает… просто не так эффективно.

Кай усмехнулся.

— Она щадит твою печень.

— Печень можно укрепить синтетическими клетками.

— А можно не укреплять, — он повернул голову и встретился со мной взглядом, — если не разрушать синтетическими лекарствами.

— Ну хорошо, — сдалась я, — и поэтому протурбийцы считают нас примитивными? Из-за лекарств? Да, во всем мире уже признали, что в этом вопросе нам тоже есть чему у них поучиться. Но на Земле просто не существуют многие виды их растений! Поэтому мы не можем их использовать.

— Может, росли когда-то? — задумчиво протянул Кай. — Просто вымерли из-за плохой экологии?

Он остановился и спустил узел с вещами на землю. Ослабил горловину, достал пластиковую бутылочку с водой, протянул мне.

— Передохнем немного. Мы взяли хороший темп, можем себе позволить.

Я с готовностью приняла ее. Дневной зной давно вступил в свои права.

— Протурбийцы считают нас примитивными, — продолжил Кай, пока я пила, — потому что они считают себя детьми природы, а нас — детьми камня и железа. Я уже говорил тебе, как у них все сводится к самопознанию и интуиции. У них нет мощного топлива для кораблей, потому что они не строят шахты по его добыче, не извлекают радиоактивные материалы на поверхность. Даже на этой планете вирус бы не вышел наружу, если бы колонисты не начали поднимать недра. У протурбийцев автомобили и дома на солнечных батареях. У них нет мощных машин, а на стройке, в каменоломнях они по старинке используют ручной труд. Считают, что так бережнее относятся к природе.

— Ручной труд?! — ахнула я. — Но это вообще кощунство! Нигде в мире уже давно не используется ручной труд на тяжелом производстве! Все делают машины!

— У каждого своя правда, — Кай отобрал у меня бутылочку, сделал несколько глотков и закрыл крышку. Потом убрал на место и взвалил ношу обратно на плечо.

— Они должны радоваться, что мы их не поработили, а предложили дружбу… — пробормотала я и покачала головой. — Наш уровень развития все-таки намного ушел вперед.

— Наши цивилизации просто развиваются в разных плоскостях, белоснежка, — возразил Кай и снова взял меня за руку, чтобы двигаться дальше. — Не надо считать других умнее себя. Это ошибка, которая может однажды стоить тебе жизни. То, что ты считаешь слабостью, на самом деле — хитрость или даже мудрость, если будет угодно. Ни один протурбиец открыто не скажет тебе, что с чем-то несогласен. Но ни один протурбиец не работает в каменоломнях, за исключением самых опустившихся личностей.

— А кто там работает? — прежде, чем Кай успел ответить, я догадалась сама. — Люди?! И ты там работал? Да? Ты упоминал, что был рабом…

— Да.

— И что? Куда смотрят наши власти? Наши военные? Разве это не нарушение прав человека? Разве это не нарушение межгалактического соглашения…

— Нет, белоснежка. Не нарушение. Потому что люди соглашаются туда пойти добровольно. А волеизъявление свободного разумного человека еще никто не отменял и не имеет право оспорить.

В голосе Кая послышался сарказм.

— Как они могут добровольно на это пойти… — не могла поверить я своим ушам.

— Я же говорю: не стоит недооценивать других. Протурбийцам прекрасно знакомы как сильные стороны людей, так и их слабости. Их интуиция ведет их и никогда не обманывает. Люди не слушают интуицию.

— Но только не ты, — прищурилась я, — ты всегда ее слушаешь. И еще этого… схура, да? Ты всегда прислушиваешься к нему.

— Меня научили.

— Хорошо, — тряхнула я головой. Чтобы свыкнуться с услышанным, требовалось время. — А меня ты можешь чему-нибудь научить? Ну, помимо схура, про которого мы уже говорили.

— Могу, — равнодушно отозвался он, — но для этого ты сама должна захотеть чему-то научиться.

— А я и хочу! Хочу научиться!

— Чему, например?

— Да хоть протурбийскому! Ты так здорово на нем болтаешь, а я, кроме «здрасти», «до свиданья» и «спасибо», мало что запомнила, — я загорелась этой идеей. — А что? Куда нам тратить свободное время, пока идем? Научи меня каким-нибудь полезным фразам!

Кай фыркнул.

— Ладно, учись. Повторяй.

Он произнес слово, и на слух оно звучало достаточно просто. Но когда я попробовала его повторить, оказалось, что язык, как тряпичный куль, болтается во рту, и то, что должно было звучать как резкая отрывистая «ш», на самом деле так не звучало.

— Еще раз, — Кай снова подал пример.

— Как ты складываешь язык, чтобы получалось?! — возмутилась я.

— Если повторишь тысячу раз, у тебя тоже получится, — «вдохновил» меня он.

Я простонала. Но делать нечего, сама напросилась. Повторила.

— Не «ш», а «ш», — заметил Кай.

— Для меня все твои «ш» звучат одинаково! И все они непроизносимы!

— Пока ты не научишься хотя бы говорить, как протурбиец, даже не надейся стать в их глазах кем-то выше примитивного существа. Их язык сложен, они этим гордятся и всегда с удовольствием наблюдают за попытками его копировать.

Теперь я уже зарычала. Стиснула кулаки и повторила слово пять раз.

— Все равно это не «ш», — безжалостно издевался надо мной Кай.

— Да что это хоть значит? — рассвирепела я. — Надеюсь, какое-нибудь ругательство. Хоть будет мотивация его выучить и практиковать на всех шибко грамотных!

— Нет, не ругательство, — неожиданно рассмеялся он. — Это означает «пощадите».

— Пощадите?! — я даже дар речи утратила на несколько секунд. — Ты учишь меня говорить «пощадите»?!

— А что такого? — с невозмутимым видом ответил Кай. — Очень полезное слово в нашей ситуации.

— Но… «пощадите»… — я собралась с мыслями, — …это унизительно! Я думала, ты научишь меня другому! Если уж речь зашла о возможной опасности, то хотя бы это должно быть «не подходи, а то хуже будет!»

— Белоснежка, — Кай смерил меня взглядом, — тебя можно сломать одной левой. И ежу понятно, что в случае опасности хуже будет только тебе.

— Но лучшая защита — это нападение, — парировала я. — И вообще, почему сразу о плохом? Ты мог бы начать с нейтральных фраз типа «где тут у вас рация, чтобы связаться со спутником?» или «помогите нам вернуться домой».