Мистерия - Вероника Мелан

Глупости. Не «кто», а «что». Наверняка это не человек — не может быть человеком — просто забытый кем-нибудь баул, через секунду она убедится в этом.

Радуясь тому, что голос беловолосой ведьмы, наконец, перестал звучать позади, и, слушая стук расшалившегося от возбуждения сердца, движимая неуемным любопытством, Тайра двинулась вперед.

Глава 8. Встреча

— Ну, давай же, давай…

Сначала она откинула от головы незнакомца тяжелые рюкзаки, а после взялась переворачивать тяжелое тело. Жив? Жив. Сердце бьется, дыхание ровное, вот только мужчина по какой-то причине находился не то без сознания, не то в осознанной глубокой коме. Его кто-то напугал? Иначе зачем было сворачиваться зародышем и утыкаться лицом в песок? Он явно не хотел кого-то или что-то видеть, прятался.

— Помоги мне, еще чуть-чуть!

Перевалив тело на бок, Тайра подтолкнула его ладонями, и то перекатилось на спину; безвольно распластались рядом огромные руки.

Вопросы носились в голове стрижами: что за странная одежда? Давно ли «спит»? Что случилось? Но самым главным вопросом для нее оставался один:

— Ты как попал сюда прямо в теле? Живым?…

Начавший приходить в себя незнакомец застонал, зажмурился, сморщил небритое лицо.

— Давай, открой глаза, мне надо посмотреть. Ну, открывай же!

Чтобы ускорить процесс, она погладила его по щекам — шлепать не решилась, вдруг очнется слишком резко и не поймет?

— Открывай-открывай… Вот, уже почти… Посмотри на меня! Ну, посмотри же!

И когда это случилось, Тайра расплылась в широкой счастливой улыбке.

Его дергали за одежду, толкали, даже гладили.

Кто это, Эльконто? Почему затекло тело, почему сдвинуть в сторону руку или ногу кажется непосильной задачей? Он что, лежал слишком долго, отключился, и морок сумел пробраться сквозь щит?

От этой мысли сознание Стива резко включилось и принялось загружать внутренний компьютер. Нужно прийти в себя, срочно! Голова раскалывалась, казалась набитой ватой, в уши пробивался незнакомый голос, почему-то женский. Он говорил: «Посмотри на меня, посмотри…», чужие руки продолжали касаться щек.

Когда веки все же удалось разлепить, первым, что увидел док, оказался ворох черных спутанных волос — густых, длинных и, кажется, давно немытых. Через секунду обладательница спутанной шевелюры откинула локоны за плечи, и его взору открылось ее крайне ошарашенное лицо: широко распахнутые глаза, округлившийся в изумлении рот и в крайней степени недоверчивый взгляд. Но все это длилось лишь секунду, за которую собственное изумление Стива даже не успело сформироваться, а после… После он увидел самую счастливую, искреннюю и теплую (а он в своей жизни видел их немало) улыбку. Улыбку, выражающую предельное счастье, достижение максимальной степени довольства, — улыбку-триумф.

— Наконец-то, я тебя нашла!

От этой фразы Лагерфельд настолько опешил, что даже забыл, что секунду назад хотел подняться. Смотрел в искрящиеся радостью зеленовато-желтые глаза незнакомки, умывался исходящими от нее волнами счастья и посему на короткий момент совершенно ошалел.

Вот если бы он был героем дамского романа, эти слова явились бы прекрасным вступлением для начала знакомства — любовь с первого взгляда, охи-вздохи, поцелуи под луной — «я тебя нашла» — точно, лучше не придумаешь и не скажешь. Или же, на худой конец, эта фраза подошла бы фильму — сентиментальной комедии, где двое потерявшихся возлюбленных разошлись в результате ссоры по дурацкой причине, а после год искали друг друга. Тогда бы изречение «Я тебя нашла» стало бы апофеозом начала новой эры, в которой эти двое никогда не совершат прежней ошибки, ибо накрепко осознали, что жизнь друг без друга не представляется им возможной.

Но это не книга. И не фильм. Это Криала. И в ней фраза «Я тебя нашла» звучит не просто странно — почти дико. Потому что здесь не находят для радости, тут находят только «для пожрать», и, в основном, тени.

Передумав все это за короткие пару секунд, Лагерфельд изловчился-таки, собрался с силами и резким движением откатился от незнакомки в сторону. Поднялся на колени, осмотрелся по сторонам.

— Морок, он исчез?

Псевдо-Эльконто нигде видно не было. То ли он появлялся лишь в его собственном распаленном воображении, то ли благополучно скрылся при появлении на горизонте третьего лица.

— Ты видела здесь кого-нибудь? Здорового такого окровавленного мужика?

— Нет.

— Совсем никого?

Девчонка пожала плечами. Молодая, пусть и неопрятно одетая в какую-то рвань, она была не призраком, не мороком — живой. Почему-то он только сейчас это осознал и, прекратив озираться по сторонам, уставился на нее с двойным интересом.

— А ты кто?

— Я? — Незнакомка тут же оживилась, будто ждала этого вопроса. — Я — Тайра. И я нашла тебя — мужчину с глазами цвета корня рогозы. Я тебя искала.

— Меня? Зачем?

Тайра смутилась.

— Не знаю, так надо было.

Стив поморщился. Он никогда не любил загадки, а ложь не терпел вовсе. А тут, в Криале, поди-разбери, кто что говорит и для какой цели. Но девчонка была живой, точно живой — не мерцала, не исчезала на доли секунды, как то было с лже-Ани, и вообще, никакой видимой угрозы не источала. Какого черта она тут делает? Да еще сидит на песке с таким видом, будто с рождения тут сидела. Коридор, мать его, ей дом родной?

Он хотел спросить, не тень ли она, не одно из ее порождений? Но не успел — встречный вопрос-утверждение его опередил.

— Щит? У тебя хороший щит. Только он не очень эффективен… Ты поэтому выжил, да? Он гасит свет души, но не гасит тепло человеческого тела, поэтому тени тебя все равно видят. Нужно было закрыть теплоотдачу…

Что? Эта пигалица, которая сидит на песке, знает больше Дрейка и тут же уловила, в чем ошибка? Да где же она была раньше, пока не погибли («Отправились домой», — поправил себя Стив мысленно) Дэйн, Аарон и Баал? Теплоотдача? Все так просто? А они еще гадали, почему морок ползком за ними следует и отставать не желает. Вот дела!

— Ты видишь мой щит?

— Вижу. Он не очень плотный.

— Он был плотнее. Батарея садится.

— И скоро она сядет?

На бледном чуть вытянутом лице читался не тайный умысел корыстного вопроса, но искреннее любопытство.

Стив взглянул на браслет.

— Через сутки примерно. Может, выдержит тридцать-тридцать пять часов. Только в последние часы толку от нее будет мало.

Черт, как же мало времени — он вдруг спохватился, что теряет его напрасно. Стоит, разговаривает о собственном щите, а минуты уползают в прошлое. Где-то там, наверху, бушует непогода и гибнут люди, там его ждет назад Дрейк.