Пустая карта. Уравнение измены (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

Человек с полным кульком овощей вышел из подвала минутой позже и запер дверь на мудреный замок, сваренный из обрезков труб, а затем, войдя в квартиру, крикнул жене:

– Нюся, знаешь, кого я сейчас встретил?

– А? – переспросила пампушка-жена, выглянув из кухни.

– Помнишь, мамашу оперировал доктор? Молодой такой, ученый. Витольд Александрович.

– Помню, лет десять назад, – кивнула жена, вытирая руки застиранным полотенцем, и уточнила подозрительно: – А где ты с ним столкнулся, Витя?

– Прямо в подвале, Нюся. Я картошку набирал, а он мимо проходил с какой-то девчонкой и пальцем рот закрыл, типа «Молчи, мол!».

Жена, порывисто вздохнув, стукнула супруга полотенцем по башке.

– Говорила тебе, меньше пей! Допился до чертей!

– Позвони в клинику, пойду, закодируюсь, – мрачно велел муж, искренне не понимая, как мог допиться до белой горячки. – Врачи-онкологи не появляются из ниоткуда. Да и по подвалам не бегают.

Глава 33. Часть 1.

Он удрал с работы и теперь несся, не разбирая дороги, в Кирпичники. Нет, пришлось, конечно, сделать операцию в диспансере и провести консилиум у себя в центре. А вот надоевшую рутину Витольд отложил на потом. И помчался, обуреваемый страхами, домой. Утром в Рахманиновском переулке, куда их с Мэри привез старый лифт, уже поджидали братья жены. Оба! Только Чапая не хватало. Витольду лишь оставалось на прощание чмокнуть жену в висок, усадить на заднее сиденье Сережкиной Мазды. Время, чертово время работало против него! И хоть неслись с нарушением правил, но Стрельников едва успел на операцию. Да и мысли о том, что, останься он вечером дома, потерял бы Мэри, навязчиво лезли в голову, отравляли ум и напрочь лишали возможности здраво мыслить.

Витольд даже рассердился от своей беспомощности. Это легко пообещать жене – найти злоумышленников. А на деле?

"Все только на словах горазды помочь", – желчно подумалось Стрельникову. К кому только ни обращался сегодня, везде туманные обещания. Только Арсений Петрович ответил конкретно.

– В четверг приеду в диспансер сдавать анализы, вот и поговорим, – миролюбиво заметил криминальный авторитет.

– А раньше не получится? – Стрельников попытался взять быка за рога. – Завтра?

– Завтра у меня день рождения, – грустно и безнадежно вздохнул в трубку Чаганов. – Не хочу в такой день в больнице отираться. В четверг, в восемь утра, – постановил он и отключился.

Витольд набрал личный телефон Валеры Гурьянова, но тот не соизволил взять трубку.

"Ну и пусть, – отмахнулся про себя Витольд. – Надо нанять детектива, а не клянчить о помощи у власть имущих. А для начала фоторобот составить того чернявого красавчика, что отирался тогда в Томкином подъезде. Могут же художники по описанию... Стоп!" – сам себя оборвал Витольд.

Он потянулся к телефону, лежавшему на пассажирском сиденье, и ткнул в пропущенный вызов.

– Майя, – строго по-деловому начал он, но, услышав в трубке всхлипывания, осекся. – Что случилось? – рыкнул, еле сдерживаясь.

– Сергей меня бросил, – зарыдала она. – Сказал, что ему надоело... и если я не уйду от Гурьянова...

– Ты бы определилась уже, – хмыкнул Стрельников.

– Много ты понимаешь! – взвилась подруга детства.

– Может, ничего не понимаю, – начал гнуть свою линию Витольд, – но помочь могу.

– Это как?

– Отправляйся к нам, составьте портрет того чернявого из подъезда на Коммунаров. А я потом еще людям покажу...

– Знаю я твоих людей, – фыркнула Майка. – Если снова закрутишь с Томкой на старые дрожжи, Машенька не простит.

– Не мели чушь, Баженова, – окрысился Витольд. – Опиши красавчика, Мэри его нарисует по твоим воспоминаниям, а заодно и с Серым обсудишь, как дальше жить.

– Слушаюсь, товарищ прапорщик, – недовольно фыркнула Майка и отключилась.

Витольд криво усмехнулся.

"Вот и рассорилась сладкая парочка. Интересно, что Серега надумал?"

Он попробовал поставить себя на место друга. Не получилось.

"Как вообще можно делить любимую женщину с другим мужчиной? А Гурьянов знает?» – в который раз осведомился он мысленно. Но, подъезжая к повороту на Кирпичники, отбросил в сторону никчемные мыслишки.

Невдалеке от облепивших обочину местных торговок замер старенький форд, еще сегодня утром припаркованный под окнами Паши Лаптева.

Захотелось заорать от бессилия, стукнуть кулаком по рулю. Но Стрельников сдержался и, мягко затормозив, сдал назад. Вышел из машины и направился к торговкам, сидящим около фордика. И только подойдя ближе, понял, что они торгуют картошкой.

– Две сетки, пожалуйста, – кивнул он толстой лохматой бабе, а сам принялся глазеть по сторонам, запоминая каждую черточку на одутловатом лице водителя форда.

Всю дорогу до дома он костерил себя, что свалял дурака. Не вытащил наглого водилу из его убитого драндулета, не накостылял по шее. Нужно Маше описать этого проходимца и отдать портрет на пост охраны при въезде в поселок…

Поэтому, вернувшись домой, Стрельников кинулся искать жену. Он застал ее в кабинете, где Маша внимательно слушала Майю и быстрыми четкими линиями рисовала сначала глаза, затем нос.

Витольд заглянул в комнату, но, наткнувшись на сосредоточенные взгляды обеих дам, решил ретироваться. Он спустился на кухню, зацепил кусок помидора из салатника и, услышав недовольное бурчание сестры, заявил, желая ее нейтрализовать:

– Я картошки купил, две сетки. Куда положить?

Агата сначала не поняла, а потом уставилась на него зелеными, словно омут, глазами.

– Что? – переспросила она. – Ты купил картошку? – уточнила она, делая ударение на первом слове.

– А что? – фыркнул он. – Подумаешь, остановился около торговок и купил.

– Все в порядке, Виташа, – нервно усмехнулась сестра. – Просто у меня потрясение. Ты первый раз в жизни купил картошку. А до этого как-то не задумывался, откуда она дома берется. Вот я и думаю, что же такое с тобой происходит?

– Повзрослел, наверное, – недовольно хмыкнул Витольд и попытался стащить котлету из сковородки.

– Голодный? – осведомилась Агата, доставая из духовки творожную запеканку.

– Очень, – кивнул Стрельников и попробовал отщипнуть кусочек, но тут же получил полотенцем по руке.

– Прекрати кусочничать. Мой руки и садись за стол, – словно маленькому, велела сестра.

Витольд вышел на террасу, где, как обычно, расположились родственники. Чапай, развалившись, спорил со Сказочником о причинах начала Семидневной войны, на другом диване валялся Ленька с планшетом, а чуть дальше сидел Сергей в плетеном кресле и отстраненно пялился в окно. Из-за своих дум он даже не заметил, как к нему обращается делившая соседнее кресло с мамОлей незнакомая Витольду девочка.

"Наверное, это Надя, Лидкина дочка, – догадался Стрельников и одернул сам себя: – Если бы Лидка не настояла, чтобы он сел за руль... Страшно подумать... Мэри бы точно не справилась с управлением. И как бы я терпеть не мог Лидку, но за одно это готов простить все ее мелкие пакости".

Он всмотрелся в лицо девочки. Точная копия матери. Те же бесцветные волосы и глаза, только улыбка робкая. Славная девчушка, стеснительная. Пока трудно ей освоиться в незнакомом мире. Сразу видно, что зашуганная. Пугливая, как маленький воробей.

– Ну что, народ? – весело обратился Стрельников к Леньке и Сергею. – Давайте после чая в футбол погоняем или в конюшни сходим, а? А то, я смотрю, дети что-то совсем зачахли.

– Ева спит, – встряла мамОля. – И она от Маши никуда не отходит.

– Это ужасная потеря в нашей команде, – хмыкнул Витольд.

– Мы как-нибудь справимся без пиявки, – поддакнул сын.

– Ну что, Серый? – Витольд подмигнул другу. – Можем и во дворе поиграть. Одна команда – мы с Ленькой, а вторая – ты и Надежда.

Девочка встрепенулась и настороженно уставилась на Стрельникова.

– Ты ведь Надя, правильно? – улыбнулся Витольд. – Надежда Илларьевна?