Кое-что по секрету - Люси Даймонд

Поэтому, как только Робин поставила в духовку две пиццы из супермаркета (Она скоро снова начнет готовить, честно! На следующей неделе обязательно), и набрала номер матери, казалось, уже в сотый раз. Если Элисон уже тошнит от ее звонков, так тому и быть, но Робин была преисполнена решимости помириться с матерью. Не надеясь, что мама все-таки ответит, она подготовила для голосовой почты речь о том, как важна семья, как она ценит Элисон и как виновата в том, что наговорила в субботу. Поэтому ее очень удивило, когда после третьего гудка она услышала в трубке голос матери:

– Привет, дорогая.

– Мама, привет! – поздоровалась Робин. Все запланированное красноречие мгновенно покинуло ее. – Как ты?

– Я нормально, – ответила Элисон. – Ты сама как?

– Я в порядке. Мама, послушай, я звоню, чтобы сказать, что не хочу ссориться с тобой. И мне искренне жаль. Ты в субботу дала мне правильный совет, и ты была добра ко мне. Мне не следовало говорить с тобой подобным образом.

– Я тоже не хочу с тобой ссориться, – сказала Элисон. – Но я много думала. То, что ты мне сказала… Мне трудно было принять твои слова. Они меня задели. Но, возможно, это произошло потому, что в них была частичка правды. И, возможно, мне нужно было это услышать. – Элисон едва слышно вздохнула. – Порой надо принять лекарство, каким бы горьким оно ни было, так ведь?

– Мне все равно не стоило огорчать тебя, – печально ответила Робин. – Я могла бы сказать это иначе, а не обрушивать все это на тебя.

– Это правда, – согласилась Элисон. – Но дело в том, что ты говорила от души. Ты права, я действительно была трусихой. Я не слишком хорошо справилась с моими чувствами и не была смелой. Возможно, мне требовался пинок, чтобы понять это. Поговорив с тобой и с моей сегодняшней клиенткой, я приняла решение. Я сделаю все, что только смогу, чтобы измениться.

– Ты не обязана меняться! – воскликнула Робин, чувствуя себя еще более виноватой. Она много раз желала, чтобы ее мама вышла из зоны комфорта, но не хотела, чтобы это произошло подобным образом. Ведь Робин практически вытолкнула ее оттуда. – Если ты этого не хочешь!

Повисла пауза, во время которой Робин вытащила из холодильника пакет с салатом и автоматически разложила листья по четырем тарелкам. И только потом вспомнила, что Джон с ними больше не ужинает. Когда она к этому привыкнет?

– Думаю, я хочу измениться, – снова зазвучал в трубке негромкий голос Элисон. – Я хочу выбраться… и попытаться еще раз снова сказать «да» чему-то новому, вместо того чтобы все время говорить «нет». – Она коротко рассмеялась. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но, когда ты мне позвонила в прошлую среду, я была не дома, а на свидании. Так что еще не все потеряно, знаешь ли.

– Мама! – Робин не могла поверить в услышанное. У нее не нашлось слов, и она молчала целых две секунды. А потом посыпались вопросы: – Все прошло хорошо? Он тебе понравился? – Потом, осознав все, она воскликнула: – О боже! И я прервала твое свидание! Прости меня. И ты уехала?

– Да, черт подери, я уехала, и еще никогда в жизни я не была так рада, что у меня появился повод уйти, – призналась Элисон. – Честно говоря, он был ужасен. Совершенно ужасен. Я побывала на двух свиданиях, и оба оказались кошмарными. Судя по всему, всех хороших парней расхватали несколько десятилетий назад.

Два свидания! Мама оказалась темной лошадкой.

– Что ж, ты же знаешь, как говорят: Бог любит троицу, – Робин попыталась ее подбодрить. – Держу пари, в следующий раз ты встретишь настоящего принца.

– Гм, я не уверена, что следующий раз будет, – ответила Элисон. – Ладно, не важно. Это просто новый опыт.

– Тогда пока забудь о мужчинах, – сказала Робин. – И позволь мне сводить тебя куда-нибудь вечером, в кино или в кафе. Мы можем делать все, что ты захочешь. Это моя благодарность тебе за то, что ты спасла меня на прошлой неделе, за то, что ты была такой доброй и милой, когда я в тебе нуждалась.

– Ну вот еще, – проворчала Элисон, но она явно была довольна и в кои-то веки не стала возражать. – Это будет очень приятно. Спасибо.

– Пожалуйста. – Робин порадовалась тому, что они обе как будто вернулись к обычным отношениям. – Мне тоже придется быть храброй, – продолжала она, глядя на четвертую тарелку, которую по привычке поставила на стол, потом убрала салатные листья обратно в пакет и вернула тарелку на полку. – Мне нужно начинать жить снова, без Джона, разобраться с собой, как ты однажды сказала. Я должна привыкнуть к тому, что он может не вернуться, что в обозримом будущем нас будет только трое. Поэтому, может быть, нам стоит договориться о том, что мы обе постараемся, так или иначе, начать все с чистого листа. Договорились?

– Я согласна, – ответила Элисон, и ее голос звучал намного жизнерадостнее. – А теперь хватит пустой болтовни, вот-вот начнется моя любимая программа… Я шучу! На самом деле я собираюсь сегодня вечером не включать телевизор. Налью себе бокал вина и составлю план. Рождается новая смелая Элисон Тримэйн! Что насчет тебя?

– Я в деле, – сказала Робин. – Новая независимая Робин Мортимер тоже ждет момента, чтобы выйти из укрытия, я уверена. И мы с тобой скоро встретимся, чтобы сравнить, как продвигаются дела и насколько мы с тобой непобедимы, идет? – Она посмотрела через стекло в духовку и увидела, что сыр на пицце пузырится и начал темнеть. Отлично. – Мне пора, мама. Я люблю тебя.

– Пока, дорогая. Спасибо, что позвонила. Я тоже тебя люблю.

План действий. Робин думала о нем, разрезая пиццу на куски и зовя детей, чтобы те спустились вниз и вымыли руки. Дальнейшие шаги, которые надо обдумать; решения, которые нужно принять. Она могла бы прощупать почву на факультете, где работала раньше, освежить свое резюме, проверить, какую работу она может получить. Мысль о том, чтобы самой командовать, все контролировать, пугала и одновременно волновала.

«Больше не нужно сидеть и ждать, когда Джон придет домой. Больше не нужно, чтобы меня кто-то спасал», – твердо сказала Робин самой себе. Она – Робин Мортимер, и она вполне способна спасти себя.

Банни лежала на больничной кровати. И к ней все время возвращались воспоминания о том, как она была в таком же состоянии. Тогда Марк Робертс вырубил ее одним ударом и постарался переломать ей все кости. В тот