Песнь Шаннары - Терри Брукс

Гном скреб носком сапога по камню скалы.

— А ведь мужественный был парнишка, — рассеянно произнес он. И уставился в дождь, так ни на что и не решившись.

ГЛАВА 23

В тот день когда перестал существовать Паранор, небо словно разверзлось и дождь обрушился на Каллахорн — по всему пространству от Стреллихейма до Радужного озера. Грозы гремели над пограничными землями, стегая ударами молний леса и луга, а потом добрались и до Зубов Дракона и гор Ранн и низверглись на безграничные просторы равнин Рэбб. Именно здесь буря и застала троих всадников, скачущих на восток к Анару: Брин, Ал-ланона и Рона Ли.

Путешественники укрылись от бури под сенью древнего дуба-исполина. Конечно, не самое лучшее укрытие от проливного дождя, но ничего более подходящего они не нашли: пустые и голые равнины Рэбб простирались до самого горизонта. Раскаты грома сотрясали замершую, словно от страха, степь. Вспышки молний кромсали небо. И бесновался ветер, вольно носясь по широким просторам. Равнина будто вымерла, только трое людей съежились под искореженным временем и непогодой деревом. Сначала предполагалось, что эту ночь они проведут в пути и к рассвету уже доберутся до Анара, где остановятся отдохнуть и поспать. Однако друид, видя, как измучены его спутники, не стал настаивать и согласился заночевать здесь, на равнине, и на рассвете продолжить путь.

Хмурый и неприветливый рассвет с трудом пробился сквозь сумрак ночи. Тучи низко висели над размокшей землей; солнца не было видно. Только серый тусклый свет, с трудом пробившийся сквозь пелену дождя, говорил о том, что день все-таки наступил. Путешественники добрались до реки Рэбб и свернули на юг. Очень скоро река разошлась на два рукава; три всадника переправились вброд через узкий поток, бегущий на запад. Впереди показалась черная стена — леса Анара. Остаток дня путешественники продвигались на юг. Они ехали без остановок, пока на землю не опустились промозглые, мглистые сумерки.

Но теперь было негде даже укрыться. Они провели эту ночь в открытой степи, на бескрайних равнинах Рэбб. Не удалось даже толком поспать, плащи не спасали от сырости и стылого ветра. На друида, казалось, никак не действовали ни холод, ни напряжение пути, ни недостаток сна. А вот силы горца и девушки были уже на пределе. Особенно страдала Брин. Ей даже стало казаться, что, если так пойдет и дальше, ей не выдержать.

И все же на следующий день она чувствовала себя вполне готовой продолжить путь. Ее решимость, закаленная в безмолвных битвах с собственным страхом в эти пустые ночные часы, была тверда как железо. Дождь, преследовавший путешественников всю дорогу от Зубов Дракона, наконец прекратился, обернувшись туманной моросью. Тучи исчезли, и на востоке, над черной стеной леса, сквозь белесые облака струился солнечный свет. Золотое сияние разлилось по небу. И солнце вернуло Брин силы, подточенные промозглой сыростью и пасмурным сумраком предьщущих дней. Только усталость осталась, но девушка боролась с нею, радостно глядя на тусклый еще свет солнца, растекающийся над восточным горизонтом.

Однако усталость не отступала. Хотя день обещал быть ясным и настроение тоже изменилось к лучшему, где-то внутри все равно оставалась слабость, подступавшая волнами сомнений и страха, которые никак не могли рассеяться, как рассеялась ночь в солнечном свете. Вихрь клубящейся тьмы вился в сознании Брин, и безликие демоны кружились вместе с ним; дразня, насмехаясь, они словно вырвались из темных глубин утомленного разума и извивающимися тенями крались вперед, к сумраку леса, который теперь был совсем рядом. И еще — Брин поежилась, — словно кто-то глядел на нее, выжидая. В первый раз она испытала это неуютное чувство в Зубах Дракона: будто бы за ней наблюдали. То откуда-то издалека, то почти в упор. И вот снова — то же коварное предчувствие, что дразнило безжалостно, и неотступно кралось по пятам, и шептало… шептало… Она, Брин, и те двое, идущие с нею, играют со смертью и проиграют в конце концов… потому что всегда побеждает смерть. Тогда, в Параноре, Брин действительно думала, что всем им конец, но ведь они спаслись, выбрались из Башни целыми и невредимыми. И вот теперь предчувствие вновь вернулось, возродившись из серой мглы двух предыдущих дней. Словно коварный демон прокрался в сознание, и дразнил, и преследовал, и грозил. Брин гнала его прочь, но ни решимость ее, ни гнев не могли одолеть его.

И решимость начала отступать, растворяясь в щемящем чувстве неизбывного одиночества. Осаждаемая этим странным, неотвязным предчувствием, Брин стала погружаться в себя, чтобы защититься, укрыться от темной силы — силы, стремящейся захватить ее и погубить. Брин пыталась выстроить в сознании крепкие стены, захлопнуть все окна и двери, задвинуть замки, чтобы злобная тварь, захватившая разум, не просочилась наружу.

Но эта мысленная стена отгородила от девушки и Алланона, и Рона. И Брин не могла найти способ вернуть их обратно к себе. Она была одна — пленница внутри себя, опутанная цепями, которые сама же сковала. Что-то едва уловимо изменилось в ней. Одиночество подступало медленно, неотвратимо, и в конце концов Брин сама поверила в него. В то, что она совсем одна. Алланон и раньше не был близок ей, неприступный, далекий. Суровый, таинственный незнакомец… Какую-то странную жалость временами испытывала к нему Брин, и иногда у нее возникало чувство их глубокого духовного родства и близости. И все-таки он оставался чужим, непостижимым. С Роном Ли все было совсем иначе, но в последнее время горец так изменился. Раньше он был ей другом — просто другом, — а теперь стал защитником, таким же грозным и непостижимым, как сам друид. И все это из-за меча Ли, который дал Рону волшебную силу. И эта магическая сила, рожденная темными водами Хейдисхорна и колдовством Алланона (колдовством черным, как эти воды), разрушила прежнего Рона. Чувство глубокой близости, связывающее их когда-то, теперь исчезло. Теперь Рон привязан к друиду. Привязан узами силы. А от нее, Брин, словно бы отдалился.

Потом к ощущению неизбывного одиночества прибавилось еще одно странное чувство. Брин стало казаться, что каким-то непостижимым образом цель ее поисков уже утрачена. Не то чтобы она пропала совсем, нет. Но Брин словно бы сбилась с пути. Раньше цель была ясной: дойти до далекого края Восточной Земли, сквозь дебри Анара и Вороний Срез, до черной ямы, зовущейся Мельморд, спуститься в ее живую утробу и уничтожить Идальч, книгу черной магии. Но прошло время, и, словно рассеявшись в сумраке, холоде и усталости от долгого путешествия, цель эта утратила свою важность и казалась теперь такой далекой, такой незначительной. Рон с Алланоном, они сильные и уверенные… Зачем им она, Брин? Что им в ней? Разве не могут они обойтись без нее, что бы там ни говорил друид? Конечно же могут — Брин почему-то была уверена. А раз так, что же такое она? Просто обуза, ненужная, бесполезная… Нет, ну конечно нет, продолжала твердить себе Брин. Это неправда. Она тоже нужна. И все-таки странное ощущение не покидало ее: то, что она сейчас здесь, — это ошибка. Просто ошибка. И от этого девушка чувствовала себя покинутой и одинокой.