Украсть у президента - Гриньков Владимир Васильевич

– И прислали киллера, – сказал Корнышев.

– Возможно, – процедил сквозь зубы Калюжный.

– Но ведь обошлось. Для нее, по крайней мере, все не так печально. Она у нас…

– Толку мало! – оборвал Калюжный. – С нею беседы вести – только время терять. Ни черта она не вспомнит!

– Но можно попробовать.

– С Ведьмакиным уже сколько пробуем? Что-нибудь он вспомнил? То-то же! – сверкнул глазами Калюжный.

– Я про другое, Олег Харитонович. Ее надо вывозить на Кипр. Там ее фирма. Там счета…

– У фирмы трое соучредителей. Кроме Нефедовой – еще двое. Иностранцы.

– Их установили?

– Только паспортные данные. Где искать их – неизвестно.

– И все равно надо пробовать! Банк, где открыт счет нефедовской фирмы, установлен?

– Да. Но у Нефедовой нет ни печати фирмы, ни какого-либо представления о том, чем она вообще владеет.

– Вот и пускай получит выписку, – подсказал Корнышев.

– Какую выписку?

– Отчет о состоянии банковского счета. Она – один из соучредителей? Информацию о делах своей фирмы имеет право получать? В банке потребует выписку. Первый шаг. Мы хотя бы узнаем сумму.

– Ты, я вижу, вместе с ней на Кипр намылился? – неодобрительно глянул Калюжный.

– Да. А что?

– А то, что ты спешно покинул Кипр, оставив в доме Ведьмакиных труп. У киприотов к тебе вопросы не возникнут?

– Я же не как Корнышев полечу. Я полечу туда как какой-нибудь Петров. Или Сидоров. Ну какие могут быть вопросы к туристу Сидорову, товарищ генерал?

– Или к туристу Нефедову, – подсказал Калюжный.

У него сейчас было невеселое настроение, но он засмеялся, увидев вытянувшееся лицо своего собеседника.

– А почему бы и нет, Слава? – сказал Калюжный. – Если вы с нею полетите на Кипр как супруги – так тем более никаких подозрений.

– Меня могли убить? – спросила у Корнышева Женя.

У нее был требовательный и одновременно доверчивый взгляд, каким обычно смотрят только дети, взрослые так смотреть не могут.

– Да, – честно сказал Корнышев.

Женя судорожно вздохнула и сжала кулачки.

– Получается, что вы меня спасли.

– Получается – так, – не стал отпираться Корнышев.

– А кто хотел меня убить?

– Я не знаю.

Женя посмотрела без недоверия, но ответ Корнышева явно ее озадачил.

– Вы там оказались неслучайно? – осторожно спросила она.

– Неслучайно.

– Вы следили за нами?

– Нет.

– Охраняли?

– Да.

– От кого? – снова подступилась к интересующему ее вопросу Женя.

– Я не знаю. Просто охранял.

– Я вам верю, – вдруг сказала Женя.

У нее было серьезное выражение лица. Как у школьницы на экзамене.

– Спасибо, – сказал Корнышев.

– За что? – не поняла Женя.

– За то, что вы мне доверяете.

Женя улыбнулась в ответ растерянной улыбкой ребенка.

– Ваше доверие очень важно для меня, – сказал Корнышев. – Для нас обоих, – тут же поправился он. – Потому что нам – вам и мне – предстоят важные дела.

– Какие? – округлила глаза Женя.

– Мы с вами летим на Кипр.

– Зачем?

– Так надо.

– Здесь мне угрожает опасность?

Приятно иметь дело с человеком, который сам преподносит тебе готовый ответ.

Корнышев выразительно посмотрел на Женю, демонстрируя, что она не ошиблась.

– Вы поедете туда как Евгения Нефедова, – сказал Корнышев. – А я – как Святослав Нефедов.

– Родственники? – озадаченно посмотрела на собеседника Женя.

– Да.

– И кем же вы мне будете приходиться?

– Мужем.

Как она зарделась! Любо-дорого было смотреть! Покраснела как институтка, впервые в жизни услышавшая похабный солдатский анекдот.

– Но все это только по документам, разумеется. Формально, – сказал Корнышев. – Так надо, Женя.

По совету Калюжного «супруги Нефедовы» улетали на Кипр через Украину. Сначала поездом доехали до Киева, а уже из киевского аэропорта Борисполь улетели в Ларнаку. Калюжный считал, что если кто-то отслеживает перемещения Жени Нефедовой, ей могут не позволить вылететь из Шереметьево. Решили не рисковать.

В купе вагона СВ Корнышев и Женя были вдвоем. Женя смущалась. Корнышев старательно держал дистанцию и вел себя как старший товарищ – ничего личного. Но равнодушие его было напускным. Он уже кое-что о ней знал, и ее прошлое, пускай пока не целиком, а фрагментарно, было ему известно, но оно, это прошлое, не было известно самой Жене, и для нее не существовало ни Вани Алтынова, ни полковника Ведьмакина – и можно было считать, что прошлого у нее нет. Она не помнила тех, кто когда-то целовал ее, она не помнила мужских прикосновений, и Корнышев мог бы сейчас стать ее первым мужчиной, если бы захотел, потому что в ее девственно чистой памяти никаких других мужчин не было. Он подумал об этом и вдруг обнаружил, что мысли эти становятся навязчивыми.

Ужин им принесли прямо в купе. Корнышев предложил Жене выпить вина. Она не отказалась и выпила довольного много, тем самым выдавая глубоко упрятываемое напряжение.

– Вы волнуетесь? – спросил у нее Корнышев мягким тоном человека, которому можно доверять.

– Да, – не стала кривить душой Женя.

– Из-за чего?

– Из-за всего, что со мной происходит.

А Корнышев думал, что это общение с ним держит его спутницу в таком напряжении.

– Каждый день приносит мне что-то новое, – сказала Женя.

– Новое – интересное? – уточнил Корнышев.

– Нет. Такое, что пугает, – покачала головой Женя. – Я будто стою перед каким-то шкафом, в котором много-много ящиков. Эти ящики выдвигаю один за другим, и в каждом – какая-то невероятная вещица, связанная со мной, с моей прежней жизнью. И каждый раз так страшно в новый ящик заглядывать!

– А вы не заглядывайте, – посоветовал Корнышев.

– Не получается.

– Почему?

– Я ведь не по своей воле все это проделываю.

– А по чьей?

– По чужой, – сказала Женя. – Сейчас вот, к примеру, – по вашей.

Корнышев посмотрел с интересом.

– По вашей, – повторила Женя, будто хотела убедить спутника в справедливости своих слов. – Вы сказали мне, что мы едем на Кипр, и еще сказали, что так надо. Надо вам, а не мне, а я даже не знаю, зачем все это. Но думаю, что это очередной ящик. И я снова испугаюсь.

Корнышев долил вино в бокалы.

– Вы когда-нибудь были на Кипре, Женя?

– Только во сне.

– Во сне? Вам снился Кипр? – насторожился Корнышев.

– Да.

– И вы знали, что это именно Кипр?

– Да.

– Откуда?

– Я не знаю.

Самое время было сказать. Ведь все равно придется ей объяснять как-то.

– Вы были на Кипре, Женя.

– Да?!

Изумление и испуг. Она только что заглянула в очередной ящик.

– Я не уверен на сто процентов, – сказал Корнышев. – Но думаю, что были. У вас там есть фирма…

Извлек из кармана листок бумаги и положил его на стол перед Женей. На листке была информация о фирме. Все, что удалось узнать. Женя читала, морща лоб, и снова Корнышеву представилось, что перед ним школьница.

– А эти люди, – ткнула пальцем в бумажный листок Женя. – Кто они?

– Вас трое учредителей. Эти люди – ваши компаньоны.

– Компаньоны – это что? – озадаченно посмотрела Женя.

– Это люди, которые на равных с вами ведут бизнес. Они такие же владельцы этой фирмы, как и вы.

– Я их знаю?

– Возможно, вы никогда в жизни их не видели. Но если вас на Кипре спросят о них, должны сказать, что прекрасно их знаете.

Женя склонилась над листком, поправила упавшую на лоб прядь волос. Корнышев взял в руку бокал с вином и сделал жадный глоток. К черту сомнения! У нее нет прошлого. Женщина без судьбы. Свежая глина, из которой можно вылепить все, что угодно. Она не напомнит, как Лена, о прожитых ею годах, о муже и о прижитых с этим мужем детях. Они прилетят на Кипр и поселятся в номере отеля вдвоем. Ведь у них одна фамилия, и они супруги, и супругам не следует селиться в разных номерах, это выглядит и глупо, и подозрительно. Он сможет ей объяснить, почему им нельзя жить порознь. Она верит ему. У него дар убеждать людей.