Черный маг - Михаил Михеев

Я вытащил флягу, которую не так давно, как раз в этой вот деревне, наполнил ядреным местным самогоном. Пойло было так себе, сивушными маслами от него разило конкретно, но я, запершись в комнате, в два счета если и не устранил этот недостаток, то, во всяком случае, заметно его уменьшил. Достаточно просто, кстати, несколько кристаллов марганцовки из аптечки – и вот уже все примеси хлопьями оседают на дне банки из местного же, мутноватого, но вполне прозрачного стекла. Осталось только подождать чуток и перелить очистившуюся жидкость, стараясь, чтобы муть осталась в банке. Для полноты очистки я воспользовался сложенной в несколько раз плотной тряпкой, и теперь имел пару фляг относительно чистого спирта навскидку градусов, примерно, под восемьдесят.

Походные металлические стаканчики у меня тоже были. Мне, надо сказать, почти сразу надоело прикладываться к флягам, и поэтому там, где мы покупали Лиаре одежду, я приобрел металлические то ли стаканчики, то ли стопочки вроде тех, какие у нас продаются в магазинах с туристическим снаряжением. Материал, конечно, был так себе, достаточно паршивое железо, не нержавейка, естественно, но вино да воду наливать было можно, а значит, функцию свою они выполняли. Там были еще стаканчики из меди, серебра и даже свинца, но их я решительно отверг. Медь… Ну, за ними следить надо, а то окислами и отравиться можно. Не сильно, конечно, но зачем? Свинец – еще хлеще. Думаете, почему Рим пал? Да не в последнюю очередь потому, что у них водопровод был свинцовыми пластинками облицован, посуду они из свинца делали, да еще и притирания всякие на свинцовой основе использовали. В результате, если профессиональным гробокопателям, сиречь археологам, верить, у них в костях содержание свинца было запредельное, а это и само по себе болезненно, и заболевания провоцирует. Вроде бы у них средний возраст патрициев в последний период существования империи до четверти века не дотягивал, я такое читал.

Серебро – ну, это совсем другой коленкор. Не слишком твердый металл, легко поддающийся обработке и вдобавок сильный бактерицид. Воду обеззараживать, к примеру, можно. И стоит он соответственно. Я как узнал, сколько за пару маленьких стаканчиков из серебра в лавке просят, – сразу расхотелось покупать. Называйте меня скупердяем, но расхотелось, и все тут. На фиг, на фиг, я не гордый, и из железных попью.

Плеснув в стаканы граммов пятьдесят, хотя, может, и чуть больше, себе и половинную дозу Лиаре, я долил их ключевой водой из фляги. Воду набирал сам, на последней остановке, из родника, холодную и чистую. Из колодцев, особенно в больших деревнях, воду я набирать брезговал. Народ там всякий живет, а проезжает и вовсе не пойми кто. Могут плюнуть в колодец, а могут и помочиться, на родине не раз видал такое, так что лучше уж из родника – там хоть заразу какую подхватить сложно.

Р-раз! Залпом! Огненная жидкость скатилась по пищеводу, на мгновение остановилась, но тут же пошла дальше, продавливаемая соленым огурчиком. Хорошо пошла. Рядом кашляла, задыхаясь, Лиара, я молча хлопнул ее по спине и сунул в руку второй огурец. Девушка впилась в него так, будто вкуснее ничего в жизни не ела, и проглотила мгновенно. Только хруст пошел.

Ну, раз пошла такая пьянка, то можно и поесть, прежде чем двигаться, тем более что рыбы осталось еще изрядно, да и ухи тоже. Не знаю, говорят, что вид крови отбивает аппетит, но мне в последнее время свежесотворенные трупы аппетиту только прибавляли. Лиара за последнее время тоже всякого навидалась и потому не обращала внимания на все еще лежавшие неподалеку тела. В результате следующие пятнадцать минут прошли в абсолютном молчании, нарушаемом лишь работой челюстей. Еда, кстати, тоже настроение повышает, поэтому время провели не зря.

Закончив трапезу и продавив ее еще одной порцией горячительного напитка (Лиаре наливать я не стал – развезет), мы стали собираться в дорогу. Я в двух словах объяснил девушке обстановку, а также тот факт, что идти лучше вперед. Может, у нее и было свое мнение, но я предпочитал вариант «мы посовещались, и я решил», поэтому не спрашивал, не советовался, а поставил перед фактом. Возражать же она не стала – то ли доверяла мне, то ли не посмела, то ли не захотела спорить. Скорее всего и то, и другое, и третье. Если так, она меня пугает – умная женщина стократ опаснее глупой хотя бы потому, что может заставить мужчину делать так, как она хочет, а он, бедняга, будет уверен, что сам решил. Видал я уже такое, и не раз.

Оставив Лиару собирать вещи, я решил все же малость прибраться за собой. Четыре трупа, может, и сгниют либо будут растасканы зверями по косточкам, но всегда оставалась вероятность того, что их будут искать, а найдя, бросятся по следам убийц. Не то чтобы меня это волновало, я и не таких ломтиками резал, но к чему осложнения? Кстати о ломтиках.

Вот уже несколько дней я забывал проверить одну вещь. Достав из ножен меч, я задумчиво посмотрел на него, а потом попытался повторить то движение, которое сделал убитый мною парень в трактире. Может, и не убитый, кстати – магический удар вышвырнул его через окно, наверняка повредив ребра и отбив нутро. Однако, если парень удачно приземлился, то мог и остаться в живых. Я не проверял – плевать.

Так вот, когда я попытался повторить его движение, оно получилось внезапно легко. Вот как будто всю жизнь только и делал, что мечом крутил. А ну-ка…

В левой руке меч крутился ничуть не хуже. Очень интересно. У меня с самого начала было ощущение, что я смогу повторить – и ведь смог! Что же получается, мне теперь достаточно посмотреть, как владеют мечом другие – и смогу так же? Бред! Но попробовать надо. В случае успеха бонусы окажутся просто сногсшибательными, ну а при неудаче… А при неудаче я ничего не теряю. Как не умел фехтовать – так и не буду уметь.

Убрав меч, я потащил трупы к воде. Самое то – их о камни разотрет так, что даже не опознают, а уж раны и вовсе считать никто не будет. К счастью, лодку они оставили недалеко, так что я достаточно быстро утащил в нее тех троих, что лежали рядом. За четвертым пришлось сбегать, да еще и болт у него из головы вытащить, чтобы удивления не вызывал. Зато снял с него сумку, в которой этих болтов было еще четырнадцать штук. С извлеченным из башки и вторым, подобранным с земли, соответственно, шестнадцать. Правда, пришлось оттереть их от крови и той неаппетитной каши, что заменяла покойному мозги, но для меня работа, связанная с кровью, в последнее время стала совсем привычной, хоть в мясники подавайся. Или в палачи. Казню быстро и недорого, по монете с носа, хе-хе.

Оттолкнув лодку от берега, я некоторое время наблюдал, как она, медленно вращаясь, уплывает в сторону порогов, где ее ждали острые каменюки. Жаль лодку, конечно, хорошая, удобная, ну да что поделаешь. Тем более что все равно воспользоваться ей у меня бы не получилось. И все равно жаль – я к лодкам с детства неравнодушен.

Когда я вернулся, Лиара уже закончила. Даже лошадей взнуздала и навьючила – все-таки деревенская жизнь дает о себе знать. Мне оставалось только свести лошадей на берег, где они моментально успокоились. Потом я протянул Лиаре подобранный арбалет.

– Пользоваться умеешь?

Девушка кивнула – очевидно, оружие ей понравилось. Да и то сказать, красивая игрушка, наверняка с трупа снятая – в крестьянской деревне такую не найдешь.

– Попробуй.

Лиара взяла арбалет, ловко (там, оказывается, специальный рычаг был) взвела тетиву, наложила стрелу… Треньк! – и тяжелый болт глубоко вонзился в ствол дерева метрах в двадцати от нас. Пришлось самому идти и извлекать – девушке ни за что не удалось бы вытащить глубоко засевшую в дереве смерть. Вернувшись, я отдал болт довольной, как слон, Лиаре и похвалил за точный выстрел, от чего она вообще просияла. Все-таки как мало надо человеку для счастья.

– Где наловчилась?

– Да ухаживал за мной один… из дружины.

– И что?

– Да ничего. У него всех разговоров было, как он мечом да копьем владеет и как вот-вот десятником станет. Скучно.

Да, никакая женщина не простит мужчине, если он будет ей скучен. Ну и ладно, мне до чужих загибов как-то дел нет.

В общем, дальше мы выдвинулись, как раньше говорили, конно, людно и оружно. Лиара бодро оглядывалась по сторонам, поминутно ощупывая рукой арбалет. Воительница, блин… Хотя ничто так не меняет человека, как оружие – вон, даже осанка изменилась, стала какой-то… немного смешной, но в то же время гордой. Ничего, это пройдет, но гордость – это радует. Любая шпана чувствует, когда человек не только может, но и готов дать отпор, и лишний раз заедаться не рискнет.

Я, кстати, тоже изменился за эти дни. Перестали болеть спина, а главное, задница после целого дня в седле, да и ездить я стал заметно лучше. Во всяком случае, деревенские в спину не подсмеиваются. Мы меняем мир – а мир меняет нас, и это, в общем-то, неплохо.

По лесу лошади шли вполне уверенно. До того места, где в меня стреляли, доехали вообще моментально, и я дал девушке полюбоваться на кипящую между камней воду. Да и сам еще раз посмотрел – красиво это, как ни крути. Но слишком уж терять время не стоило – и так провозились, поэтому остановка была короткой, а часа через полтора, немного поплутав, мы выехали наконец на старую дорогу.