Большая книга приключений. Мое лучшее лето (сборник) - Елена Нестерина

Привязав ботинки к ранцу, двинулся дальше. Провалился – глубоко, неудачно, невовремя. Дёргался, вытягивал ноги – то одну, то другую. Топь засасывала его – и чем сильнее он дёргался, тем сильнее засасывала.

Попытался расслабиться. Поднял ранец с бесценным навигатором и айфоном над головой. Посмотрел вокруг. Аптечка счастливо не тонула, чуть покачивалась на поверхности от волны, которую гнал Никита своим копошением.

…Марево стояло над болотом, время приближалось к полудню. Сонно, кисельно было вокруг… Спи, Никита, тихо погружайся. Хлебнёшь болотной жижки, уснёшь навсегда – и хорошо, хорошо, спокойно тебе станет… Спокойно…

Где-то вдали раздался хриплый стон, всплеск – как будто Яша повернулся в глубокой луже с боку на бок. Конечно, это только казалось Никите, которому очень хотелось, чтобы так было…

Валя нашлась сама. Неожиданно возникли перед Никитой её обтянутое сарафаном упитанное брюшко и чуть загорелые наливные руки.

– Сидишь? – поинтересовалась Валя.

– Ага…

– А на что надеешься? Что я приду? Или уже умираешь?

– Да сейчас вылезу. Сил поднакоплю – и рвану. Делов-то… – дружеского диалога у Никиты и Вали не получалось. Даже в обстановке смертельной опасности.

Никита отметил, что она изменилась – была не такая, как ночью, грязная и скользкая. В косынке, сарафане с мелкими бантиками. Принарядилась. То есть выглядела и лучше, и хуже одновременно. Некрасивая, бедняжка, – окончательно признал Никита. Широкое плоское лицо, длинный рот, приземистая фигура, ноль изящества. Компактная девушка – для того, видимо, чтобы легче выжить. Занимать меньше места в пространстве, материи меньше на одежду тратить, продуктов на маленькое тельце для поддержания жизнедеятельности не так много надо. И жирок, опять же, не просто так девушкой накоплен. Он – стратегический запас на случай бескормицы или неурожая. Хи…

Перед мысленным взором Никиты встала Говерюкина – высокая и стройная. У неё щиколотки были тоньше, чем у Вали запястья. Не говоря уж про всё остальное. Красавица, что и говорить… Никита понимал, что идти за Говерюкиной на край света готовы были практически все молодые люди, которые её видели. И он оказался участником этой группы почитателей. Почти без малейшего шанса на успех… Ну и ладно, это уже его проблемы, а не красавицы Говерюкиной. А эта бедная лягушечка будет сидеть на своей болотной кочке в ожидании царевича долго-долго. Может, всю жизнь…

Дав себе мысленного щелчка по носу за такие злобные мысли, Никита, сидящий в болоте почти по пояс, усмехнулся. Валя не стала утруждаться и переводить Никитину усмешку на свой счёт. Стояла на твёрдой кочке, смотрела и ждала, что скажет утопающий.

– Ты говорила, что динозавр… болеет, помнишь? У меня в телефоне медицинская энциклопедия. Давай определим симптомы, посмотрим, что за болезнь, чем лечить… Может, в аптечке что найдётся?

Никита махнул ранцем и указал глазами на плавающий пластиковый короб.

Было видно, что Валя заволновалась.

– Я не знаю на самом деле, чем болеют динозавры… – принялся закреплять свой успех Никита.

– Он не динозавр, – отрезала Валя.

– Ну, ещё лучше! – покладисто согласился из болота Никита. – А кто? Дракон?

– Ящерица.

– Ого! Ящерица! Ящер-мутант?

– Нет.

Взгляд Вали не отрывался от медицинского ящичка. Никита понимал, что есть большая вероятность того, что она схватит этот ящик – да и убежит себе к ящерице-переростку.

Но Валя, конечно, его вытянула. И даже оказалась явно благодарной за то, что он нёс медицинскую помощь её неведомой зверушке.

– Пойдём, – без лишних слов махнула рукой она. – Но если ты хоть кому-то про него расскажешь, я тебя поймаю и утоплю.

Никита кивнул. Не сомневаясь, что утопит. Если что, конечно… Подхватил вещички и пошёл вслед за Валей.

Пошёл-пошёл-пошёл. Валя тоже двигалась по краю Скелетовой топи, обходила её. Забирала всё вправо и вправо, а потом решительно двинула вперёд. С кочки на кочку, с бугорка на бугорок, она прыгала, карабкалась, семенила по мелководью, призывая Никиту делать то же самое. Иногда брала его за руку, вела, тянула за собой, поддерживала.

Они были где-то в самом сердце болот. Никита понимал, что никогда в жизни не найдёт дорогу обратно. О том, что здесь когда-нибудь бывают люди, и говорить нечего. Невероятная глушь, хуже сказочной. Хотя почему хуже?..

Вот они вышли на длинную сухую луговину, пересекли её, снова углубились в болота – по узкой сухой тропке, пересекающей их, пришли к озерцу – небольшому, приятному.

Ящер лежал в воде у берега. Над поверхностью озера поднималась только часть спины, длинная шея. Закрытые глаза. И ноздри. Сопливые, в мелких и крупных водянистых болячках.

Он стонал. Рычал. Иногда перебирал ногами, дёргал спиной и животом, отчего озеро болталось, как суп в тарелке.

Его было очень жалко.

– Яша, милый… – Валя сделала шаг к своему питомцу, тот поднял голову, насторожился. Посмотрел на Никиту. Злобно – но не очень.

Он и правда казался милым. Милым, мирным. Больным… Видно было, что страдания буквально изматывают его.

Первым движением Никиты – городского жителя, привыкшего мгновенно ловить всё чудесненькое, прикольное и необычненькое, было щёлкнуть айфоном, запечатлеть поднявшего голову ящера. Но Валя мгновенно подскочила, ловко выхватила телефон, фотографировать не разрешила.

– Не буду, не буду, – пробубнил покладисто Никита. Потянулся за своим девайсом.

Но Валя его не отдала.

– Здесь твоя медицинская энциклопедия? – спросила она, неумело пытаясь включить айфон. Было видно, что вещица эта ей незнакома – но желание её освоить огромно.

Никита всё-таки дотянулся до экрана, ткнул пальцем несколько раз, дальше Валя оттолкнула его руку и с явным удовольствием погрузилась в изучение новой техники. Забыв, кажется, о своём больном друге…

А Никита подошёл ещё ближе к ящеру, который поднялся из озерка и медленно выползал на берег. Красивое животное – просто чудо! Переливалась на солнце разноцветная узорчатая чешуя, изгибалась длинная шея. Крупная, почти прямоугольная голова, узкие продолговатые глаза, большие ноздри, закрытая пасть – так что невозможно понять, какого размера там клыки. Вот появились задние ноги, за ними долго тянулся хвост. Оказалось, что он метра три, не меньше.

Если бы ещё крылья – то дракон, перед Никитой был бы натуральный дракон! Такими их и рисовали – что в древности, что сейчас. С кого рисовали? Да вот с таких персонажей, не иначе. Значит, драконы существуют! И такие, пешеходные, как Яша, и летучие, с крыльями. Просто эти летучие живут где-то в других местах! Да!

Но с Яшей-то что такое? Жил-жил – и на тебе! Может, он просто – вымирает? Вымерли же динозавры, и нет нигде больше на земле подобных Яше существ. И он вымирает, получается, да?? Жалко!

– Расскажи, какие симптомы-то! – Никита потянул Валю за локоть. – Давай его вместе осмотрим. А с симптомами название болезни в энциклопедии я по поиску потом быстро найду.

Валя не стала вредничать. Подошла к Яше. Тот, недовольно косившийся на Никиту, протянул к ней шею, положил голову в руки. Валя обняла эту голову, принялась гладить. Потихоньку разжала Яше пасть. Шепнула: «Смотри!»

Открытая пасть, из которой лавиной текли мутные слюни, выглядела жутко. Когда-то она была розовой, а теперь этого здорового розового и видно почти не было – пасть бедолаги была покрыта мутными пупырями. Как и вывернутые этими пупырями губы. И ноздри, и глаза – все слизистые оболочки были усыпаны этой серой гадостью.

А языка, кстати, раздвоенного языка ящерицы, видно не было. Язык оказался как у коровы. Но клыки знатные! Ящерица… Эх, Валя! Темнота…

Так с усмешкой подумал Никита. И в этот момент замученный Яша, видимо, взбодрился, напрягся. Дёрнулся его язык – и, как у обычной ящерки, сделался… ну, не сказать, чтобы змеиным. Но всё-таки раздвоенным. Хорошо, что Никита не сказал про Валину темноту вслух.

– Он не ест… Три дня уже… – тем временем шептала Валя. – Ему рот жжёт. Больно. И не пьёт. А раньше только и глушит воду, только и хлюпает… А лапы… Посмотри, что у него на лапах! Чешется. Вот и катается, вот и орёт. Об деревья чешется, об кусты. Больно, больно маленькому…

Валя рассказывала, а Никита осматривал жалобно поскуливающего монстра, который, как щенок, ласкался к цокающей лягушке-белочке.

– …Так катался – и по марям, и по болоту, вышку даже какую-то на бугре повалил. Злился, растоптал её… Ревел – всю округу, наверно, перепугал. Я его еле утащила подальше от деревни. А то люди набегут… Он раньше вообще никакого голоса никогда не подавал, а тут вон как разорался. Про него никто тут не знает. Никто! Только дедушка мой…

Всё так и есть – жил дракон себе молча, шлёпал неведомым зверем по болотам. Вот и не знал про Яшу никто, не выслеживал и не ловил. Срочно лечить – чтобы и дальше жил, чудо такое чудное!