Сказки о воображаемых чудесах - Кинг Стивен

Ах ты ж дьявол. Может, Джонси и надо усыпить.

Он сказал:

— Я всегда думал, что ты еще любишь меня, хоть чуть-чуть. А может, это я просто так реагировал на стресс.

Сара прильнула к нему, а затем схватила за грудки и потрясла, да так сильно, что Кевин подумал: «Сейчас она мне вдарит». Она сказала:

— Я люблю тебя, придурок. Но не могу же я вечно любить человека, который настолько туп, что позволил упечь себя за решетку просто так.

— Но Эд твой двоюродный брат. Я не мог выдать твоего брата. И я ведь не знал наверняка, его это был косяк или нет.

— Идиот! — Она и впрямь хлопнула его ладонью, но не больно, а потом отвернулась, чтобы скрыть слезы. — Эд — ублюдок хренов. Он подставил тебя, а ты его защищал. Он мой родственник, но я его в родню не выбирала. Ах, Кевин, Кевин. Я не смогу быть с человеком, который сидел в тюрьме и держит дома… чудовище.

— Ты же любишь животных.

Она мгновенно стала серьезной:

— Да. И я не знаю, что тебе делать с Джонси. А может, получится как-то от нее избавиться? Не убивать. Найти кого-нибудь, кто взял бы ее и приглядывал за ней. Если бы я попросила, ты смог бы так поступить?

— А у нас все будет как раньше? — Он не сказал: «И ты выйдешь за меня», — но надеялся, что она поймет это и так.

— По крайней мере, мы решим эту проблему. У меня есть друг, который умеет хорошо продавать через Интернет. Помнишь тех людей, которые пытались найти на E-bay покупателя для своего ребенка?

— Их поймали.

— E-bay тут не подходит. Я думала о другом. Слушай, Эд — не единственная темная лошадка из всех, кого мы знаем. Может, мы найдем для нее дом.

Он не спешил соглашаться.

— Сара, не убивай ее.

После ее ухода он сидел и пил колу, но в конце концов заснул в мягком кресле. Его разбудили телефонный звонок и первые лучи солнца.

— Ну вот это и случилось, — сказала Хартли.

— Что? — Он думал, она говорит о нападении на Бутончика.

— Сара Джонс. Это твоя девушка, так? Кошка добралась до ее фермы.

— Да, но с Сарой все будет в порядке. Джонси любит Сару.

— Господи Иисусе, это кошка — высший хищник. Ее представления о любви сильно отличаются от твоих и моих. Крупные кошки годами ведут себя нормально, а потом словно бомба взрывается, и они потрошат первого, кто подвернется. Голод, желание спариваться. Или муха их в нос укусила.

— Она любит Сару…

— Она и тебя любит. И, возможно, думает, что Сара — ее соперница.

Что за дикость. Но Кевин мигом оделся и побежал к машине.

Он опередил полицейский патруль.

Джонси ломилась в переднюю дверь, рыча своим оглушительным рыком. То был не триумф, как над телом Бутончика. И не желание, как в период течки. Это была ярость. И дверь почти разлеталась на куски.

Как только дверь первой полицейской машины раскрылась и из нее выпрыгнул коп с ружьем наперевес, дверь обрушилась и Джонси прыгнула внутрь.

Почему он считал, что Сара в безопасности? Почему-то — о Боже, а ведь это правда могло быть чувство соперничества с другой самкой — Джонси ее преследовала.

Кевин рванул из машины и вверх по ступеням крыльца.

Внутри он почувствовал запах огромной разъяренной кошки.

— Я тут, наверху! — прокричала Сара.

Он побежал, перепрыгивая через три ступеньки.

Голос исходил из спальни. У закрытой двери стояла Джонси на задних лапах. Головой она задевала потолок. Она царапала дверной замок когтями и вгрызалась в дверь.

Одна из панелей треснула и продавилась внутрь. Джонси принялась за дело с удвоенной яростью, и дверь рассыпалась в щепки.

— Сюда! Плохая девочка!

Почему он не подумал, что надо принести мясо?

Нет. Мясо бы тут не сработало.

Сара орала, стуча кулаком в заклинившее окно.

Он подбежал и схватил кошку за ошейник, но она повернулась и ударом лапы сбила его с ног.

Пока он лежал, пытаясь отдышаться, Джонси бросилась к Саре.

Он пополз на четвереньках. Голова у него бешено кружилась, и все же он пытался подняться на ноги, невзирая на адскую боль в груди. Он едва добрался до двери, когда Джонси прокатилась по полу, прыгнула и вонзилась клыками Саре в горло.

Глаза девушки расширились — зеленые, как и у Джонси. Голова откинулась назад. Кошка вырвала кусок мяса вместе с клочком футболки, а затем запрокинула морду и взвыла. Черный нос в окружении усов касался светильника на потолке.

А потом кошка прыгнула в окно, расколов раму.

Кевин подполз к Саре. Ее голова едва держалась на теле, отовсюду лилась кровь. Ее прекрасные золотые волосы, разорванная футболка, треснувший линолеум на полу — все было заляпано. Он никогда не видел столько крови.

Он спрятал лицо в ложбинке у нее на груди и всхлипнул.

Потом встал и выглянул из окна. Джонси неслась к сараю.

Кевин ощупью спустился вниз по лестнице, душу ему словно вывернули наизнанку. Сара была такая красивая. И Джонси — та, кого он взял на воспитание, за которую отвечал, которую считал своим питомцем — убила ее. Питомец? О нет. Это звучало так же нелепо, как если бы космонавт считал луну своим домашним животным. Или композитор называл питомцем лучшую из своих симфоний. Или альпинист решил, что приручил Эверест.

Он споткнулся и оказался на улице. Теперь дом окружали пять полицейских машин, рядом стояла карета скорой помощи. Один из медиков держал в руках винтовку — ту самую, что хранилась у Сары в грузовике.

— Кошка все еще внутри? — проорал один из копов.

— Сара наверху. Она мертва, — ответил Кевин. Он упал на колени и зарыдал.

Появилась Хартли:

— Кошка побежала в сарай. Я видела.

Доктор поднял винтовку, а еще один коп распахнул дверь. На поводке у него была немецкая овчарка. Кевин поднялся на ноги.

Собака метнулась вперед, но потом сжалась в комочек за спиной хозяина. Коп бросился бежать, одновременно пытаясь вытащить из кобуры служебный револьвер.

Джонси в один прыжок вырвалась из сарая. Коп с собакой упали на землю, и кошка перемахнула через них.

Кевин услышал, как взводят курок винтовки.

Он крикнул «Нет!» и бросился на стрелка.

Тот споткнулся, и пуля улетела «в молоко».

Рыжеватый штрих — Джонси — промчался к лесу позади сарая и скрылся из виду.

— Зачем ты это сделал? — прокричала Хартли.

— Если ее убьют, это не оживит Сару.

— Ты не признаешь очевидного! Смилодон будет убивать снова.

Кевин замолчал. Хартли была права. Он понятия не имел, почему толкнул стрелка. Он почувствовал, как ему завели за спину руки. Наручники врезались в запястья. Но его саблезубое чудо, явившееся из иного мира, было на свободе.

— Ты состоял в отношениях с Сарой Джонс, — сказала Хартли. — Мне казалось, ты любил ее.

— Да. Но это неважно.

— Это чудовище убило твою любимую женщину, а ты его еще и защищаешь?

Как ему было объяснить?

Джонси так и не нашли. Нападения на домашний скот и оленей в округе участились, но длилось это всего несколько недель. Может, саблезубая кошка умерла, а может, ушла на север, где гуще леса и крупнее дичь.

Кевин сел в тюрьму. Там он прошел почти весь курс обучения в колледже, да еще и за государственный счет. Может, он и не был семи пядей во лбу, но по книгам учиться у него получалось отлично.

Его жизнь изменилась навсегда. Он вышел из-за решетки, поступил в университет, изучал палеонтологию, но при этом усердно избегал и Франкен Уни, и профессора Хартли, хотя она долго умоляла его поделиться фотографиями смилодона.

Он так и не женился.

Но он дружил со смилодоном, пришедшим из глубин веков. Это примерно то же самое, что ступить на Луну. Он дотронулся до его белых клыков, похожих на сабли. И стал бессмертным.

Этого было достаточно.

Проза Мэри Турзилло появляется в журналах Analog, Year’s Best Lesbian Fiction 2008, Cat Tales, Space and Time, в антологиях The Vampire Archives и Sky Whales and Other Wonders. Всего в разных журналах и сборниках автор опубликовала более 50 рассказов; также существует книга ее стихов, озаглавленная «Ваша кошка и другие пришельцы» («Your Cat & Other Space Aliens»). Ее рассказ «Детям на Марсе не место» («Mars Is No Place For Children», премия «Небьюла») и роман «Старомодная марсианская девушка» («An Old-Fashioned Martian Girl») были выбраны в качестве развлекательного чтения для международной космической станции.