Московские слова, словечки и крылатые выражения - Владимир Муравьев

Раёк действительно имеет «магическую силу»: на базаре, на гулянье всегда вокруг раёшника собиралась большая толпа слушателей, и «истинного краснобая» люди слушали часами. Записанный В. И. Симаковым на Сухаревке в двадцатые годы раёк очень длинен, что в первую очередь и свидетельствует о том, что это произведение «истинного краснобая».

Задача, которую ставит перед собой сочинитель-торговец в этом райке, элементарно проста: он сообщает, что у него покупатель может приобрести доброкачественный товар дешевле, чем где бы то ни было. Но, постоянно возвращаясь к этой мысли, он вплетает ее в рассказ, вроде бы и не связанный с ней, — тут и байка про сказочный винный завод, где «колеса вертятся паром, и водка подносится даром», и различные традиционные шуточные присказки и присловья, которым наверняка более ста лет и которые слышал еще Некрасов и использовал в поэме «Кому на Руси жить хорошо», и в то же время раёк очень современен. Нэп и создавшаяся в результате его ситуация в той области, которая доступна прямому наблюдению народа, отразились в райке в полной мере. Прежде всего, конечно, на людях отражаются негативные стороны реформ, так и здесь: быстрое обогащение предпринимателей-жуликов — нэпманов, растраты государственных служащих из партийцев, ставших руководителями трестов и других коммерческих предприятий, воровство — все это рыночный торговец-краснобай умело противопоставляет своей — честной — торговле, не влекущей за собой никаких неприятностей с законом ни для продавца, ни для покупателя:

Стой, товарищ, не пугайся!В тресте кража,А у нас веселая распродажа!Не пугайся, мамаша, —В милицию не поведут,Протокол не составятИ ночевать там не оставят!

Поскольку раёк, записанный В. И. Симаковым на Сухаревке, очень длинен, из него выбраны лишь фрагменты.

Бежит, спешит народОт Красных ворот,Разузнал народ,Кто по дешевке продает!Прибежал Роман —Принес денег карман.А как тетушка НенилаЗа деньгами посеменила.Назло ГУМам,Назло трестам,На радостьБарышням-невестам,Назло купцам,Назло каперативам —Всем назлоДешево купить подвезло!Назло фабрикантам,Назло спекулянтам,Назло коммерсантамДешево продается,Почти даром отдается!Сам, сам подходиИ Маланью подводи!..Эх, подваливай, народ,От Красных ворот,С Курского вокзала,С Земляного вала!..Носки! Чулки!Перчатки! Варежки!Для Авдотьи и для Марьюшки!Каждому необходимоПроходящему мимо!Небывалая дешевка,Громадный выбор,Колоссальная скидкаС четвертого этажа!У нас дешевле Мюра, Пассажа,ГУМа и Мострикотажа!Конкуренция всем:Трестам и синдикатам!Частникам и спекулянтам!Здравствуйте,Товарищи и товарки,Все рабочие и пролетарки!Юные пионеры,Бравые милиционерыИ вся прочая братва, —Продвигайся вся сюда!..В нашем трестеПлати на этом месте —Без карточек И без очереди!

Собственно говоря, торговать на «крик» приходилось каждому, кто выходил торговать на улицу, и фантазия, изобретательность торговцев при этом не знала границ: не было на рынке товара или платной, как сейчас говорят, услуги, которыми не торговали бы «на крик», а внимание публики делало торговцев своего рода артистами, в случае удачного выступления заслуживающими одобрительных возгласов и, конечно, хорошей торговли, а при неудаче — насмешек и финансового краха.

Рынок многолик, так же многолика и торговля «на крик». Вот еще несколько из ее ликов.

Продавцы промышленных, так сказать, товаров — мышеловок и «средства от паразитов». Первый напирает на техническое совершенство своего товара и на признание человечеством заслуг изобретателя установкой ему памятника. (Кстати сказать, этот «крик» записан в 1909 году, как раз когда был открыт памятник Н. В. Гоголю на Арбатской площади, и это безусловно отозвалось в творчестве торговца «на крик».)

— Не надо ни дров, ни печки, можно обойтись огарком обыкновенной свечки, — проникновенно уговаривал торговец. — Универсальная мышеловка и крысоловка! Правым пальцем правой руки заводится пружина, задевается за крючок — и готова убийственная машина. На крючок надевается корочка хлеба и поджаривается на пламени обыкновенной свечки, получается приятная, аппетитная приманка для животного, которое не может более кусаться, а должно попадаться. Универсальное изобретение одного заграничного профессора, подарившего его на пользу человечеству! Изобретателю ставится памятник в Москве, на песчаной косе, возле Устьинского моста, где разводят утят, и где бабы топят котят, да где зять тещу хотел на дно с камнем на шее спустить, а она выплыла, поднырнула, его за бороду рванула! Всего десять копеек — время не теряйте, скорей покупайте, допродаю остаток из Кокоревского склада!

Юмористический намек содержит и упоминание Кокоревского склада — подворья-гостиницы на Софийской набережной, при котором, как объявлялось в справочнике «Вся Москва», «имеются каменные и железные кладовые для склада товаров и разного имущества, вполне безопасные и охраняемые». К тому времени богатейший купец Кокорев разорился, и подворье принадлежало другому владельцу и официально называлось уже не Кокоревским, а Софийским.

Продавец «средства от паразитов» обещает покой в доме:

— Клопы подыхают, блохи умирают, моль улетает, тараканы опасаются, мухи промеж себя кусаются. Теща спит спокойно, и вы с супругой живете вольно… Единственная натуральная жидкость, верное средство, купите больше и семейству еще откажите в наследство!

Обязательная фигура на рынке — «карточный метальщик», шулер, предлагающий сыграть: «Прошу испытать — меня начисто обыграть». Тасуя, раскладывая карты, он приговаривает:

— Жил король с дамой во дворце на самом конце, состоял при даме валет — лефортовский кадет. Восьмерка с десяткой на них насплетничали, а семерка с шестеркой королю донесли. Пошла канитель — любовная постель, валета за волосы, даму за косы. Случился конфуз, и все дело прикрыл козырный туз. Карты в колоду тасоваться, а банку по рукам рассоваться. Заметываю! Кто ставит? Перстенек ваш вместо денег — в трех рублях… Дама треф — прелестница Матильда Ивановна, дама червей — Анна Поликарповна, дама пик — брюнетка Авдотья Марковна, а дама бубен — всем другим дала звон. Идут короли, каждый себе супругу выбирает и козырным манером кроет. А валеты, на пики надеты, глядят из угла, куда чья карта полегла. Открываю и мечу банк всем желающим с пятиалтынного!

Известная игрушка «морской житель», также называвшаяся «морской чертик», «чертик-водолаз», кажется, только в Москве использовалась для предсказания будущего. Устроена она так: в стеклянной трубке, запаянной с одной стороны и наполненной водой, плавает стеклянная фигурка; верхняя, открытая часть трубки затянута резиной: надавишь на резину — чертик опускается на дно, отпустишь — всплывает.

У гадателя «морской чертик» стоял на ящике, а в ящике лежали записочки с различными ответами и предсказаниями. Гаданье стоило десять копеек и происходило таким образом: гадатель нажимал на натянутую резину, чертик опускался. «Пошел за ответом», — пояснял его хозяин и приговаривал:

Крутись, вертись,На дно морское опустись!Изведай дно морское,Узнай счастье людское!Небольшой расход,Подходи, честной народ!Пишет дедушка ДанилоБез пера и без чернила,Не чернилом, не пером,Своим собственным перстомО краже, о пропаже,О вашей немощи и болиИ о несчастной любови!На задуманный предметДает точный ответ!Десять копеек — небольшой расход!

Существовал также краткий вариант:

Черт Данило!Пишет без пера и без чернила,Сходит в черный кабинет —И дает точный ответ.У чертика ДанилыВсегда ответы милы!

Затем гадатель вынимал из ящика записочку и вручал гадающему.

В. И. Симаков встретил на Сухаревке «морского чертика», которого владелец именовал так — «Мартын Задека — угадчик судьбы каждого человека». О Мартыне Задеке мы сейчас знаем из «Евгения Онегина», что он был «любимец Тани» и что

Хоть не являла книга этаНи сладких вымыслов поэта,Ни мудрых истин, ни картин;Но ни Вергилий, ни Расин,Ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека,Ни даже Дамских Мод ЖурналТак никого не занимал:То был, друзья, Мартын Задека,Глава халдейских мудрецов,Гадатель, толкователь снов.

Именно у Мартына Задеки, то есть в книге «Гадательный, древний и новый всегдашний оракул, найденный по смерти стошестилетнего старика Мартына Задеки», изданной в Москве в 1800 году, Татьяна ищет объяснения своему сну. Еще во времена Пушкина было опубликовано разъяснение, что Задека, швейцарский гражданин, действительно умер в возрасте 106 лет, издал политическое сочинение, но никогда не сочинял сонников. При переиздании «Евгения Онегина» Пушкин дал это разъяснение в примечании, но публика пропустила уточнение мимо ушей, и Мартын Задека остался для России главой халдейских мудрецов, гадателем и толкователем снов.